К их столу подошла Дина. Она любила яркие цвета, но в жизни всегда одевалась в черное, собирала винтажные ароматы, но мало кому давала знать о своем увлечении. Вообще-то Дину изначально собирались поселить в бывшем общежитии, но там не хватило номеров, и ее вместе с ассистенткой гримерши определили в самый скромный номер «Мечты» на верхнем этаже, где к тому же слегка протекала крыша.

– Свободно? – спросила она. Марина кивнула, и девушка плюхнулась на стул.

– Это наш фотограф, – представил ее Спиридонов. – А это – Мариша, сценаристка.

Марина терпеть не могла, когда ее называли Маришей. Глаза ее сердито сверкнули, и она враз похорошела. Оператор молча наслаждался. В его представлении сценаристка была тихим омутом, и он был несказанно доволен, что ему удалось этот омут расшевелить – хотя ни один человек на свете, включая его самого, не смог бы ответить на вопрос, зачем ему это нужно.

– Остальных вы уже знаете? За тем столом Пельмень… пардон, Пирожок… я хотел сказать, Голубец – наш режиссер. – Дина фыркнула с набитым ртом. – Рядом с ним Володя Сокольский – наш мастер на все руки. Нужна живая гадюка – достанет. Жар-птицу – тоже. Съемки на режимном объекте – тоже он. Без него Слава спекся бы в одночасье… В углу сидит Леня Варлицкий, он на диете, ему еду отдельно подают.

– А у него можно автограф попросить? – несмело спросила Марина. – Для моей мамы, она очень любит фильмы с его участием…

Спиридонов усмехнулся.

– Да попросите, конечно, ему очень приятно будет… Только смотрите, как бы остальные актеры не обиделись.

– С чего это им обижаться?

– Ну как? Вы у него автограф спросили, а у них – нет.

Глаза Марины колюче сузились.

– Варлицкий – актер с большой буквы, а они – просто актеры… и то под большим вопросом.

– О боже! – простонал оператор, изображая комический испуг. – Только не выдавайте нас, Мариша, умоляю вас! По Васе Королеву полстраны с ума сходит… а вы так сразу, неделикатно – не актер!

– А где Вася? – внезапно спросила Дина. – Что-то я его здесь не вижу…

Вася Королев поразил Дубки, приехав на роскошной спортивной машине. Вася был фанатом автомобилей и заработанные на «Заколдованном интернате» деньги потратил не на квартиру в Москве, а на покупку нескольких авто и охраняемого гаража для них. Он настолько явно предпочитал копание в моторах общению с людьми, что в съемочной группе его как-то враз невзлюбили. Кроме того, свою роль сыграла и элементарная зависть – многие актеры считали, что успех пришел к этому недоучке из провинции слишком быстро.

– Гена, где Вася? – крикнул Барщак с соседнего стола.

– Я ему что, отец или мать? – хмыкнул оператор. – Понятия не имею, где он.

– Володя! Нет, стой, ты мне здесь нужен… Пошли кого-нибудь за ним. Он что, еще спит?

– Щас выясним, – флегматично ответил Володя.

Рыженькая веснушчатая Лариса Панова, сидевшая за одним столом с Наташей, таинственно улыбнулась. Она играла подругу главной героини – роль, которую обычно актрисы не слишком жалуют, потому что она не дает никаких возможностей показать себя. Подруга должна всегда выступать как бы фоном и ничем не выделяться, а это явно не то, о чем мечтает большинство женщин, идущих в эту профессию.

– А вдруг с ним что-нибудь случилось? – спросила Лариса. – Прикольно будет! Такие съемки… детектив, мистика…

– И Васю находят с перерезанным горлом, – с готовностью подхватил Николай.

– Не шутите так, а то Славу инфаркт хватит, – попросила Наташа. И первая же залилась смехом.

Сорокалетний актер Дымов, игравший одну из ролей второго плана, укоризненно покачал головой. У него было помятое лицо алкоголика, и снимался он, как правило, в перерывах между запоями.

– Как можно так говорить о нашей супер-пупер-звезде! Ни стыда у вас, ни совести…

– А что такое? – Лариса сделала большие глаза. – Наташа тоже звезда не меньше… как и Коля, между прочим!

– Видели, сколько народу к нему вчера кинулось за автографами? – неприязненно заметила Зинаида Неволина, главный гример, сидевшая за одним столом с Наташей и ее свитой. – Интересно, сколько часов они его ждали у гостиницы?

«Он», разумеется, был Вася Королев, а вовсе не кто-то другой.

– Служащие говорят, они с утра там караулили, – сухо бросил Николай.

– Любовь – страшная штука, – беспечно заметила Наташа.

– Говорят, Слава заплатил ему в полтора раза больше, чем тебе, – добавил Дымов.

– Да ну? – Актриса сразу же напряглась.

– По-моему, он вообще не умеет играть, – добавил Николай.

«Можно подумать, ты умеешь», – мелькнуло в голове у Ларисы, и она широко улыбнулась. По большому счету, люди, сидящие с ней за одним столом, были ей безразличны, но она предпочитала держаться среди них и подыгрывать им, чтобы они не пошли против нее. У Ларисы уже был негативный опыт съемки в одном сериале, когда она не смогла подружиться с исполнительницей главной роли, и та вскоре ее выжила, заставив продюсеров убить Ларисин персонаж. Тогда молодая актриса твердо решила, что больше не повторит такой ошибки.

Дверь ресторана отворилась, и шаркающей походкой, зевая на ходу, вошел Вася Королев. На нем были драные джинсы и какая-то невообразимо аляповатая майка, но со своими золотистыми волосами, правильными чертами лица и широким разворотом плеч он все равно походил на языческого бога, который лишь по недоразумению оказался среди людей.

– Явился не запылился, – мрачно сказала Зинаида, ковыряя ложкой десерт.

Лариса хихикнула.

– Всем привет, – сказал Вася.

– Что так поздно? – поинтересовался Николай.

– Проспал. Я вообще сова.

– Ты не похож на сову, – заметила Лариса, глядя на него прозрачными серыми глазами, в которых плясали смешинки.

– Поклонницы одолевают? – небрежно осведомился Дымов.

Как он ни пытался скрыть свою зависть, она прослеживалась в каждой нотке его хрипловатого баритона – типичного голоса человека, который слишком много пьет.

– Да нет, – ответил Вася на вопрос, подумав. – Не очень.

Наташа засмеялась.

– Тебя же вчера чуть на сувениры не порвали! Мы собственными глазами видели…

– Ты охрану у Славы попроси, – посоветовал Николай. – А то мало ли что.

– Да ладно, хорош прикалываться, – беззлобно ответил Вася. Но, очевидно, даже при всем своем добродушии он почувствовал направленную в его адрес волну враждебности, потому что сел не за актерский стол, а за тот, где сидел продюсер.

– Н-да, интересное кино наклевывается, – сказал Спиридонов Марине.

Сценаристка ничего не ответила. Раньше Вася ей скорее не нравился, чем нравился, но теперь, увидев его, она впервые подумала о том, что с ним, пожалуй, фильм может получиться. Он прямо-таки излучал обаяние, и можно сколько угодно твердить о том, что это обаяние бесхитростного, очаровательного, примитивного существа, но оно было, и с ним приходилось считаться.

– Нам уже надо выезжать, – сказал продюсер Васе.

– Дай мне позавтракать хотя бы, – спокойно ответил тот. Барщак смирился и объявил на весь зал, что они выезжают на съемку через полчаса.

…Они выехали через час, и прошло еще два, прежде чем установили аппаратуру, подготовили все для съемки и загримировали артистов. Дина снимала и снимала своим фотоаппаратом, как заведенная, Марина нервничала и чувствовала себя совершенно ненужной, а шутки Спиридонова выводили ее из себя. Помощница гримера Надя, девушка в косичках, с множеством сережек в ушах и пирсингом на губе, поправляла грим на Ларисе, то и дело оглядываясь на Васю, который ей явно очень нравился.

– Ну что, разбиваем тарелку? – задорно прокричал Голубец.

Он не сомневался, что этот фильм будет его большим успехом, хотя у него имелись кое-какие претензии к сценарию, да и не все актеры его устраивали; но с такими звездами, как Королев и Теплова, можно было не опасаться провала.

– Я разобью, я! – крикнула Наташа.

– Стойте, стойте, – вмешалась Дина, – дайте я сначала сниму вас с тарелкой, пока она цела!

С покрытой автографами тарелкой позировали сначала актеры, потом продюсер, затем режиссер. А после под веселые крики съемочной группы Наташа бросила тарелку на землю…

– А тарелка-то не разбилась, – флегматично заметил дольщик Вова. – Быть беде.

Антон тихо выругался сквозь зубы. Хорошенькое начало съемок, ничего не скажешь!

– Ты что, купил небьющуюся тарелку? – заорал Барщак на Володю. Какая бы накладка ни происходила на съемочной площадке, именно Володя всегда оказывался крайним. – Совсем охренел?

– Да обычная фарфоровая тарелка! – оправдывался Володя.

– Почему же она не разбилась?

– Да случайно!

– Такие случайности, мать твою…

Дальше последовал замысловатый набор ругательств.

– Хватит вам, – прервал ссору Вася. – Дубль два!

И, брошенная его рукой, тарелка послушно разлетелась на несколько кусков. Съемочная группа успокоилась, раздались даже жидкие аплодисменты. Осколки тотчас же разобрали на сувениры, вплоть до самого мелкого кусочка.

– Снимаем! – рявкнул Барщак. И уселся на свой именной стул.

– Не к добру все это, – вполголоса промолвил Спиридонов, качая головой.

– Заткнись и займись делом, – оборвал его Голубец. Однако у него самого на душе кошки скребли. Тарелка, не разбившаяся в первый съемочный день, – хуже приметы трудно было придумать.

«Ненормальные они все, что ли? – с тревогой подумала Марина. – Столько шуму из-за какой-то тарелки…»

Но тут она услышала, как Вася Королев произносит первую реплику, и с обострившимся любопытством стала следить, как на ее глазах рождается кино.