– Всё что могла, я сделала. Если у мальчика не будет осложнений, то возможно через год он и не вспомнит о своём увечье. Но пока давайте не будем загадывать наперед и обнадеживать себя пустыми чаяниями, а просто будем надеяться, что всё будет хорошо.

Последние слова целительницы повлияли на собранного до этого момента мужчину. Нет, он не закричал, не заплакал, даже в лице не переменился, однако теперь позволил себе такую слабость, как скупые мужские слезы.

– Спасибо, Хельга, – первые нежданные за сегодняшний день слова благодарности сейчас звучали из уст Гелиота.

Нейджи наконец пришёл в себя и старался поддержать её словами. В его голове за сегодняшний день точно прибавилось седых волос если, конечно, можно рассмотреть седину в белых волосах аслау, так же как и у молоденькой целительницы.

– Тебе тоже спасибо, – усмехнулась Хельга. – Не от меня, а от Августа. Если бы не ты, я бы точно прибила этого виконта во-о-он тем разводным ключом, – девушка указала пальцем на массивный железный инструмент, которым ударила офицера Ее Величества, а затем использовала в качестве рычага, чтобы затянуть жгут на ноге мальчика.

– Вообще-то, это рожковый ключ на полтора дюйма, – так же устало усмехнулся Гелиот.

– Да какая разница, но рога бы я ему им пообломала, если бы не ты. Вот скажи, как можно быть таким моральным уродом? – увидев часы на золотой цепочке розоволосая девушка на секунду задумалась, а после быстро, почти скороговоркой спросила. – Который сейчас час?

Гелиот почесав свои небольшие рожки, как и у всех аслау, усмехнулся; возможно выражение “обломать рога” он воспринял взаправду:

– Начало четвертого. Извините, Хельга, наше знакомство вышло не таким как хотелось бы, думаю я могу рассчитывать на ваш повторный визит. Тогда мы с вами сможем и пообщаться, и я искренне благодарю вас за сегодняшнюю помощь. А сейчас, вы правы, уже слишком много времени. Да и у меня порядочно дел.

– Гелиот, лучше скажите не закрыты ли магазины, где можно приобрести вечерний туалет. Там в этом… Я приглашена на прием во дворец, но не могу же я появится вот так.

Неджи в задумчивости почесал подбородок.

– Думаю вряд ли.

Хельга схватилась за голову грязными от крови руками.

– Мне пиздец! – редко бывали случаи, когда из уст её вырывались маты, но сейчас был именно такой. – Тогда подскажите адрес плохого ритуального агентства. Похоже, теперь мне понадобятся его услуги, а именно гроб.

– Но, вы не шутите? Вас и в самом деле пригласили на празднование именин молодого императора? – он посмотрел на неё удивленно из под красных линз очков, сдвинув их на переносице.

Хельга немного смутилась и осмотрела себя. Да, ну и видок! Её не пустят не то чтобы во дворец, а к его воротам на несколько метров. Она вся перепачкана в саже, крови, да и подол платья разорван.

– Если бы, – ей вдруг стало неловко за свой внешний вид. – Я туда отправляюсь лишь в качестве ассистентки знаменитого иллюзиониста Фалько. Только теперь я вряд ли успею. Из-за этой аварии я так и не купила себе новое платье, да и вообще посмотрите на меня, разве я могу в таком виде явится перед светлые очи Его Величества.

Нейджи просветлел лицом, если это применимо к темнокожему аслау. Нет, он действительно весь светился от радости:

– Вот видите, кажется мне сейчас представилась возможность отплатить вам за добро – добром. Не переживайте, Хельга, сейчас мы с вами отправимся в место где нарядов наверняка больше чем в иных магазинах на Розовой аллее, а именно, ко мне домой. Бог не одарил меня сыновьями, зато щедро отплатил, даровав семь прелестных дочерей и красавицу жену. Так сложилось, что все они великие модницы Аркрума. Девочки не сведущи в механике как их отец, но поверьте, они решат проблему с отсутствием наряда на балл раньше, чем часы пробьют пять вечера.

Хельга поняла, сейчас отказываться от помощи ей было и глупо и неуместно. Она последовала за Неджи. Они вышли из корпуса, направились на стоянку паромобилей. Там их ожидал пароэкипаж с инициалами изобретателя завода Гелиота Неджи. Машина была бордового цвета, с широким длинным капотом, с щегольскими закрылками и откидной крышей кабины.

Пожилой шофер в картузе с лакированным козырьком уже разогрел двигатель паромобиля, поздоровался с хозяином, вышел из кабины открыл перед юной леди двери, приглашая сесть на заднее сиденье машины. Салон был настолько мягким, что Хельга буквально утонула в нём. Мастер и изобретатель сел рядом.

Машина рванула с места, с такой прытью что пассажиры ещё больше вжались в мягкие сидения паромобиля. Во время поездки Между Гелиотом и Хельгой завязался разговор.

– Я вижу вы прекрасно знаете свое дело, господин Нейджи. У вас удивительные машины. По правде говоря, я не очень-то разбираюсь в паромобилях, но ваши творения приводят меня в восхищение, – девушка и не думала льстить, творение механика её действительно поражали, хотя она видела всего лишь несколько машин на стоянке и в ангаре.

Нейджи свел брови и немного прокашлялся.

– Увы, они не так совершенны, как кажется. Вся эта авария – это неудачная попытка испытать более совершенный двигатель, такой, чтобы он занимал гораздо меньше места под капотом машины и обладал большей мощностью.

Они быстро домчались до дома мастера и владельца фабрики. Он находился почти на окраине Раудвилля. Обычно люди, которые были побогаче, жили за городом или снимали виллы в удалении от гари и копоти города, но семья Нейджи предпочитала исключительно городскую жизнь. Так глава семейства мог быстро добираться по утрам на свою работу и на свой любимый завод.

Городская усадьба мастера-механика была не сильно большой: двухэтажный домик с милым фасадом, украшенный колоннами и имеющий широкое крыльцо с ажурной металлической оградой из чугуна, окрашенной в чёрный цвет.

Разглядывать убранство особняка Нейджи, не было уже никаких сил – Хельгу до сих пор била нервная дрожь после проведения операции. Да и времени в обрез. Напольные часы в небольшой, но уютной гостиной дома Нейджи угрожающе тикали, напоминая о приближении того часа, когда она должна была присутствовать на представлении своего работодателя Фалько. В гостиной, среди небольших обитых дорогой тканью диванов их встретила женщина, не молодая брюнетка, небольшого роста с жгучим взглядом карих глаз и аристократическими чертами лица. Это оказалась супруга изобретателя. Совсем не аслау, как думала Хельга, а именно человек. Её звали София. Четыре старшие дочери Гелиота сейчас учились в пансионе и дома оказались лишь три младшие девочки. Три из них имели смуглую кожу отца и карие, как у матери, глаза. А вот младшенькая напротив белокожая, но с алыми глазами, как у отца аслау.

У старшей Элизы был урок фортепиано, средняя Беатрис была наказана и проводила сейчас третий час за рукоделием, так что Хельге удалось познакомиться лишь с младшей дочерью Гелиота – Анной. Маленькая семилетняя феечка откровенно мешала Софии и Хельге, сыпала вопросами и вертелась под ногами как юла. Но никто и не думал пресекать любознательные порывы маленького бесенка в розовом платье.

Имя София, которое обозначало “мудрость”, эта женщина носила не зря. Она оказалась весьма проницательной женщиной. Не стала засыпать мужа вопросами с глупыми подозрениями на счёт юной особы, которую он привел в дом: именно этого Хельга опасалась больше всего. Проводила целительницу в душевую комнату, а пока девушка совершала омовения, подготовила несколько вариантов вечернего туалета из гардероба старших дочерей.

К середине пятого часа, Хельга, одетая по последней моде, словно знатная леди, в сопровождении Гелиота и его прекрасной супруги, усаживалась в паромобиль. И прежде чем часы на воротах при въезда в королевский дворец пробили начало нового часа, все трое подъезжали к стоянке.

От предвкушения у Хельги перехватило дыхание. Она чувствовала себя Золушкой, которую добрая фея отправила на бал во дворец. Какая девушка не мечтает хоть раз в жизни оказаться на настоящем балу или королевском приёме, закружиться в прекрасном платье в ритме вальса и даже встретить настоящего принца.

Лишь бы в конце не оказаться у разбитой тыквы, которую доедают серые крысы!

* * *

На поляне стояла толпа. Дело шло к вечеру, и на западе багрянцем пылал небосвод. Трое молодцев отличались от полусотни остальных оборотней разных родов. Широкоплечий и статный опирался на боевой молот, поджарый и жилистый был вооружен парными клинками и огнем в волчьих глазах, а третий с четырьмя кривыми саблями за плечами, держал окованный сталью щит, на котором был отчеканен родовой герб.

И в Китеже и в землях Скив знали хорошо эту троицу. Одни произносили их имена с придыханием, другие с благоговейным трепетом. Они были похожи и непохожи одновременно. Они были братьями, но родственниками по крови не являлись. Илья Муромский в народе прозванный Хмельным, Добрыня Никиты-Косолапого сын и Алексей Папович с восточной заставы.

Каждую седьмицу, Илья на этой тренировочной поляне созывал совет десятников сотников и тысячников.

– Ты задержал пропойцу у трактира дядьки Соловья? – спрашивал воевода Илья у десятника городской стражи Сома.

– Я, – выпятив широкую грудь ответил тот.

Илья, один из троих кого остальные непререкаемо чтили за вожака. Если бы не его вторая супруга и пожар в Сером доме, пожалуй и старший сын Святозар через годик-другой встал бы рядом с отцом в Дикой сотне.

Вот только Сом был выше его на целую голову, шире в плечах, да и крепче всех что сейчас топтали траву на этой опушке. Ну кроме Добрыни Никитича из рода Хозяев леса, с ним он был вровень. Ему, сроднику Бурого медведя, и положено плечами подпирать небосвод.

– А зачем руку сломал? Знаешь ли ты, что семья его без кормильца, на месяц осталась? – грозно спросил воевода.

– Не специально я, я легонько только… – неуверенно начал отпираться Сом. Щеки его начали заливаться краской.

– Сломал, росомаха, сломал, – в звериных глазах волка вспыхнул мальчишеский азарт, он ударил десятника.

Тот устоял. Мало кто мог устоять после прямого удара Ильи.

Воевода на секунду смутился и ударил его еще сильнее. Но Сом стоял, не шелохнувшись, словно молодой дубок, стиснув зубы терпел. Илья отошел в сторону и теперь уже с нескрываемым интересом смотрел на деревенского детину из Звериного полесья. Давно не видел он такой стойкости и силы.

– Десятник, ты хоть по сопротивляйся для виду. Попробуй ударить в ответ что ли, – усмехнулся Илья и пригладил короткую серую бороду. В его взгляде читалось теперь любопытство.

– А что и ударить можно? – угрюмо переспросил Сом.

– Муромский, – смеясь обратился к Илье тот что был моложе всех в их троице, за чьей спиной виднелись гарды четырех сабель. – А не поторопился ли ты, приставив его десятником?

Позади широкоплечего росомахи послышался смех остальных.

– Ударь, – брызнул смехом десятник Зубоскал Кузьмич из рода Лисиц, у которого, несмотря на имя, зубов осталось по пальцам сосчитать. – Илья Никитич стоять столбом не станет.

– Если ударишь меня раз, сегодня дома ночевать будешь, а нет так в карауле! – Илья похоже не шутил.

Сом до хруста в суставах сжал кулаки, встал в стойку кулачного боя, которую выучил не далее месяца назад, и двинулся на волка. Илья тоже приготовился. Размах, удар – кулак впечатался в землю пролетев мимо груди Ильи. Сом не ожидал такой ловкости, направил удаль всю свою молодецкую в удар и теперь упал на землю, наглотавшись пыли.

– Что разлегся, увалень? – подтрунивал воевода. – Алешка, этот говоришь уделал тебя в “Князь горы” на Иван Купалу?

– Дык я ж в полсилы, одной рукой можно сказать. Играючи. Чтоб у девицы жениха не покалечить да не отвадить, – осклабился Алексей и выплюнул травинку изо рта, было видно слова старшего воеводы задели его самолюбие.

Сом знал историю каждого из богатырей, но и подумать не мог, что вызволяя любимую Асю в потешном бою, остановил самого Алешу Паповича.

Алеша Папович родился на каменных папах, на границе степей Мельхиор. Там у Дивреки на каменных столбах стоял деревянный острог и деревеньки его рода. Мужчины этого рода отличались особой ловкостью. А как иначе карабкаться на каменные попы по веревочным лестницам, мосткам да бревнам?

Росомаха оказался упертым. Поднялся с земли и снова ринулся на Илью, дабы не посрамить род, деревню, да мамку с папкой. Издав звериный рык и круша все что попадалось под когтистые лапы, которыми стали его руки. Остальные бойцы, следившие за борьбой отступили от них подальше, побоявшись что в пылу схватки подвернутся под горячую руку, ну или лапу Сома. Илья был быстр, и легок, как ветер, а росомаха Сом, напоминал несокрушимый каменный столб с родины Алёши. Пара ловких движений воеводы и Сом снова глотал пыль.

Сому хотелось показать все то что он может, и он достоин защищать Китеж, страну Скив и Асю. Чтобы больше не смели посмеиваться над ним богатыри, а признали достойным. И вот он, его шанс ухватить Жар-птицу за хвост!

Воевода брал опытом, уворачивался от прямого столкновения: Сом мог не то что ударить его, убить одним неловким движением. Так они толи дрались, то ли тренировались на забаву китежской дружины. И Илья и Добрыня и все кто хоть что-то разумел в людях видели – по своей воле Сом не сдастся.

* * *

Вечером тяжелой поступью Сом вошел в светлицу своего нового дома. Маленькая съемная часть избы, почти в центре Китежа. Ася оказалась справной хозяйкой для любимого мужа: в горнице всегда было чисто, уютно и пахло полевыми травами, а на столе хозяина и нежданного гостя всегда ждал свежий хлеб и лохань сытной каши.

Сом явился затемно и в синяках, с расцарапанным лицом и с огромным букетом полевых цветов, которые Ася так любила. Распахнул двери и бросился к своей хрупкой хозяюшке – русалке из Звенящей реки.

– Ты же сегодня в караул был поставлен? – удивилась молодая жена и счастливо улыбнулась, приняв букетик цветов и положив ладонь на его могучее плечо. – Как раз хотела тебе сказать что-то важное.

– Что?

– У Зорана Горыныча будет внук, – зарделась румянцем Ася уткнулась лбом в широкую грудь мужа и погладила заметно округлившийся животик.