Цитаты из книги «Московский дневник»

На Кузнецком мосту мальчик, продающий глиняную посуду, крошечные тарелки и плошечки, ударяет их друг о друга, чтобы доказать, что они прочные.

Географическая карта так же близка к тому, чтобы стать центром нового русского визуального культа, как и портрет Ленина.

натуральную величину, по грудь, во время произнесения речи. Более скромные изображения висят также в кухнях, бытовках и т. д. большинства официальных учреждений. В клубе могут разместиться до четырехсот гостей. В становящемся все более назойливым сопровождении женщины, которая помогла нам попасть в клуб, мы вышли из него и решили, когда наконец остались одни, пойти в пивную, где как раз должно было быть вечернее представление.

На Кузнецком мосту есть магазин, специализирующийся на таких изображениях, там они есть во всех размерах, позах и материалах. В комнате отдыха в клубе, где можно было в этот момент услышать радиоконцерт, есть очень выразительный рельеф, изображающий его в натураль

кроме того, на стенах повсюду можно видеть и инструменты, детали машин, реторты с химикалиями, и т. д. С любопытством я подошел к консоли, с которой ухмылялись две негритянские маски. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это противогазы. Наконец меня привели и в спальные помещения клуба. Они предназначены для крестьян и крестьянок, поодиночке и группами приезжающих в город в командировку. В больших комнатах расположено по большей части по шесть кроватей; одежду каждый кладет на ночь поверх постели. Умывальные должны быть где-то в другом месте. В самих комнатах умывальников нет. На стенах изображения Ленина, Калинина, Рыкова и др. Особенно культ изображений Ленина принял здесь необъятные размеры.

До этого я не видел в Москве такой простой публики. В ней было, по-видимому, много крестьян, поскольку этот клуб предназначен как раз для них. Меня провели по помещениям. В читальном зале мне бросилось в глаза, как и в детском санатории, что стены полностью увешаны наглядными материалами, особенно много было статистических данных, составленных частью – с цветными иллюстрациями – самими крестьянами (деревенская хроника, развитие сельского хозяйства, производственные отношения и культурные учреждения), но, кро

Идти на репетицию пьесы Иллеша, как мы запланировали, было уже поздно, а поскольку Ася не пришла, мы отправились в крестьянский клуб{71 }, чтобы присутствовать на «судебном процессе». Когда мы добрались, была уже половина девятого, и мы узнали, что начали час назад. Зал был переполнен, и никого уже не допускали. Но одна сообразительная женщина воспользовалась моим присутствием. Она заметила, что я из-за границы, представила меня и Райха иностранцами, которых она сопровождает, и получила возможность попасть внутрь сама и провела меня. Мы вошли в обитый красным зал, в котором собралось около трехсот человек. Зал был набит битком, многие стояли.

Я пошел вниз по Кузнецкому мосту и смотрел книжные магазины. На этой улице находится (судя по виду) самый большой книжный магазин Москвы. Я видел в витринах и иностранные издания, правда по неслыханным ценам. Русские книги практически без исключения продаются не переплетенными. Бумага здесь в три раза дороже, чем в Германии, она главным образом импортная, и на оформлении книг явно экономят как могут. По пути я купил – поменяв деньги в банке – горячий пирог с мясной начинкой, которые здесь повсюду продают на улицах. Через несколько шагов на меня налетел мальчишка, которому я дал кусок пирога, когда наконец понял, что он хочет не денег, а хлеба.

Я понимаю, что Асе не хватало в Берлине снега и ее ранил голый асфальт.

Мне кажется, что такого количества часовщиков, как в Москве, нет ни в одном городе. Это тем более странно, что люди здесь не слишком ценят время