– Да, да. Я забыла просто. Посмотри скорей в окно: как красиво там! – не унималась Надежда.

Пейзажи за окном менялись быстро.

Пока за окном мелькали подмосковные поля, леса, озера. А уж сколько березовых рощ они проехали, не счесть! Береза – истинно русское дерево, тонкое, возвышенное и поэтическое. Ольга настоящий литератор и по профессии, и в душе, всегда тонко чувствовала природу. Институт свой она выбрала осознанно, никто ничего ей никогда не советовал. Она знала наизусть массу стихотворений и когда на уроке ей приходилось читать их детям, они всегда замолкали и внимательно слушали.

Вот и в этот раз, смотря в окно на заснеженные поляны и тоскующие поля, ей сразу же вспомнились строки из стихотворений С. Есенина о зиме, снеге, березах.

Природа на глазах менялась. На смену равнинам приходили степи, уже заснеженные и от того неимоверно красивые. Белый снег слепил глаза, а ночью Оля и Анастасия Петровна любовались мириадами звезд, что сияли на темном ночном небосклоне.

Днем виды за окном тоже были замечательны. Кроны деревьев словно искрились серебром, когда выглядывало редкое солнышко. Небо казалось жемчужно-серым, а заснеженные поля под таким небом отливали фиолетовым цветом. Эти необычайно красивые виды из окна отвлекали Ольгу от мрачных мыслей о войне. Об Иване Оля беспокоилась постоянно.

Светлые, прозрачные, выцветшие от прожитых лет глаза Анастасии Петровны то ли от грусти, то ли от умиления наполнялись слезами. Но она старалась не показывать своей печали Оле и детям, понимая, сколько трудностей их ждет впереди. Она жалела дочь, видя, как та старается всем угодить, накормить, постоянно куда-то выбегает из купе. То чаю принесет всем горячего, то сидит продукты перебирает, следя за их свежестью, чтобы никто не отравился в дороге.

– Оленька, отдохни! Дети ведь заснули. Поспи сама в дороге немного, я послежу за ребятами, – то и дело говорила мать дочери. Но в ответ слышала все одно и то же:

– Я не устала, мама. Высплюсь ночью. Только бы все были здоровы!

На остановках Ольга выпрыгивала из поезда, строго-настрого запретив Наде выходить из купе. Сама же, накинув на плечи вязаную пуховую шаль, быстро подбегала к торговкам, стоящим у вагонов и торгующих скромной едой, нужной людям в дороге: горячей картошкой, хлебом, солеными огурцами, куриными крылышками и вареными вкрутую яйцами. Эта еда помогала бабушке Насте, детям и Ольге продержаться в пути и быть сытыми.

Много сложного, неподъемного свалилось на Олю как-то сразу. Она постоянно думала о муже Ване. Мать приучила ее с детства молиться и верить в Бога, и Оля имела маленькие иконки, которые держала всегда при себе. Она молилась об Иване, о здоровье матери, и, конечно, о детях.

«Надо только доехать до Люси, там все сложится хорошо», – внушала себе Ольга. Мысленно она дала себе слово: держаться!

Сестра Людмила была значительно старше Ольги и, выйдя замуж за Алексея, жила с мужем в Башкирии, в своем старом родительском доме. По профессии она была агрономом, и уход за собственным большим хозяйством был ей не в тягость.

Участок за домом был огромным, ухоженным, имелись и куры, и кролики, и индюшки, и даже корова.

Росли плодовые деревья, кусты с малиной, смородиной, ежевикой и крыжовником. Успевай только поворачиваться, работы всегда было много.

Так жили в тех краях. Никто не жаловался на обилие работ. Все с молода были приучены к труду и раннему подъему. Корова поила всех собственным молоком – это ли не счастье?

Муж у Людмилы был хорошим, помогал во всех делах. Так и жили не тужили. Вот только Бог деток не дал. Но Люся смогла смириться с этой бедой; 2 раза в год отправляла племянникам в Москву посылки: банки с огурцами и помидорами, варенье из разных ягод, коробки с засушенными грибами и целебными травами. Конечно, простой посылкой такое не пошлешь. Не возьмут, не разрешат. Но Алексей всегда умудрялся найти человека на станции, едущего в Москву, и с ним передавал посылку. Там, на вокзале в Москве, огромную сумку посыльный передавал Ивану.

До войны, несколько раз летом Майские ездили с маленькой Надей в гости к Людмиле и каждый раз возвращались нагруженные. Как там хорошо отдыхалось! Тишина, покой! Действительно, воздух был целебным. Надя всегда после отдыха у тети Люси поправлялась и к концу лета подрастала на 3-5 см.

По мере приближения поезда к Уфе, пейзаж за окном стал заметно меняться. Деревья росли не такие, как в Подмосковье. Никаких березовых рощ здесь не было видно.

Все чаще встречались мощные кряжистые деревья. Бесконечные степи, которые тянулись часами, сменили небольшие горы.

Надя смотрела на качающиеся от ветра провода, потом взор ее устремлялся все выше и выше к небу. Привычных для нее воробьев и галок она не увидела, зато заметила какую-то большую птицу, размах крыльев которой ее очень впечатлил.

– Что это за птица? – обеспокоенно спрашивала Надя.

– Это, наверное, орлы, – отвечала бабушка Настя.

Но она вполне могла их путать из-за своего слабого зрения или просто по незнанию.

Затем черные горы и длинные степи стали заканчиваться, вдалеке уже мелькали заброшенные деревеньки и отдельные домики, стоящие у подножья невысоких гор. Поезд проезжал крошечные лоскутные поля, уже заснеженные, но ухоженные человеком. Через какое-то время появились крупные поселки, и дальше маленькие городишки. Поезд мчался все дальше и дальше. Видно было много отдельно стоящих групп домов, словно приклеившихся друг к другу. Около них росло большое количество рябин, густо украшенных замерзшими гроздьями красных ягод. По народной примете это говорило о том, что зима предстоящая будет очень холодной.

Из печных труб домов тянулся столбом белый дым высоко в небо, это говорило о том, что хозяева домов живут в тепле.

Ольга смотрела в окно вместе со всеми, и новые надежды на лучшее проносились в ее голове. Она часто вспоминала мужа Ваню, их любовь. Их души уже много лет были переплетены намертво в единое целое. И это помогало ей, и наверное, Ивану выживать в эти трудные дни войны.

«Все будет хорошо», – внушала себе эту мысль Ольга, как молитву.

Наконец-то приехали. В самом начале платформы бабушка Настя и Оля сразу же увидели Люсю, махавшую им рукой, одетой в теплую узорчатую варежку. Раскрасневшаяся, красивая и веселая Людмила кинулась к матери и Ольге с поцелуями, одновременно обнимая детей.

Счастью не было предела! Рядом стоял Алексей и улыбался.

– Добрались! – громко и радостно кричала Люся. – Дорогие мои, любимые, – не утихал ее голос.

– Люсенька, здравствуй, родная! – всхлипнула Оля. – Все нормально. Все целы.

Все расплакались от счастья, что поездка позади, что все добрались здоровыми, в пути никто не заболел. Людмила быстро побежала к повозке с лошадью. Лошадь стояла смирно, громко пофыркивая. Повозка представляла из себя деревянные сани, широкие и удобные, сверху на них лежали теплые меховые тулупы, чтобы накрываться ими в пути.

Сани выпросил в колхозе муж Люси Алексей. Их ему дали с удовольствием, не попрекая, понимая важность дела. Помогать другим людям во время войны стало обычным делом. Погрузившись в сани, закутав Надю и Олежку тулупами, усадив удобно Анастасию Петровну, все наконец угомонились. Лошадка побрела по дороге, утопая в снегу. Алексей привычно управлял лошадью.

Дети устали, разморились в теплых одеждах. Олег сразу же крепко заснул. Надя смирно сидела и с интересом рассматривала все вокруг. У них дома такое увидишь редко! Белое зимнее небо с чуть проглядывающей желтой луной, огромные сугробы вдоль дороги впечатляли девочку. Она воспринимала увиденное вокруг остро и чуть болезненно. Но красота снежных гор, тяжелые ветви огромных елок с свисающим с них снегом немного успокаивали Наденьку. От всего увиденного, от мягкого движения саней, качающихся влево-вправо на пригорках и ямах, Надю тоже стало клонить ко сну.

Ольга и Людмила разговаривали, наперебой перебивая друг друга. Их счастливые лица светились радостью от встречи, казалось, они не замечают ни холода, ни того, что брови и ресницы запорошил снег, пальцы ног окончательно заледенели, а по щекам текут слезы, замерзая на лице. Сколько новостей сестры успели поведать друг другу за время пути до дома!

– Как ты справлялась без Ивана? – беспокойным голосом спрашивала Люся. – Ведь ты же работала! Как мама? Какие лекарства нужны ей?

– Все нормально, – успокаивала ее Ольга. – Крутилась-вертелась, но справлялась. Мама мучается давлением, но у нас в запасе всегда есть пиявки.

– Да и у нас найдутся! – засмеялась Люся. – Озер и прудов здесь предостаточно, ты знаешь. Да и Алексей рыбак хороший, достанет сколько и когда нужно.

– Конечно, в чем вопрос! – засмеялся Алеша.

– Как вы живете? – в свою очередь забеспокоилась Оля. – Не стесним ли мы вас?

– Разве вы можете стеснить нас? – чуть обиженным голосом ответила сестра. – Вы ведь наши любимые, родные люди. Мы все продумали с мужем. Места в доме хватит на всех. Не волнуйся, все уляжется.

«Все будет хорошо! – мысленно, как всегда, вторила ей Ольга. – Лишь бы война закончилась, и Ваня уцелел».

Бабушка Настя только утвердительно кивала головой, слушая беседу дочерей. К счастью сестер, долгую дорогу Анастасия Петровна перенесла хорошо. Да и вообще все сложилось удачно! Все живы и здоровы!

Наконец подъехали к дому. Алексей быстро соскочил с саней и начал по очереди спускать на землю детей, Ольгу, помог вылезти из саней Анастасии Петровне.

Дети крепко выспались во время пути, крепко поспали, их щеки краснели от мороза. Надя, когда слезла с саней, сразу же пошла разглядывать лошадку, которая так смешно фырчала, дергала головой, топотала ногами на месте, намекая на угощенье.

У дома лежал накрытый брезентом, запорошенный снегом стог сена. Из сеней дома Алексей вынес охапку свежего сена и покормил лошадь. От сена исходил какой-то необычайно вкусный запах свежести и мороза. Прежде такого запаха Надя не знала.

Гостям выделили небольшую, но уютную комнату. В углу стоял широкий диван для Ольги и Нади. У противоположной стены поставили железную кровать с панцирной сеткой для бабушки. Было конечно, тесновато, но все же, место для кроватки маленького Олега нашлось. Алексей сам смастерил для племянника деревянную кроватку – ровно под размер ребенка.

Как он смог правильно рассчитать размеры кроватки – неизвестно. Видимо, имелось какое-то чутье.

Рядом, на первом этаже, располагалась спальня Алексея и Людмилы.

На второй этаж к мезонину вела довольно узкая лестница. Но комнатка наверху была просто очаровательная. Здесь стоял деревянный рабочий стол для Ольги и Нади, которая на следующий год собиралась в школу. Здесь же на столе лежали цветные карандаши и бумага для рисования Наде. Впоследствии девочка часто сидела за этим столом и писала печатными буквами письма отцу на фронт. В конце каждого письма она рисовала крупную пятиугольную красную звезду. Она была уверена, что звезда папе непременно понравится.

Время шло быстро. Люся смогла заранее договориться о работе сестры в местной сельской школе. Место учителя русского языка и литературы, к счастью, нашлось. Конечно, денег платили мало. Но Ольга умудрялась по вечерам, сидя в комнатке мезонина в старом кресле, мастерить из разноцветных тряпочек фигурки мягких кукол. Этому ее еще в детстве научила мама. Кто бы мог подумать, что это ремесло когда-нибудь пригодится в жизни!

Куклы получались разные, красивые и не очень. Они все были разодеты в разноцветные одежки: платья, сарафаны, рубашки и брюки. Лица для кукол придумывали вместе с Наденькой, предварительно делая эскиз на листке бумаги. Как ни странно, Люся умудрялась их продавать на рынке у станции. Проезжавшие мимо поезда останавливались, и кучи народу выскакивали из купе, чтобы закупить на рынке продукты, да заодно и подарок ребенку.

Стоили, конечно, такие куклы-самоделки очень мало, но все равно какой-никакой, а приработок.

На работе Ольга всегда перекусывала выданным ей Люсей пайком в пакете. Там лежали сухие ягоды и яблоки, орехи и сухарики. Еда эта была довольно калорийной и сытной. Так что чувства голода Ольга не ощущала.

Дети оставались на попечении бабушки и Люси. Алексей работал в местном колхозе, был мастером на все руки. Выручало и большое собственное хозяйство: куры, кролики, корова. Так что все постепенно налаживалось.

Кроме постоянной тоски по мужу Ивану, которая не покидала Ольгу никогда.

Письма от него шли очень долго. Первое время они приходили на старый адрес в Москву. А затем преданная Варя переправляла их для Майских в Башкирию. Иван уверял Ольгу, что война скоро кончится, но по сводкам, которые передавали по радио, ни о каком конце войны и речи не шло.

Осенью 1942 года Надя пошла в школу. Школа помещалась в небольшом кирпичном здании. Внутри помещений было очень чисто, на окнах стояли цветы. Пол в классах и коридорах постоянно намывала уборщица. Все уроки у Нади вела ее собственная мама. Дополнительно она еще вела русский и литературу в старших классах, которые учились во вторую смену. Было еще два педагога, они преподавали математику, физику, химию и другие предметы. Все было как положено, но учителей все равно не хватало.

Беспокоиться Ольге по поводу знаний Нади не приходилось. Она с раннего детства приучила дочку быть дисциплинированной и усердной. Да и от природы Надя была очень толковой для своего возраста. Вечером, сидя за проверкой тетрадей, Ольга повторяла с Надей пройдённый материал. Дочка всегда радовала ее.

– Мама, – теребила Надя Ольгу, – я сама выучила все планеты! В кабинете географии валялся старый атлас, и мне так захотелось сходить в Планетарий!

– Здесь Планетария нет, конечно, Надюша, – отвечала Ольга. – Но когда мы вернёмся в Москву, после войны, обязательно сходим! Наберись терпения.

Ольга была хрупкого телосложения, небольшого роста, обладала красивой внешностью. Ее темные густые волосы с челкой на лбу очень украшали ее образ. Сзади волосы были схвачены у шеи заколкой или простой резинкой. Одевалась Ольга Павловна очень скромно. По ее внешнему виду можно было сразу понять – это настоящая учительница: строгая, умная, требовательная. На работу она надевала серые пиджачки, перешитые из старых драповых пальто, узкие юбки. Кофточки себе шила сама; когда-то в последних классах школы она прекрасно научилась шить. Хорошо, что у Люси сохранилась старая машинка «Zinger».

Единственное, чем Оля украшала себя, была старая мамина брошь из яшмы, которая представляла собой удачный срез камня, ее разноцветные полоски были удивительно красивы. Брошь Оля прикалывала себе на лацкан пиджака, она подходила под любую надетую под пиджак кофточку.

В душе Ольга была мягкая, добрая, очень внимательная к людям, любящая детей и слегка ранимая. Многое подпускала слишком близко к сердцу. Но внешне старалась не показывать этого.

Олежка подрастал, рос крепким, болел мало. Одно плохо: отца совсем не помнил. Но Алексей как бы заменил ему папу, они с Олегом крепко сдружились. Жить в Башкирии было спокойно, война не коснулась этих мест, но довольно бедно. Выручало всех собственное хозяйство и благодатный для выращивания овощей, картофеля, фруктов мягкий теплый климат.

Надя тоже росла быстро. Внешне она все больше становилась похожа на мать. Ее каштановые волосы Ольга заплетала в косу. Иногда из двух косичек она делала Наде две «бараночки» у ушей или переплетала их между собой, делая «корзиночку». Дети были ухожены, обуты и накормлены.

Частенько у Анастасии Петровны пошаливало давление. Но лечение пиявками явно помогало, справлялись сами. Пиявки вгрызались в шею бабушки, отсасывая лишнюю кровь, после чего ей явно становилось лучше. Надя издалека смотрела на эту процедуру с гримасой на лице. Внешний вид пиявок вызывал у нее некоторое отвращение.

В теплую погоду Люся выставляла на веранду стул для матери, и Анастасия Петровна часами сидела на воздухе, смотря вдаль на сопки каким-то долгим задумчивым взглядом.

– Бабушка, что ты там разглядываешь в небе? – спрашивала Надюша. – Опять орлов увидала?

– Да, наверно, это все-таки они. Как высоко парят в воздухе! Это хорошая примета! – отвечала добрым мягким голосом бабушка Настя.

Так прошло еще два года. Письма от Ивана приходили редко, но все-таки приходили. Главное, он был жив-здоров, и все мечтали о возможном отпуске Вани. В последнем письме Иван намекнул, что возможно ему дадут десять дней отпуска, полученного за отличное служение родине, за хорошую службу. Жалко только, что четыре дня у него уйдут на дорогу, но что делать! Главное, он увидит своих дорогих детей и любимую жену. «Как я жду нашу встречу! – писал Ваня, – Как люблю вас всех! Как соскучился по тебе, моя милая Оля, и детям! Иногда слезы сами льются от счастья, когда представляю, что вхожу в дом!»

Когда точно это произойдет, Ваня сам не знал. И предупредить о приезде ему было очень трудно. Но всё-таки это свершилось!

В один из долгих зимних дней, когда Ольга и Надя были в школе, Ваня добрался до дома, в котором жили родные. В поезде, когда он ехал до Уфы, он случайно разговорился с одним мужиком, который тоже жил в Глуховском. Узнав, что Иван едет в отпуск с фронта, мужчина проникся большим уважением к нему, долго расспрашивал о делах на фронте. Иван ему очень понравился, и он обещал всячески помочь ему добраться до села как можно быстрее.

Выйдя из поезда, попросив Ваню стоять на месте и никуда без него не уходить, Георгий, так звали мужчину, куда-то на время пропал. Через минут 15 он вернулся, веселый и довольный. Он смог договориться с начальником станции, что тот подбросит их на машине в село. Он долго и красочно стал объяснять Ивану, как на начальника подействовали его слова: «Боец с фронта в отпуск прибыл! Помоги другу!»

Георгий с Иваном уселись в «Уазик», и машина медленно поехала по сугробам в сторону села. Ваня до конца не верил своему счастью. Войдя в дом, он страшно напугал Анастасию Петровну и маленького Олега. Баба Настя никак не ждала увидеть зятя, и вся переполошилась:

– Оля-то, Оля с Надюшкой в школе! Вот радость-то будет! Как же ты добрался до нас, Ванечка?

– Добрался вот, – улыбаясь в усы, прошептал Иван, целуя и обнимая тещу. – Как вы тут, здоровы все?

– Стараемся! Оля вся исхудала с нами, столько дел у нее! Все о тебе волнуется, родной ты мой!

Ваня сидел на кушетке и не спускал с рук подросшего Олежку. За два года тот так сильно вырос!

– Сынок, папка приехал! – кричал Ваня, слегка подбрасывая Олега вверх.

Тут внезапно открылась дверь и в комнату сначала влетела Надюха и слегка ошарашенная Ольга. Наконец-то встреча состоялась!

Иван оставшиеся дни не мог нарадоваться, что он находится с родными и в тепле. Много ел, спал. Помог и с хозяйством, что смог успеть. Но особо ему ничего не давали делать. Дней оставалось все меньше и меньше.

По ночам в доме стояла полная тишина. Только слышно было, как ветка ели царапает по окну. За эту отпускную неделю Ваня слегка отвык уже от постоянного шума морских волн, качки и чувства тревоги. Лежа ночью в обнимку с женой, Иван тихо разговаривал с Ольгой, их пальцы переплетались между собой, он нежно гладил Олины волосы и шептал:

– Скоро должна война кончиться. Силы всех на исходе. Умоляю, только дождитесь меня и будьте здоровы. Я постараюсь выжить, а потом – все сделаю для вас. Моя любовь безгранична!

Оля, уткнувшись лицом в плечо Вани, чтоб он не видел ее слез, молча целовала его.

– Ванечка, мы молимся за тебя каждый день. Нет ни минуты, чтобы я не вспоминала тебя. Как хочется любви и мира!

Они еще долго не могли заснуть и, повернувшись на бок, оба смотрели в ночное окно, где на небе мерцали яркие звезды. Одна из них, Венера, планета любви, сияла больше других.

Прошли еще полтора долгих тяжелых года. Больше Ивана не отпускали в отпуск. Война закончилась 9 мая 1945 года.