Глава 2. Наблюдатель

Ольга долго не могла прийти в себя. Её сильно тошнило и, казалось, выворачивало наизнанку, иногда забывая вернуть обратно. Теперь девушка лежала совсем больная и слабая на твердой, деревянной кровати с матрасом, набитым сеном, оттого у нее ломило спину и плечи. Оказалась девушка в какой-то мрачной лачуге, пропитанной запахами трав, животного жира, лука и плесени. Под потолком были развешаны бусы из сушеных грибов, пучки высушенных трав и части животных.

Как она оказалась в этой лачуге – не помнила. А возможно, ее болезненный бред еще продолжался. Рядом с кроватью стоял светец^[1] с небольшим корытцем, наполненным песком. Лучина, вставленная в развилку светца, тлела красным тусклым огоньком. Но даже этот приглушенный свет резал глаза, и в висках появлялась невыносимая ломота.

Тот самый бородатый старик, забравший её с озера у странного дуба, сидел почти все время рядом и силой вливал ей в рот теплое горькое питье, которое не задерживалось в желудке надолго, выплескиваясь обратно с горькой желчью вперемешку. Мерещилось всякое. Когда девушку начинало тошнить, дед аккуратно держал ей волосы над деревянной бадьей и ждал, когда отвар выйдет из её нутра полностью.

– Не держи в себе! – приговаривал он. Голос у него был густым, но не громким.

Слабая девушка вспотела так, что колючее шерстяное одеяло, которым ее укутали, стало влажным от пота. Иногда сознание гасло. Ольга проваливалась в пустоту. Периодически окунаясь в галлюцинации, в виде детских воспоминаний, порой ей мерещился летающий кит с прозрачным пузом и плавающими в нем, словно в большом толстостенном аквариуме, рыбками.

Во сне Ольга переживала ощущение полета, но не такого, когда стремительно падаешь на землю и просыпаешься от страха, а легкого и парящего полета птицы. Когда воздух струится под руками и между пальцев, рассекаешь грудью ветер и чувствуешь запахи земли, от которых голова пьяняще кружится. Внизу только чарующая и захватывающая дух высота, а тело покрывают ярко-желтые птичьи перья.

Временами мерещилось лицо мамы, такой родной и грустной. Она кричала и звала её откуда-то издалека, просила вернуться, и обещала за все простить.

“Мамочка я вернусь, только поправлюсь, обязательно вернусь.”

Порой бред и сны прерывались. Ольга снова видела перед собой старика, который отпаивал её через силу то горьким питьём, от которого тошнило, то мясным бульоном, то водой, от холода которой ломило зубы.

Несколько раз болезная пыталась приподняться, или хотя бы оторвать голову от набитого ароматными травами мешка, положенного ей вместо подушки. Но тело не слушалось, а голова казалась слишком тяжелой.

В таком бреду девушка провела неизвестно сколько времени. Однажды она проснулась от сильной жажды. Её тело пропахло едким потом. Только сегодня она нашла в себе силы приподняться и сесть.

Приподнявшись с кровати, осмотрелась и поняла, что все еще находится в той же темной землянке с бревенчатыми стенами и низким, кое-как оструганным потолком. И это ей, похоже, не снится. Свет теперь шел не от лучины, а из окошка, застекленного каким-то полупрозрачным минералом. Под потолком висели травы, корешки, бусы из сушеных грибов и связки длинных веточек. По стенам располагались полки с самобытной посудой из некрашеной глины.

Девушка съежилась, приподняла край своего одеяла и ахнула, она была абсолютно голой. Её наготу прикрывало лишь это одеяло из колючего шерстяного сукна, которое еще и к тому же скверно пахло псиной. Кто-то её раздел? Неужели этот старый? От такой мысли девушку передернуло. Она захотела выбраться из землянки как можно скорее и понять, где она вообще находится.

Ольга осмотрелась еще раз, попыталась встать, но не смогла. Где она, что с ней? Почему никто не навещает, кроме этого старика или, кто он там еще…

Голова закружилась, и в висках снова заломило от боли. Ольга упала без сил на жесткую кровать и провалилась в тяжелый сон. Так девушка спала еще несколько дней кряду, изредка вырываясь из морока, не понимая где находится и засыпая снова. Старик перестал мучить её рвотным снадобьем и теперь поил только бульоном. Силы уверенно возвращались, стало появляться и желание уйти отсюда, но хозяин землянки не мучил ее, напротив, старался помочь.

Прошло еще неизвестно сколько времени, прежде чем девушка почувствовала себя лучше. Хотела встать и убежать отсюда, но входная дверь скрипнула на провисших петлях, и в землянку, с одной-единственной комнатой, зашел старичок-птица из видения. Ольга прикрыла глаза, изображая сон.

Хозяин землянки подошел ближе, слегка склонился над спящей девушкой и прислушался к её дыханию. В руках он держал тарелку.

– Хватает сил на то, чтобы притворяться. Значит на поправку идешь, – проговорил старикан, поставил на стол деревянную тарелку с густым луковым супом и положил краюху хлеба.

Ольга все ещё прикидывалась спящей и оттого не слышавшей его. Дедушка подошел и одним движением сдернул с неё одеяло, оставив девушку абсолютно голой. Ольга, не ожидая такого, вскочила с кровати и вырвала его обратно из рук старика.

– Ходишь значит уже, – усмехнулся старик.

Он отчего-то радовался резкой реакции девушки на сдернутое одеяло, – великовозрастный ценитель женской красоты. А теперь приземлился на лавку и потирал свои татуированные ромбиками виски, посмеивался на неё и изучал хитроватым взглядом.

– Ты кто такой, старый, где я? Меня искать будут! – забеспокоилась Ольга. Она старалась не показывать своего волнения.

– Ну хорошо, что ищут, – безразличным тоном проскрипел старик. – Вот только найдут ли. Ты сюда духами прислана, а значит здесь не просто так. Значит имеешь какое-то предназначение. Вот только какое?

Девушка вдруг обнаружила, что говорит со стариком на чужом языке. Так, этого еще не хватало! Кроме среднего знания английского и латыни, Ольга языков не знала. Значения слов были знакомыми, но звуки, из которых они состояли, другие, мягкие и мелодичные. Где она могла выучить другой язык? Как и когда?

Старик тоже разговаривал все время на другом языке. Притом язык этот напоминал чем-то славянский, с оттенками французской легкости.

– Меня зовут Пересмысл, – представился он девушке, которая одним глазом косилась на аппетитно пахнувший суп. – Я ведун народа Иволг, и ты в моём доме.

– На каком языке мы говорим? – спросила у старика Ольга, прислушиваясь к своим ощущениям от произносимых слов. Надо же, она словно родилась в этом мире!

– На скив-речи, птичье наречие. Очень, надо сказать, чистое наречие, ты часом не из клестов будешь?

Ольга снова не верила своим ушам. Но факт оставался фактом, она понимала и говорила на ином языке. Девушка обмоталась одеялом и подпрыгнула, схватилась одной рукой за затылок. Ощупала голову, прикоснулась к шее: пульс был нормальный. Если бы она могла найти зеркало, то посмотрела бы заодно на свои зрачки. Возможно она очень сильно чем-то отравилась и все еще видит галлюцинации.

– Где я?

– В лесах Скив, в Липовом доле, на правом берегу Звенящей реки, – ответил ведун, пригладив длинную бороду.

Все это прозвучало странно. Её, наверное, ищут всем городом, а этот сумасшедший дед похитил ее и теперь… а чего он хочет-то?

– Что, эта землянка точно твой дом? – поморщилась Ольга и осмотрелась. – А где туалет?

– Что, прости? – искренне удивился ведун.

– Пописать куда сходить можно? – уточнила девушка.

Старик улыбнулся и показал под лавку.

– В ведро, и за домом есть отхожее место. Но ты за дом не ходи, слаба еще, провалишься в дыру отхожую, и лови тебя всей деревней.

– Дыру, отхожую, – снова съежилась Ольга. – Ты серьезно? Может и лопухом подтираться? – взбрыкнула она, но уже сдержаннее. Такими “удобствами” она давненько не пользовалась. Только когда в деревне у бабушки летом гостила.

– А бумага туалетная есть? – уточнила девушка и съежилась, подсознательно понимая, что ответ ее не порадует.

– Чего? – не понял старик и почесал в затылке.

– В смысле, подтираться-то чем?

Когда до старикана дошел весь сокровенный смысл сказанного, он улыбнулся и тщательно пригладил бороду.

– Для этого вода есть, возьми вон там в углу на лавке кувшин с водою. А у отхожего места лопух растет.

“Хорошо в деревне летом…” – вспомнила Ольга строки из похабной песни и почувствовала, как слабеют ноги. Так, в последний раз она находилась в доме Лео. Водку не пила, но ела грибы. Грибы?!

– Слышь дед, а до Оренбурга отсюда далеко? – Ольга надеялась выбраться из этой землянки как можно быстрее и вернуться домой к нормальному туалету и ванной. Ох, она бы с удовольствием приняла бы сейчас ванну. И как персонаж из фильма “Бриллиантовая рука”, от чашечки кофе тоже не отказалась бы. Да и очень хотелось кушать. А лопухом подтираться – это слишком!

– Это на островах Дымер? Где этот Арен-бурх? Ты сейчас в землях скивов, в роду Иволг. Понимаешь? – растолковывал ей дед, почти что по слогам. – Дом этот мне по стезе ведуна достался, а сам я живу в избе рядом. Вот от тебя, голуба моя, вижу злая баба хотела избавиться, да и отравила грибками.

Ольга закрыла глаза и еле удержалась, чтоб не завыть на всю землянку.

– Слышь деда?

– Пересмыслом меня зови.

– А где я?

– В землях Скив, в роду Иволг. Забыла, что ли, как летала?

После этих слов Ольга еще раз осмотрелась и охнула, взявшись за голову.

– Летала?! Чего, какие скивы, какие леса, какие оборотни? Что за наркомания? Мне, бля, билет в реальность. Ну нет, это уже совсем не смешно! – истерика накатывала от осознания того, что это словно дурной сон, только наяву.

Ольга вскочила с кровати и, придерживая одеяло, бросилась к окну. Но за мутноватыми стеклами из минералов совсем ничего не было видно.

– Поешь сначала, а я пойду, пока, чтоб тебя не смущать, – сказал старик, то ли сочувственно, то ли с издевкой, поторопился убраться из землянки.

Ольга, воспользовалась ведром, потом накинулась на принесенную дедом похлебку. Лютый голод только усилился от аромата остывшей, но все еще горячей еды. В луженой тарелке, в бульоне плавали овощи, разваренные бобы, жареный лук. Еще никогда в жизни не ела она с таким аппетитом. Глотала пищу, почти не прожевывая, не чувствуя вкуса и одновременно удивляясь, до чего же вкусной была эта простая еда.

Проведя руками по бокам, девушка поняла, что за то время, пока находилась здесь, скинула, наверное, килограмм пять. Кстати, где она находилась до сих пор представления не имела.

Последнее, что четко помнила – это вечерние посиделки под пледом с Лео на лоджии дома его родителей, странный вкус грибов, очередную мелкую ссору, после которой Ольга ушла спать и… странный сон, страннее, чем приключения Алисы в Стране чудес. Теперь она здесь, в этом сарае, и какой-то старик срывает с нее одеяло, заставляя сверкать голой задницей. Жуть!

“Лео, где же ты, Лео, забери меня отсюда!”

В комнату заглянула рыжая девочка-подросток и с интересом осмотрелась в землянке, словно искала, что-то. Потом принюхалась, её конопатый носик несколько раз дернулся. Тряхнула плетеной корзиной, которую держала в руках. В корзине лежали какие-то тряпки. В живом взгляде подростка мелькнула задоринка, вперемежку с хитрецой.

– Привет, я Ариша, – веснушчатая девочка глядела на новую жительницу лачуги с любопытством.

Ольга поняла, что интерес девочки был вызван необычным розовым цветом её волос.

– Тебе чего? – пробубнила девушка набитым хлебом ртом. Она пыталась не выронить ни единой крошки.

– Какое странное имя: “Тебечего”. Ты что, из Фашираз? – звонко засмеялась над ней дерзкая девочка. – Дядька Пересмысл сказал взять тебя с собой, когда мы купаться соберемся. Выходи, мы тебя ждем.

Ольга поёжилась. Противный липкий пот и запах собственного немытого тела, после отступившего голода, стали раздражать ещё сильнее. Рядом на лавке она обнаружила простое льняное платье, видимо дед позаботился. Его даже сложно было назвать платьем, скорее это напоминало тряпичный чехол на тело, чем предмет женского туалета. По сравнению с тем, что носила на себе раньше Ольга – настоящее тряпьё!

Обнаружился здесь же и розовый кошачий костюм, с ушками на ободке. Ольга не успела и слова сказать, как Ариша деловито сгребла её костюмчик в свою корзину с бельём и вышла за дверь. На улице стояли девушки, их одежда была украшена зеленой ромбической вышивкой по вороту. Они с любопытством разглядывали странную пришелицу, а пришелица, в свою очередь, рассматривала их.

Возраст девушек разнился от совсем маленьких, десятилетних, до её ровесниц. Никто из местных жительниц не носил коротких или окрашенных волос, только косы, длинной у кого до пояса, а у кого почти до самой земли.

– Пошли, “Тебе чего”, только тебя и ждем, – задорно сообщила Ариша, сморщив конопатый носик и поманив чужачку пальчиком. Склонила голову набок жмурясь от солнца.

“Так, и куда же меня занесло, и кто эти старообрядцы дикие?” – всё ещё думала про себя Ольга.

– Ну чего ты встала? Пошли уже, – произнесла Ариша.

Стайка девушек, звонко смеясь, повела Ольгу к лесной реке, которая находилась за окружавшим поселение деревянным частоколом. По пути к купальне чужачка осматривалась по сторонам, не замечая, как часто открывает рот от изумления. Никогда прежде не видела Ольга таких странных, даже сказочных деревень. Всюду стояли чудноватые и необычные дома, окруженные невысокими плетнями и небольшими клумбами. Они словно вросли в корни могучих многовековых ив, кроны которых затеняли дворы и огороды.

Были здесь обычные, на вид рубленые избы, а посередине деревни возвышались деревянные столбы с вырезанными на них ликами, скорее всего божеств.

Постройки примыкали к берегу не очень широкой реки. Жители этой странной деревеньки выглядывали из дверей и окон, провожая удивленными взглядами появившуюся в их поселке девушку с необычными сиренево-розовыми волосами. Кто-то прятал малых детей, опасаясь, что пришелица может оказаться злой колдуньей. За частоколом стояли еще деревянные столбы, с изображенными на них лицами. Как пояснила Ариша, это памятные столбы, на которых вырезались лица умерших, и находились они здесь оберегая потомков от лиха и сглаза.

Купальщицы вышли за частокол, проследовали вдоль речушки, до места, благоустроенного для помывки и стирки. Девушки шли без опаски босиком по земле и траве с плетеными из ивового прута бельевыми корзинами в руках и обмахивали загорелые лица, спасаясь от укусов комаров, пучками свежей прохладной травы или полевых цветов. Несколько девушек обернулись в желтых птиц и с щебетом полетели к реке. Пришелица ковыляла неуверенно, не привыкла она без туфелек по земле босой бегать.

Ольгу снова терзали мысли, куда она могла попасть. Возможно все это ей мерещится. А может это сон? Такой долгий, затянувшийся сон, только слишком реалистичный. А если не сон? Если она просто сошла с ума и это очередной бред, фантазия её воспаленного от болезни мозга. А может её в самом деле в секту затащили? Ну типа, любители природы, которые живут по старинке, без благ цивилизации. Но вот только в птиц сектанты не оборачиваются.

– И давно вы здесь живете? – задала она Арише наводящий вопрос.

– Всегда здесь жили.

Ответ оказался весьма неоднозначным, учитывая, что Арише на вид не более тринадцати лет.

– А вообще, поселок давно здесь? – уточнила Ольга.

– Давно, несколько веков уже. Видела какие у нас дома есть под деревьями, их очень давно построили. Представляешь, сколько таким могучим деревьям расти надо.