Глава 8

Дни не могут проходить одинаково. Они приносят радость или горе. В один миг можешь от счастья чувствовать себя на седьмом небе, а иногда от горя оказываешься в бездонной бездне. Так же и 1913 год, уже принёсший семье радость, принёс и настоящее несчастье. Набат внезапно заболела, врачи поставили диагноз – туберкулёз. Мирза Махмуд рыдал от горя, когда услышал эту новость. Плакал и Муса.

Мирза Махмуд должен во что бы то ни стало спасти свою жену, это была единственная мысль, которая тревожила его. Врачи сказали, что для выздоровления Набат нужна новая квартира, где будет больше воздуха и простора. Мирза немедленно поменял свою квартиру в Ашхабаде на необходимое жильё за большие деньги. В этой квартире в зелёном центре города началось лечение Набат в очень большой, проветриваемой просторной спальне. Слуги, самые профессиональные врачи кружили вокруг неё как бабочки и делали всё возможное, чтобы помочь ей выздороветь.

Мирза Махмуд пригласил из Петербурга лучшего врача-фтизиатра России, заказал и доставил из-за границы самые дорогие и труднодоступные лекарства. Врач из Петербурга пояснил, что с точки зрения атмосферы для больных туберкулёзом благоприятнее сельская местность, южный климат, высокогорные районы с сильным потоком воздуха, чем город, северный климат и низменные населённые пункты. Он также сообщил, что центр номер один в империи по лечению больных туберкулёзом – больница «Кумысолечебница», расположенная под Самарой. Там больным давали кумыс, то есть кобылье молоко, имеющее особую лечебную силу, применяли ванны, русские бани, специальную гимнастику.

Так вся семья отправилась в Самару. Помимо мужа, жены и двоих детей с ними была ещё мать Набат – бабушка Гюлер. Мирза снял дом, где жили тёща с детьми, а Набат осталась в больнице. Всё это время Муса ходил мрачный. Ребёнок, который раньше никогда не отходил от матери ни на шаг, болезненно переносил эту разлуку.

Мирза одаривал подарками врачей, надеялся на Бога и на них. Наконец курс лечения закончился, они вернулись из Самары в Ашхабад, где состояние Набат снова ухудшилось. Она очень ослабла и начала стремительно худеть.

В те времена Муса даже не ходил играть с детьми во двор, он сидел рядом с матерью. Если нужно было куда-то пойти, слова «моя мама одна» пронзали его сознание и заставляли передумать. Поскольку туберкулёз – заразная болезнь, ситуация была очень опасной. Однажды лечащий врач предупредил Мирзу, что они по возможности не разлучают грудного ребёнка с матерью, но старшего сына хотя бы уберечь надо. Что будет, если туберкулёз перейдёт от матери к нему?

В результате Мирза был вынужден под предлогом подготовки к гимназии поместить Мусу в пансион; шестилетний мальчик внезапно оказался вдали от дома, семьи, а главное, от матери. Он страдал из-за этой разлуки, тосковал и плакал по ночам. Мать тоже не выдержала разлуки и вскоре вернула Мусу домой.

Маленький Муса садился рядом с ней и читал ей сказки из книги, чтобы она могла расслабиться и забыть о боли. Он без перерыва читал стихи Пушкина:

 
Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет;
Он бежит себе в волнах
На поднятых парусах…
Ветер весело шумит,
Судно весело бежит
Мимо острова Буяна
В царство славного Салтана…
Царь Салтан сидит в палате
На престоле и в венце,
С грустной думой на лице…
 

Мирза узнал об источнике с целебной водой, где излечиваются все больные, он отвёз туда свою жену, но и это не помогло. Верующие советовали паломничество в Мешхед^[6], где все молитвы бывают услышаны Всевышним. Они посетили Мешхед, но опять никаких изменений. Мирза делал всё, что ему советовали, он хотел спасти любимую жену. Для этой цели он даже был готов потратить всё своё богатство. Но Набат переживала закат своей жизни.

В 1916 году Муса не был принят в гимназию, хотя успешно сдал экзамены. Существовал неписаный закон, согласно которому в гимназии могли учиться только дети христиан и дворян. И тогда Мирза отдал сына в коммерческое училище, где мальчик стал заниматься в начальной школе.

Говорят, лицо женщины перед смертью озаряется красотой. В последние дни своей жизни Набат, мучаясь лихорадкой, была похожа на ангела с белоснежным лицом. Как только Муса возвращался домой с занятий, он брал книги и бежал в комнату матери. При чтении то становился серьёзным, то улыбался, и его настроение передавалось матери.

 
Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет;
Он бежит себе в волнах…
 

Однажды вечером мать лежала в постели, Муса стоял у двери и тихо наблюдал за ней. Мать позвала его к себе, чувствовалось, что сердце её жаждет обнять, поцеловать и приласкать своего мальчика. Но этого нельзя было делать. Слёзы покатились по щекам. Сглотнув комок в горле, она сказала:

– Муса, ты помнишь, как мы встречали восход солнца? Ты тоже стал моим солнышком, своим рождением подарил мне счастье. Дети всегда – солнце для своих матерей. Однако при виде твоего ума, совершенства, способностей, образа мышления, несвойственного детям, знаешь, чего я желаю? Желаю тебе быть таким замечательным человеком, таким ярким солнцем, рождённым не только для своей матери, но и для всех.

На следующий день, когда Муса возвращался из школы, он увидел во дворе толпу, услышал плач, примчался домой и увидел мать в постели с закрытыми глазами и улыбкой на лице. Его отец сидел на полу и рыдал.

Муса коснулся ледяного лица матери. Кто-то сказал, что мать умерла; услышав это, он потерял сознание. Это был сентябрь 1917 года.

* * *

Гораздо позже, в 1978 году, когда ему исполнилось семьдесят лет, он сидел в своей квартире в посёлке Академия в Перхушково и сочинял мемуары. По его слезам сразу же можно было понять, что Муса Алиев пишет отрывок о своей матери.

Несмотря на то что прошло столько лет, её образ всегда был перед его глазами. И самой впечатляющей частью этих воспоминаний стало то, что он нарисовал платье и украшения своей матери, когда ему уже было семьдесят.

Правило второе

Мать, родившая ребёнка, девять месяцев носит его в своём чреве и питает своей кровью. Ребёнок должен всю жизнь служить матери, не перечить ей. Даже о простой обиде не может быть и речи, не говоря уже о безразличии к матери.

Любой ребёнок, отрёкшийся от долга перед матерью, проклят и не встретит в жизни добро, даже если мать его не проклинает.

Глава 9

Назим, бросив всё в родной деревне, приехал в Москву не только из-за нужды в деньгах. Много чего произошло, некоторые обстоятельства напоминали пороховую бочку, готовую взорваться в любую минуту. Каждый вопрос имеет свой ответ, но иногда на заданные вопросы невозможно подобрать ответы.

Назим сошёл с автобуса и направился к зданию, на котором крупными буквами по дуге было написано «Москворецкий рынок».

Он всегда выходил из дома не позавтракав. Потому что завтрак – это специфический процесс приёма пищи, имеющий свои условия. На столе должны быть масло, сыр, сметана, яйцо и сладкий чай. Накрывать стол каждый день – значит, через каждые два-три дня нужно делать покупки. У него не было на это ни времени, ни желания. В час дня во время обеденного перерыва он одновременно и завтракал, и обедал. А вечером, приходя домой, либо варил сосиски, либо ел готовую китайскую лапшу, залитую горячей водой.

На рынок он явился примерно на полтора часа позже обычного, так как до работы заходил в дом-музей. Назим торопился: женщины не имели права получать товары, так как он сам подписывал квитанции, проверял товары и раскладывал их на прилавках. Вероятно, эта полуторачасовая задержка сильно повредит работе.

В стеклянном киоске узкоглазая женщина готовила и продавала пирожки с мясом, рисом и картошкой. Покупатели с удовольствием их ели. Аппетитным был и запах пирожков. Назим почувствовал, как у него заурчало в животе и потекли слюнки. Он должен был поесть. Подошёл к стеклянному киоску и спросил цену, попросил по две штуки каждого. Женщина завернула шесть пирожков в бумагу, протянула ему банку кетчупа и спросила, что будет пить. Он ответил: «Колу».

Пирожки действительно были очень вкусными и хрустящими.

– Узбечка? – спросил он женщину.

И невольно удивился ответу: «Нет, таджичка». Ведь таджики не бывают узкоглазыми. Он хотел ещё что-то спросить, но вдруг увидел Нияза, брата Аслана. Нияз доставлял товары на автокаре и контролировал два других прилавка Аслана на другом конце рынка.

Вчера Аслан сообщил, что Нияз, только что приехавший из села, сказал, что семья Назима в плохом положении, потому что тот не посылает им деньги. Прямо сейчас можно было бы узнать положение его семьи у Нияза.

Он позвал Нияза, чтобы поговорить. Увидев его, Нияз остановился, они поздоровались. Нияз попросил водителя автокара ехать дальше без него и стал ждать, что скажет Назим, которого он недолюбливал.

– Чего надо?

Нияз был женихом Сельмы, сестры Назима, они уже пять лет не могли пожениться и создать семью.

– Ты недавно приехал из деревни?

– Да, два дня назад.

– Аслан сказал, что наши жаловались, как тяжело им живётся. Тебе Зарнишан пожаловалась? Или ты это от Сельмы услышал?

Нияз, не скрывая ненависти, злобно ответил:

– Слушай, деревня маленькая, все обо всех знают. Необязательно, чтобы Зарнишан или Сельма мне что-то говорили. Продавец сельского магазина сказал, что думал, ты пошлёшь деньги, закроешь долги за месяц или два. А ты, бедолага, не то что закрыть долги – даже своей семье деньги не посылаешь, твоя жена хлеб каждый раз в долг берет.

Нияз был на год старше, но даже эта мизерная разница в возрасте давала ему право поучать. На что в ответ Назим пообещал со следующего месяца стабильно посылать своим деньги.

Он извинился, будто это было его пороком, ошибкой перед Ниязом, и хотел загладить свою вину.

Нияз сказал:

– Твоя семья, твои родные – твоё дело. Я просто хотел дать понять, что не на правильном ты пути.

Нияз собирался уйти, но вдруг остановился. Пристально посмотрел на остолбеневшего Назима, державшего в руках пирожки, масло с которых каплями стекало прямо на его обувь. Резким тоном сказал:

– Отца твоего тоже видел. Он просил передать: найди Афласа и поговори, чтобы его двоюродный брат Мумтаз оставил нас в покое. Он сказал, что несколько раз предупреждал тебя, а ты не воспринял всерьёз и ничего не предпринял. А мать твоя сказала, что если из-за безалаберности Назима их выселят из дома, то она даже в могиле будет проклинать его.

Нияз ушёл, напрочь испортив настроение Назиму. Даже аппетит пропал. Положив пирожки, завёрнутые в бумагу, прямо на выступ, Назим зашёл на рынок. Товары уже были выложены на прилавок, женщины занимались продажей. Он понял, что Аслану самому пришлось выполнить работу из-за его опоздания. Он поздоровался с женщинами и прошёл за прилавок.

Мумтаз, двоюродный брат Афласа, начав работать на Дорогомиловском, за короткое время открыл свои точки ещё на нескольких рынках. Позднее на заработанные деньги открыл несколько кафе, и сейчас у него была целая финансовая империя. Создавая её, он жёстко обходился с соперниками-соотечественниками, имея цель их «обезвредить»: кого-то запугивал, кого-то избивал и выводил «из игры». Все про это знали. В прошлом году он купил участок земли на стыке реки и леса в своей деревне, начал строить там туристический комплекс. Он планировал купить дома троих жителей села, живущих в отдалённой части, чтобы снести их и построить на их месте инфраструктуру. В отличие от двух других, отец Назима Аршад упорствовал и не желал продавать свой дом. На мужчину после безрезультатных попыток уговоров посыпались угрозы, сожгли стог сена, даже сбили экскаватором его корову, возвращавшуюся с пастбища. Но он был непреклонен.

Пока жили в селе, отец уговаривал сына противостоять Мумтазу и его людям, но Назим не нашёл в себе смелости. Как он мог противиться человеку при деньгах? Зачем наживать врагов? При каждом разговоре пытался уговорить отца: «Продай этот дом и построй новый, тебе нечего терять». Он понимал, что Мумтаз вложил приличные деньги в строительство и из-за одного дома не отменит планы, он просто этого не допустит. Ну зачем на ровном месте наживать себе врагов?

Лишь однажды, прошлым летом, когда Афлас пришёл и предложил поехать в Москву на заработки на Дорогомиловский рынок, Назим спросил его, что сделать, чтобы Мумтаз оставил его отца в покое.

Афлас сказал:

– Ей-богу, ты не соображаешь. Мы строим там объект на десять миллионов, разве откажемся от этой затеи ради твоего отца? Но твой отец легко может отказаться от глупого упорства. Итак, решение проблемы зависит только от вас. Мумтаз предложил твоему отцу приличную сумму денег. Можем и тебе скинуть пять тысяч, если уговоришь отца.

С желанием заполучить пять тысяч Назим отправился к отцу, но в этот раз говорил уверенно, даже хотел мать подключить как посредника, чтобы отца на путь истины наставить, пообещав отцу, если тот ответит «да», потратить две тысячи на стройку нового дома, оплатить покупку дверей и окон. А его отец Аршад упирался, аргументируя тем, что этот дом достался ему от предков и каким же он должен быть трусом, чтобы уступить его проходимцам. Отец обругал его и выгнал.

В деревне пошли сплетни, что даже сын не поддержал старика Аршада, и причиной их стали угрозы Мумтаза. Если добавить ко всему этому слёзы матери, намёки отца, то становилось понятно, в каком положении был Назим. Он ничего не мог сделать.

Сейчас отец наверняка хочет получить юридическую помощь от Назима. Он образованный, пусть поможет, наймёт адвоката, обратится в суд. Упирая на то, что «имущество моё, я его не продам, закон на моей стороне», поставил вопрос ребром и завёл Назима в тупик.

Как же ему уговорить отца? Поскольку Назим находится в Москве, то может выманить не только обещанные пять тысяч, но и воплотить в жизнь мечту работать на Дорогомиловском рынке.

Пришло сообщение от Любы. «Зая, может, в кино меня сводишь?»