Цитаты из книги «Мой (не)любимый дракон. Оковы для ари»

Скальде, а вот скажи… – кашлянув, осторожно начала я. – По шкале от одного до десяти, как ты относишься к семейным проклятиям? Совсем-совсем плохо или, раз уж ты сам… ну, того, то терпимо-положительно? – Аня… – в моем имени, в отличие от Фьярриного, нет рычащих звуков, но Герхильду все равно удалось его прорычать.

Я даже заерзала, не способная усидеть на месте, – так меня снедало, грызло и обгладывало любопытство. Но мне тут же велели сидеть смирно, намекнув, что в противном случае свидание накроется медным тазом, а мы накроемся простынями. То есть вернемся в замок и до самого утра не вылезем из спальни.

Если честно, меня совсем не прельщала мысль в очередной раз становиться гвоздем программы. И так уже вся чесалась от слишком пристальных и не слишком дружелюбных взглядов. А вот сбежать куда глаза глядят с благоверным – такая программа мне нравилась. Попрощавшись со Снежком, флегматично дернувшим в ответ на мое с ним сюсюканье хвостом, и улыбнувшись все еще пребывавшим в шоке служанкам, подхватила юбки и забралась на подоконник

– А у вас, эсселин, на этот счет имеются сомнения? – Обернувшись, пристально посмотрела на девицу, шарахнувшуюся Эйвион за спину. – Предлагаю все претензии к моей персоне высказать его великолепию. Еще вопросы? Вопросов больше не было.

Признал, – шептала, всю дорогу до замка силясь сдержать совершенно глупую (и совершенно не сдерживаемую) улыбку. – Признал не ее. Меня.

Наверное, только когда губы мужа прижались к заледеневшей ладони, наконец отмерла, и напряжение, удавкой перехватившее горло, отступило. От улыбки Скальде, такой теплой и искренней, головокружение лишь усилилось, но это была приятная слабость. Незаметно стерлись перекошенные гневом, изрезанные морщинами лица, я перестала ощущать на себе острые шипы взглядов. Вообще перестала что-либо чувствовать и замечать, кроме человека, этого упрямого, порой совершенно невыносимого, но безумно мной любимого дракономужчины, перед всей империей признавшего меня своей половиной

Ледяной окинул всех и каждого взглядом, от которого запала у старейшин заметно поубавилось. Многие боялись открыто выступать против решений Герхильда, потому что понимали: после коронации почти вся власть сосредоточится в руках тальдена. И сейчас, когда эмоции схлынули, большинство магов предпочли ретироваться. Негромко переговариваясь, они начали выходить из зала, неудовлетворенные результатами общения с будущим императором, но уже готовые смириться с его волей. Остался только Тригад и безмолвные стражники у входа. – Думаете, я не знаю, что вы делаете? – проскрипел зубами старейшина. – Не позволяю вам вертеть мной, как вы вертите другими советниками? – не сумел сдержать иронии Герхильд

Скальде сидел, обманчиво расслабленный и спокойный. С невозмутимым видом взирал он на мага, на которого его отец всегда и во всем полагался и с которым, Ледяной это понимал, им в скором времени придется распрощаться. Например, сразу же после коронации. Тригад радел за империю, но не за ее людей. Алианы, маги, простой народ – для старейшины все они были марионетками, которые тот привык дергать за ниточки для достижения своих целей. Герхильд незаметно сжал пальцы в кулаки. От силы, просачивавшейся сквозь кожу, нестерпимо кололо ладони. Шибануть бы разок ею старого склочника, быть может, тогда бы ненадолго успокоился. Но уступать искушению Ледяной не собирался

Он ведь и сам недавно так считал и именно в этом обвинял Аню. До того, как чуть ее не потерял. До того, как изгнанник не восстановил пронизанное отчаяньем послание к Талврину, а с ним и крик души Ани. Каждая строка, каждое слово навсегда врезались в память Ледяного. Каждая слеза, упавшая на бумагу, которую пролила его ари, до сих пор ранила. Она плакала из-за него. Из-за его гордыни и звериной сущности, с которой он был неразделим

Значит ли это, что вы принимаете ее как свою пару и больше не намерены от нее избавляться? – сухо проронил Тригад. – От пришлой, обманщицы, беглянки и… – Вы забываетесь, эррол Тригад, – жестко оборвал его дракон, подаваясь вперед. – Советую вам помнить и никогда не забывать: вы говорите о своей правительнице и моей жене.