Цитаты из книги «Жизнь после утраты. Психология горевания»

Мы живем в культурной среде, которая отрицает смерть. Вместо того, чтобы повернуться лицом к собственной уязвимости и признать тот факт, что мы можем терять и быть потерянными, мы превозносим стоицизм и призываем тех, кто переживает утрату, стиснуть зубы.

Горевание состоит из двух стадий. Первая – кризис горя, начинающийся с момента утраты или обнаружения факта близкой утраты (например, постановки диагноза смертельной болезни). Наше тело и сознание отвергают факт потери. Чтобы избежать столкновения со смертью, мы мечемся между отрицанием, расщеплением, уговорами, тревогой и гневом. Кризисный период заканчивается тогда, когда мы принимаем ужасную реальность. Многие полагают, что с принятием необратимого характера смерти близкого человека горевание заканчивается. На самом деле, с этого момента начинается вторая стадия горевания. Только приняв факт смерти, мы можем начать сложный внутренний процесс преодоления, в результате которого утраченные отношения постепенно становятся воспоминаниями, которые не поглощают человека всецело

Очень велика вероятность того, что дети, которые потеряли одного из родителей, еще не преодолев подростковый возраст – и не обрели хороших заместителей родителей, не получили помощи в оплакивании утраты, – станут вечноскорбящими

Подростковый возраст Как говорилось ранее, подростковый возраст является психобиологической репетицией горевания. Подростки, не осознавая этого, ослабляют свои связи с родителями, переносят свою привязанность на ровесников. Взрослая модель переживания горя устанавливается после успешного завершения подросткового возраста.

Реакция детей предподросткового возраста на утрату часто кажется странной, совсем не такой, какой можно ожидать от сраженного горем человека. Ребенок может более явственно проявлять печаль о смерти домашнего животного, чем о смерти члена семьи. С горем, вызванным смертью домашнего любимца, ребенок в силах совладать, поэтому ребенок выражает его. Столкновение со смертью значимого взрослого может оказаться для ребенка слишком пугающим, поэтому бессознательно ребенок отрицает ее и не проявляет признаков печали. Писатель-романист Брюс Даффи вспоминает, что его семья думала, будто он ничего не чувствовал, когда потерял мать в возрасте одиннадцати лет, будто у него только «дикая, отвратительная наклонность хохотать в неподходящее для этого время» . Похоже, что на уровне бессознательного он не мог выдержать печальных чувств, поэтому, не отдавая себе в этом отчета, заменял их на смех. Происходила полная замена аффекта.

Выкидыш часто вызывает ощущение краха и несостоятельности у обоих родителей, но особенно у матери, и если ей не позволено горевать, у нее могут возникнуть длительные осложнения, связанные с утратой.

Когда член семьи, принявший проективные идентификации, уходит, семейная динамика должна быть пересмотрена. Понесший утрату должен переложить эту роль на другого ребенка либо на брата или сестру или же вернуть себе ту сторону своего Я, которую он некогда спроецировал на ныне утраченного члена семьи.

Связующие объекты – это особенные объекты, поскольку их обычно не используют: часы никогда не носят, дорогая фотокамера «Найкон» лежит без пленки. Более того, предмет обычно находится вне поля зрения. Понесший утрату часто убирает его и лишь время от времени позволяет себе попасть под его воздействие. Но всегда знает о его местонахождении, даже если вроде бы надолго забывает о нем.

Так что отношение Филлис к сестре было противоречивым, что сделало смерть трудной для оплакивания.

Это является результатом неспособности разрешить конфликт, связанный с утратой. Как мы уже говорили, разлука как бы оживляет в бессознательном того, кто жив, психического двойника утраченных отношений. В рутинном переживании горя, включающем воспоминания и процесс идентификации, двойник затихает и ассимилируется. Таким образом переживающий горе может расстаться с прежними отношениями. Вечноскорбящие же не способны к такому расставанию, и психический двойник становится навязчивым.