Глава III. Маньяк-убийца уже в Москве

Город Новочеркасск просыпался на удивление медленно: солнце то проявлялось в полной своей мере, то скрывалось за едва набежавшими облаками. Однако это не помешало таксисту, работавшему в ночную смену и отъезжавшему в этот момент от вокзала, при первых же бликах рассвета обратить внимание на необычный предмет, валявшийся в траве и находившийся прямиком под откосом. «Мало чего где может лежать?» – подумал он, проезжая мимо и настоятельно стараясь отогнать от себя мысль, требующую непременно остановиться и пойти посмотреть, что же там в действительности такое. Но нет! Уехать совсем он не смог: сработала бывшая полицейская «жилка» (еще совсем недавно он был отличный оперативник); таким образом, проехав пятнадцать метров, мужчина вернулся обратно, дабы лично убедиться, что же так привлекло его годами наработанное внимание.

Подъехав почти что вплотную, мужчина вылез из машины и тут же направился осматривать заинтересовавшее его место; в былые времена Алексей Дмитриевич Заносский – а именно так звали этого представителя сильного пола – работал старшим оперуполномоченным уголовного розыска; теперь же он являлся заслуженным пенсионером Министерства внутренних дел и подрабатывал частным извозом. Если кратко коснуться его внешности, то он представлял собой человека, достигшего пятидесятивосьмилетнего возраста, был высок ростом, широк в плечах и обладал внушительной физической силой; лицо его было практически круглым (из-за накопившегося на нем возрастного жирка), голова же давно начала лысеть и имела волосы только в задней части и по бокам; одежда казалась самой обыкновенной и представлялась в виде засаленной кожаной куртки, потертых штанов и солдатских ботинок.

Заносский быстро преодолел необходимое расстояние и остановился рядом с накануне убитым бездомным, как уже известно, имевшим очень заниженную социальную значимость; говоря иными словами, он и без того выделялся непривлекательным видом, но на настоящий момент был просто ужасен и даже у бывалого «опера» вызвал чувство неприятного отторжения. Однако это не помешало отставному офицеру позвонить в дежурную часть и сообщить о своей невероятно страшной находке; дежурить продолжала «старая» оперативная группа – ей и пришлось выезжать для осмотра истерзанного чудовищем тела. По надкусанным внутренним органам, брошенным извергом рядом, и полному отсутствию сердца, ни у кого не вызывало сомнения, что, кроме убийства и удовлетворения своей плотской похоти, маньяк-убийца еще имеет и склонность к поеданию человеческой плоти, или по-простому каннибализму.

– Ну точь-в-точь как «наш» потрошитель! – неожиданно воскликнул бывший оперативник, обращаясь к начальнику участковых. – Помнишь, Геннадич?

Рыкову отлично был известен Алексей Дмитриевич, и некогда им даже пришлось какое-то время работать вместе, поэтому он пропустил мимо ушей столь фамильярное обращение и почти так же ответил:

– Разумеется, помню! Только если, Дмитрич, ты не забыл, то того – ежели так можно выразиться? – человека расстреляли аж в 1994 году, и я лично присутствовал при составлении акта захоронения – вывод? – думаю, мы в настоящем случае имеем дело с каким-нибудь его безумным последователем. Кстати, Козеев, – обратился он уже к своему подчиненному, – тебе давали поручение проверить на причастность некую Дарью Шалуеву – ты это сделал?

– Да, – с готовностью ответил совсем юный еще «офицерик», – и раздобыл очень интересные сведения.

– Вот как? – вставила свое слово Гринева, листая материалы уголовного дела. – Но почему-то я не наблюдаю подробного рапорта? Как прикажите вас понимать? – последнее высказывание относилось уже ко всей службе участковых уполномоченных.

– Действительно? – не меньше изумился старослужащий подполковник. – Почему это, Сережа, ты до сих пор не отчитался за свое поручение, оформив его, как и полагается, документом?

– Работы много… – попытался оправдаться не «оперившийся» еще сотрудник, опустив свои виноватые глаза книзу, – я думал с утра написать.

– Не такое это обыкновенное дело, – возразил Николай Геннадьевич, делаясь строгим, – чтобы что-то в нем откладывать на потом… ладно, давай докладывай устно, чего такого значимого ты там «раскопал».

– В общем, – начал свой рассказ проштрафившийся вчера подчиненный, едва заметно дрожа и телом и голосом, – пришел я к ним накануне вечером, а папа с мамой и говорят, что их дочери дома нету; в дальнейшем стоило большого труда, чтобы убедить их в конце концов выдать, что Шалуева ни с того ни с сего собрала свои дамские штучки и носимые вещи, после чего в самом срочном порядке укатила в Москву, где у нее числится тетка, если быть точным, отцова сестрица; у нее якобы она и собирается в настоящее время остановиться.

– Странно? – проговорил задумчивым голосом Рыков (оперативник-таксист в это время общался с Викторией Александровной, аккуратно заносившей в протокол его показания), – как будто все «ниточки» ведут именно к этой девушке: и вещи ее возле первого трупа, и второй покойник по ходу ее движения… она ведь в столицу на поезде выдвинулась – не так ли, Козеев?

– Все верно, – подтвердил участковый, для убедительности кивнув головой.

В это время на телефоне следователя раздался звонок, по окончании которого она окликнула Николая Геннадьевича, прервав его беседу с более молодым сотрудником:

– Товарищ подполковник, – обратилась она не как делала это обычно, просто по имени отчеству, а непривычно, по полной форме, – сейчас мне «отзвонился» дежурный и сообщил, что на заброшенном кладбище обнаружена группа жестоко убитой и до неузнаваемости растерзанной молодежи; не удивлюсь, если вдруг окажется, что это друзья «нашей» в спешке сбежавшей Шалуевой. В итоге нам велено заканчивать здесь и описывать все более чем подробно – туда выдвигается «новая» следственно-оперативная группа – на наши же плечи ложится еще обязанность по составлению запроса на отработку ее московскими сыщиками.

***

Калистратов Игорь Владимирович служил в одном из подразделений Москвы, обслуживающим Северное Медведково; он занимал должность старшего оперуполномоченного и имел звание майора полиции; не совсем молодой мужчина, он достиг тридцативосьмилетнего возраста и через пару лет мог рассчитывать на раннюю пенсию; за долгие годы службы офицер набрался огромного опыта и мог работать, практически не выходя из своего кабинета; пособием этому служила огромная агентурная сеть, сформированная им на обслуживаемом участке. Игорь был человеком подтянутым, держал себя в строгости, не позволяя себе никаких излишеств, что позволяло ему оставаться стройным и энергичным, но при этом быть еще и чрезвычайно физически развитым; такому состоянию способствовали еще и регулярные тренировки в спортивном зале, где бо́льшее предпочтение он отдавал отработке приемов рукопашного боя. Лицом он выдался смуглым, вверху круглым, а книзу продолговатым; серо-голубые глаза излучали ум и необъятные аналитические способности; нос – прямой, с небольшой горбинкой; губы скрывались за густыми, как и волосы, седеющими усами. Однако при всех своих положительных качествах Калистратов обладал одним негативным свойством: он слыл огромным лентяем и никогда не брался за дело, если в том не возникало самой острой необходимости.

Продолжая останавливаться на этом столичном сыщике, в том числе также стоит отметить, что с недавнего времени ему был приставлен напарник, носивший звание младшего лейтенанта и только что заочно закончивший свое высшее обучение. Молодой человек, едва достигший двадцатичетырехлетнего возраста, Ремишев Юрий Михайлович, переведенный в уголовный розыск из патрульно-постовой службы полиции, естественно, не имел никакого опыта в оперативной работе; но, желая побыстрее постигнуть сыскную науку, он, в отличии от своего наставника, всегда рвался на любые, причем даже не тяжкие, преступления, намереваясь как можно быстрее стать отличным оперативником. Его старший товарищ, видя необычное рвение приставленного к нему товарища, только сомнительно улыбался, но если и оговаривал его в этом стремлении, то все-таки крайне редко, да и то только в тех случаях, когда тот брал на себя задания, полностью шедшие вразрез с розыскными делами. Парень выглядел выше и казался физически развитие своего сослуживца, однако на тренировках по рукопашному бою практически всегда уступал ему в спаррингах. Безусое, слегка вытянутое лицо было красиво, словно у девушки, и просто «дышало» естественной, еще только созревающей, молодостью; оно обладало гладкой, ровной, почти полностью белой кожей, а глаза «светились» задором и желанием искоренить всю существующую преступность (что обычно встречается у сотрудников в самом начале их послужного списка); нос был прямой, без малейших изъянов, губы чуть полноватые для мужчины, что вполне могло указывать на возможную доброжелательность еще не совсем очерствевшей натуры.

После совещания, проходившего среди личного состава каждое утро, Калистратов следовал в кабинет, а его юный напарник отправлялся в отдел делопроизводства и дежурную часть, чтобы получить там задачи на день и ознакомиться с ориентировками, поступившими за ночь. Нетрудно догадаться, что поручение о проведении отдельных следственных действий, направленных на проверку причастности Шалуевой Дарьи к совершенным в Новочеркасске неимоверно жестоким убийствам, досталось именно этому молодому сотруднику; впрочем, можно смело утверждать, что произошло это по его собственному желанию, так как ему и самому не терпелось поучаствовать в раскрытии столь громкого дела. Он тут же поспешил доложить наставнику о том, что смог заполучить интереснейшую дополнительную нагрузку, однако большого энтузиазма от своей инициативы у Калистратова не увидел.

– Успеем еще сделаем, – сказал тот разгоряченному юноше, готовящемуся немедленно броситься в «бой» и провести технические мероприятия, – на исполнение таких запросов у нас, как минимум, десять суток, а при большом желании «волокитить» можно даже до тридцати, но это уже будет чревато проблемами… однако, как бы там ни было, пока отложи все это в сторонку: у нас есть гораздо более серьезное дело.

– Что такое? Что-то случилось? – несколько разочарованно вымолвил Юрий, мысленно уже арестовывавший жестокую «маньячку-убийцу».

– Сейчас, – безо всяких эмоций пояснил более старший сотрудник, одновременно доставая из сейфа табельное оружие и убирая его в нательную кобуру, хранившуюся у него подмышкой и скрытую за обыкновенной, но очень удобной болоньевой курткой, выделявшейся ярко красным оттенком, – мы поедем на вызов.

– Произошло что-то серьезное? – поинтересовался младший лейтенант, повторяя действия опытного наставника, но с единственным отличием – пряча пистолет за черной кожаной курткой.

Парень не зря сейчас задал этот вопрос, и пусть он прослужил всего несколько месяцев, но уже отлично успел выучить привычки своего сведущего напарника, ведь если тот удосуживался покинуть свое удобное, теплое место, значит, действительно, случилось что-то из ряда вон выходящее. Он не ошибся, и Калистратов тут же развеял его сомнения:

– Пока я, конечно, точно ничего тебе сказать не могу, но поступила информация, что лесопосадка, расположенная вдоль реки Яуза просто – прошу прощения за каламбур – изобилует жутко изувеченными, растерзанными покойниками. Нам, входя в составе следственной группы, необходимо выдвинуться на место и собрать там как можно больше следов преступления и по возможности доказательств. Все ли теперь понятно, что нам не до каких-то там, не имеющих срочности, поручений?

– Да, – согласился со словами старшего товарища Юрий, мгновенно переключившись мысленно на новое, не менее весомое, дело, – разумеется, это намного важнее.

– Ну вот и не «хера» тогда языками чесать, – пробурчал недовольно Игорь, уверенным шагом направляясь на выход, – а выдвигаемся выяснять все существующие подробности, и, следует понимать, сделаем это прямо на интересующем нас объекте. Поедем на моей машине – мало ли куда потом придется доехать?