Ника мчалась по мосту над железнодорожными путями. Рюкзак оттягивал её плечи, задевал многочисленных пассажиров, торопящихся, как и она, на поезд, что стоял под мостом. В голове девушки сейчас находилось всё одномоментно: и досада на себя, копушу, умудрившуюся забыть билет на поезд, из-за чего ей пришлось возвращаться, и заканчивающаяся посадка в вагоны, и бегло замеченная внизу живописная компания её друзей – те, по одному, скрывались в вагоне.
Прыгая по ступенькам моста, она как-то умудрилась не споткнуться, никого не сшибить, да ещё и успеть проскочить в вагон перед самым носом руководителя группы – Михаила Шуляка, высокого стройного блондина, студента-пятикурсника с географического.
– Ника! Ты как чёртик из табакерки! – опешил тот.
– Проходите, проходите, не задерживайтесь, – поторопила их молодая проводница, и Михаил, замыкая группу, последним зашёл в вагон.
– Студенты, – сказала полная пожилая проводница из соседнего вагона, проводив глазами широкую спину парня в штормовке, с висящей на ней гитарой. – Весёлый, стало быть, у тебя, подруга, будет рейс.
На перроне остались только провожающие. Проводницы поднялись в свои вагоны, чтобы проверить – все ли посторонние вышли. Вскоре состав дёрнулся, громко лязгнув при этом, и перрон с провожающими медленно поплыл мимо вагонов.
Это бабушки трясутся над своими котомками и прячут их в укромные места под сиденья, а бывалые туристы быстро побросали свои рюкзаки на самую верхнюю полку. Удобно: если что-то понадобится достать, не надо будет никого беспокоить. А красть у них нечего. Воруют ценности, а не котелки и палатки с альпенштоками.
Все девять туристов давно знали друг друга. За их плечами было множество пройденных вместе дорог. И только для Тамары и Ники этот поход должен был стать боевым крещением.
Михаил достал свои записи и что-то там изучал и подсчитывал. Кто-то уже наигрывал на гитаре, девчонки суетились с закуской.
– Эй, не рано ли? – поднял голову Михаил. – Мы ещё и отъехать не успели…
В ответ ему раздались молодые жизнерадостные голоса:
– Не рано!
– В самый раз!
– Лопать охота!
Михаил, вернувшись к записям, пытался разобраться в своих же каракулях. Это у него не получилось, и он окликнул Нику:
– Ника, иди сюда. Как твоя фамилия, продиктуй.
– Эг-ли-те, – произнесла та по слогам.
– Латышка, что ли? – спросил Веня, не переставая бренчать на гитаре.
– Ага.
– А к нам какими судьбами?
– Папу перевели по службе, мы переехали, вот я и перевелась.
– Мы уже подумали, что ты сдрейфила и не поедешь с нами.
– Я просто опаздывала… Извините.
– Ясно, – кивнул Веня, – жаль, что сообщить об этом ты не могла. Вот придумали бы переносной телефон, сразу можно было бы выяснить, что и почём.
Михаил запрятал, наконец, свои записи и включился в их диалог:
– У меня друг есть, Юрка, он гений с физмата, так вот он говорит, что такие телефоны уже есть. Правда, они весят много, больше килограмма…
– Ого! Ну уж в поход такую штуку не возьмёшь, однозначно!
– А почему бы твоему гениальному другу не усовершенствовать это изобретение, чтобы вес был поменьше? – вмешалась в разговор Людмила – невысокая, пухленькая и всегда улыбающаяся.
– Да у него столько всяких идей… Кстати, вот, – Михаил вынул из рюкзака небольшой прибор. – Это переговорник. Юрка его усовершенствовал и принёс мне перед самым отъездом. Испытаем в полевых условиях.
Ребята с большим интересом принялись рассматривать рацию.
В купе зашла проводница, проверила билеты и отправилась дальше.
После того, как приготовленный девчонками ужин был съеден, студенты втиснулись в одно купе и принялись петь негромкие задушевные песни, вызывая тем самым завистливо-добрые отклики в сердцах оседлых скучных граждан.
Дали, проплывающие мимо окон вагона, помимо восхищения бескрайностью просторов вызывают неудержимую потребность в разговорах, а тем более, если ты отправился в неизведанные и загадочные северные края. Вскоре те из студентов, кто испытывал такую потребность, уже вели беседы в соседнем купе.
– …поскольку саами – это тема моей курсовой работы, – вполголоса объясняла Людмила.
– Странную ты тему выбрала, – пожал плечами Виктор. Два дня назад он решил отрастить бороду, и пока что выглядел просто небритым. – Саами – одна из малых народностей Севера, отсталые люди, оленеводы. Больше похвастаться им нечем.
– "Отсталые"!.. Да они, возможно, самый древний народ Европы!.. – горячо возразила его собеседница. – Вот потому и выбрала, чтобы ознакомить таких, как ты, с необыкновенным и загадочным народом!..
– И что же в них такого необыкновенного и загадочного? – повернулась от окна черноволосая восточная красавица Тамара. – Расскажи.
– Взять хотя бы их происхождение и язык – это пока что загадка, хотя версий множество. Но то, что они – праевропейцы – это факт!
– Я тоже много чего интересного о саами слышала от эстонских стариков, – кивнула Ника, светлые волосы и худощавое телосложение которой являли собой полную противоположность восточному шарму Тамары. – Говорят, что саами – самые сильные колдуны. И что пришли они откуда-то издалека подземными ходами.
– На самый Крайний Север, да? – фыркнул Виктор. – Что, эти подземные лешие для себя лучше места выбрать не смогли?
– Не перебивай! – возмутились девчонки.
– Иди-ка лучше бороду побрей, а то сам как леший!
– Да ну вас! Сказительницы…
Махнув рукой, Виктор отправился к ребятам в соседнее купе. Там он взял у Вени гитару и самозабвенно затянул очередную песню, которую тут же подхватили несколько голосов.
Веня же проследовал в третье по счёту купе и присоединился к «мозговому центру» в лице Михаила и Ивана – те уже в который раз спорили – теперь уже о тонкостях основного маршрута.
– А я говорю – сюда! – горячился Иван. – Посмотри, какая здесь глухомань! Ни одного населённого пункта! Настоящий медвежий угол. Если и искать вход в их сакральные пещеры, то только здесь!
– Вот именно – медвежий угол. Ничего, у нас есть проводник. Верно, Миха?
– Так-то оно так, но…
– Ты же говорил, что созванивался с этим, как его…
– Вейо. Да, созванивался. Но он же не знает точной цели нашего путешествия!
– И что?
– Пойми, Вейо – саам, и все эти места для них священны! Он может отказаться. Дошло?
– Подумаешь! Другого возьмём.
– Другого такого как Вейо нам не сыскать! Он ещё пацаном у моего отца проводником был.
– Толковый, видать, парнишка, раз геологическую партию вёл, – подключился и Веня. – Ну так пусть он нас проводит хотя бы к максимальной близости к своему святому озеру, а дальше мы уж как-нибудь сами. Компас и карта нам в помощь. Мы же не «чайники».
И три головы опять склонились над картой.
Угрюмы величественные просторы Севера, непостижимы они для пришлого люда. А вот для коренных жителей – это часть их души. Здесь для них всё живое: и шепот ветра в верховьях сказочного леса, и пружинящий моховой ковёр под ногами, и звон ручейков, и голос болот, и даже камни! Но самая главная, тщательно охраняемая всеми тайна – это кевве – сила камней. Нойды же, саамские колдуны – часть этой силы…
Солнце сделало круг над сумрачной тайгой и проникло в оконце небольшого бревенчатого домика, спрятавшегося в самой глубине чащобы. На его пологой крыше, изначально покрытой землёй и дёрном, вовсю разрослись мхи.
Нойд Юхани, хозяин этого домика, крепкий мужчина лет пятидесяти с гаком, бесшумно поднялся со своего лежака, устланного мягким мхом, и заглянул за занавеску, где на вполне приличной постели должна была спать его дочь Вьокко. Однако её там не оказалось.
– Куда это она спозаранку ускакала? – пробормотал отец.
Впрочем, это его ничуть не насторожило: здесь, в глухом лесном крае, их жизнь была куда более безопасной, нежели среди людей.
Юхани потянулся и вышел во двор.
Собственно, двором эту полянку назвать можно было с большой натяжкой – так, небольшое, свободное от валежника и подлеска, место. Юхани специально не торил тропы к своему укромному жилищу: те, кому он доверял, в любое время могли прийти сюда, для прочих же путь был заказан. Да и не бывало здесь чужаков, которые смогли бы преодолеть норовистые реки, болотные топи и непроходимые лесные чащобы всего лишь для того, чтобы удовлетворить своё любопытство и поглазеть на настоящего саамского нойда. И правильно, потому что говорить с чужаками Юхани всё равно не стал бы.
Обойдя стороной валежник, ветви которого переплелись с подлеском, мхами и лишайниками, Юхани спустился к ручейку, что журчал за деревьями, в низине. Он умылся и напился прозрачной воды, прямо с колен, по-звериному. Затем поднялся, прошёл на небольшой взгорок к огромной раскидистой пихте и присел, прислонившись к ней спиной.
Лес был наполнен привычными звуками: шумом ветра, пением птиц, журчанием ручья. Послышался едва уловимый шорох, и с дерева на его плечо прыгнула белка, повела любопытной мордочкой – нет ли привычного угощения – и перебежкам метнулась дальше, на другое дерево.
Бегущие воды ручья, словно река Времени, перенесли мысли Юхани в те далёкие дни, когда он был ещё не знаменитым нойдом, а простым двенадцатилетним мальчишкой. Кто бы мог подумать, что именно в тот год закончится его детство?
Кочевали они тогда у самой финской границы, по другую сторону которой жили родственники Айникки, матери Юхани. Граница не была для них преградой – как же не побывать у своих? Видимо, этот факт и стал главным пунктом обвинения его родителей в контрреволюционном заговоре против власти. Контра – такое слово впервые услышал Юхани именно тогда.
В тот день он проверял силки на дальнем участке, когда услышал выстрелы где-то в стороне своего стойбища. Это насторожило Юхани. Мальчик внимательно прислушался. Если отец решил поохотиться, то почему об этом не сказал? Он ведь собирался сегодня рыбачить?.. Прихватив пару куропаток, попавших в силки, мальчик не стал проверять остальные и заторопился домой.
Стойбище встретило Юхани непривычной пустотой и тишиной. Вместо родителей он увидел незнакомого худощавого человека в чёрной кожанке, с тонким крючковатым носом и холодным взглядом чёрных глаз. Тот по-хозяйски расхаживал по стойбищу. Увидев паренька, он злобно, словно пёс, рявкнул:
– Кто таков?.. Имя?..
– Юхани… – мальчишка окинул глазами стойбище, в котором не было слышно привычных звуков жизни. – А где все? Где мои родители?..
– А, так ты тоже контра!.. – произнёс непонятное слово незнакомец и оскалился – хищно, по-волчьи. – Ну идём, отведу тебя к ним. Это недалеко. Вон туда, по тропке…
Юхани не всё понял из его речи, являющей смесь из саамских и каких-то незнакомых слов. Но человек кивнул в сторону тропки, и Юхани подумал, что мать пошла к реке за водой. Почему же вместе с ней отправился и отец, оставив гостя одного? Наверное, решил наловить гостю рыбу, понял Юхани и направился вперёд по тропе, куда указал ему незнакомец. Тот последовал за ним.
Однако через несколько метров мальчика стало охватывать чувство недоверия к этому человеку. Почему он идет сзади, молча и тихо, словно охотник, скрадывающий дичь?.. И кто, а главное, зачем, стрелял?.. Юхани остановился, и в этот момент незнакомец ткнул его в спину чем-то, похожим на дуло ружья, только гораздо короче:
– Шагай, шагай, контра, вон туда, к болоту…
К болоту?.. Зачем?..
Вот тут-то он, Юхани, впервые услышал этот зов. И не только услышал, но и увидел – незнакомого седобородого старца в обычной саамской одежде. Тот стоял чуть поодаль, справа от тропинки, у сейда, и звал его:
– Юхани! Иди сюда, Юхани. Иди ко мне и ничего не бойся.
Человек, шагающий сзади мальчика, похоже, ничего не слышал и не видел. По крайней мере, он никак не отреагировал на старца. А Юхани отчего-то сразу поверил ему. Может, потому, что тот был свой, саам?.. Или потому, что он знал его имя? Как завороженный, мальчик сошёл с тропы и направился к сейду. Воздух вокруг него закачался, словно вода в озере, и остановился лишь тогда, когда мальчик приблизился к старику. Тот погладил его по голове и, легонько повернув за плечи, сказал:
– Смотри…
Юхани обернулся и увидел человека в кожанке на той же самой тропинке. Он ошеломлённо оглядывался вокруг, тряс головой, тёр глаза и, наконец, заорал:
– Ты где, контра?.. Выходи, мать твою!..
Затем стал бегать взад и вперёд, оглядываясь, а потом начал стрелять во все стороны из короткого ружья. Юхани напрягся, но старик подбодрил его:
– Не бойся. Мы для него недоступны. – Помолчав, добавил: – этот человек убил твоих родителей там, возле болота. Он называл их врагами народа. Очень хорошо, что ты услышал мой зов, ведь таких становится всё меньше. Я звал и твоих родителей, но безрезультатно…
– Я убью его! – рванулся было Юхани, но старик удержал его.
– Остановись. Им уже не поможешь.
Человек между тем направился прямо к ним и… Он как-то взобрался наверх! Мало того, он топтался над головой Юхани и старца, словно стоял на твердом невидимом камне, оглядываясь во все стороны и бормоча:
– Куда же он подевался, змеёныш?.. Надо было прикончить его прямо там, в стойбище…
Внезапно Юхани начал кое-что понимать… Он уставился на старца во все глаза.
– Мы что – в сейде?!.. Ты управляешь кевве – каменной силой?.. Ты – нойд?
– Да, – кивнул старец, – я нойд Урхо, и мы с тобой – внутри сейда. Этому злодею сюда не пробраться.
Юхани ткнулся было в сторону, но уперся в твердь. Такая же твердь окружала их со всех сторон. Мало того, она стала темнеть, превращаясь в обычный камень, скрыв человека в черной кожанке.
– Я убью его!.. – повторил Юхани. – Я отомщу!..
Старик покачал головой.
– Этот человек пришёл на наши земли не один, их много. И очень скоро они изменят здесь всё, всю жизнь. Те из нас, кто останется, будет терять своё лицо. Многие забудут родной язык и обычаи, перестанут чтить предков. Много, много горя принесут сюда чужие люди.
– Надо собраться всем вместе и выгнать их!
– Наш народ слишком малочислен, – вздохнул нойд Урхо. – Этих людей ведёт чужая злая сила, нам её не остановить. – Тут голос старца зазвенел: – но священные силы нашей земли никогда не иссякнут! Пройдут годы горя и лишений, будет торжествовать зло, но мы обязаны хранить кевве… И наши земли снова станут свободными! Вот тогда и будет наш народ жить счастливо. А эти чужаки навсегда уйдут из нашего края… Смирись с потерей, мальчик, сейчас ты ничего не изменишь…
Как не крепился Юхани, по его щекам полились слёзы. Он был тогда просто мальчишкой, но в полной мере осознал своё одиночество и понимал, что, потеряв отца и мать, остался один на один со всеми трудностями жизни.
– Может, я пойду к родственникам в соседнее стойбище? – Юхани поднял мокрое от слёз лицо. – Наймусь пасти оленей…
– Нет, Юхани, – покачал головой старец, – ты из тех немногих, кто слышит голос предков, и ты должен помочь своей земле и своему роду, должен стать Хранителем кевве. Но сейчас тебе нужно уйти как можно дальше отсюда, туда, где ещё долгие годы не появятся эти люди. Только в уединении ты научишься видеть невидимое и слышать неслышное. А пока…
Он шагнул в сторону, и Юхани увидел тоннель, скрываемый дотоле спиной старика. Стены и потолок его были блестящими, словно отполированными, и в них отражался неяркий свет, источника которого не было видно.
– Смотри, – указал старик на виднеющийся на потолке странный знак, похожий на змею, обвившую стрелу. – Там, где змея свернётся в кольцо, будет выход. Там ты будешь жить и хранить наши святыни.
Юхани в свои двенадцать лет умел многое, но как прожить одному, без родных?.. Он умоляюще взглянул на старика.
– Пойдём вместе! Я многое умею – и куваксу поставить, и охотиться…
– Нет, Юхани, – покачал головой старый нойд, – моё место здесь, в этом сейде. А ты должен научиться слышать – неслышное, и видеть – невидимое. Научиться же этому можно только вдали от всех.
– Но разве же я не услышал и не увидел тебя?
– Этого мало, Юхани. Скоро ты сам поймёшь.
– Но что я должен понять?..
– Придёт время, узнаешь. И ещё – стань счастливым сам и помогай в этом другим. Поверь: каждый из тех, кто ушёл по тропам предков в мир, где нет печали, очень хочет видеть вас, живущих, счастливыми.
– Я не совсем понимаю…
– Должны пройти годы, прежде чем ты осознаешь смысл моих слов. Вот, возьми, – нойд протянул мальчику старинный костяной нож, в центр рукоятки которого был вставлен прозрачный камень. – А теперь иди. И ещё: эту дорогу забудь, и никому не открывай её – даже под страхом смерти!..
– Вот ты где, отец, – послышался девичий голос, и на тропке показалась дочь – Вьокко.
Юхани поднялся, взял у неё из рук ведро, зачерпнул воду хрустальной чистоты, и они вместе направились по тропинке обратно, на крохотную поляну. Именно здесь Юхани, тогда ещё совсем мальчишка, обустроил своё первое жилище – куваксу, а внизу, возле ручья – баню. И жил так до тех самых пор, пока не встретил Ирене. А уж для неё построил эту бревенчатую избушку – тупу…
Дочь подала на завтрак свежеиспечённые лепёшки, грибную похлёбку и напиток из клюквы. Муку по мере надобности им доставляли знакомые саами, а грибы и ягоды они запасали сами на всю зиму.
Глаза Вьокко сияли, и Юхани подумал – с чего бы это? Но спрашивать не стал: сама расскажет, если захочет.
После завтрака Юхани отправился на охоту – проверять силки.
О проекте
О подписке