– Ладно, – собеседник хлопнул ладонью по столу и поднялся. – Можете идти. Мы вам работку подыскали, пока вы тут… находились. Ну, чтобы, как говорится, задарма не жрать. Найдете Илью Ильича, поступите в его распоряжение. Он вам объяснит, чем вы будете заниматься. Ваша жена, естественно, будет находиться на полном пансионе. Ну, какой возможен в нынешние времена. Как родит, найдем и ей занятие. Все, можете идти. Жену отыщете в медицинском блоке.

Он направился к дверям.

– Да, – он остановился на пороге. – И зла на нас не держите. Обычный рабочий момент, и лишние обиды никому не нужны. Ни вам, ни нам. До свидания.

Дима молча допил «чай» и вышел из комнаты. Его никто не остановил.

Теперь Зорин был помощником путевого обходчика. В его обязанности входило проверять железнодорожные пути на протяжении примерно пятисот метров от последнего блокпоста, смотреть за состоянием полотна, установленных в туннелях турбин, вырабатывающих электричество, собирать трупики крыс и другой живности. Заодно и докладывать обо всяких странностях, которые могли встретиться по дороге. Дмитрий пока еще не видел ничего необычного, но старожилы, собирающиеся иногда у костров, рассказывали о чертовщине, творившейся в туннелях – призрачных фонарях, способных унести тебя к черту на кулички, странных мутировавших птицах с зубами, мистических метропоездах, голосах и так далее. Слушая эти байки, Зорин в глубине души был уверен, что все это нужно делить на два, а то и на три. Но все равно, внимая очередному рассказчику, поеживался от пробегающих по коже мурашек, а взгляд его невольно перемещался на черное жерло туннеля.

Вообще, Дмитрий чувствовал себя неуютно в метро. Привыкший к открытой местности, к серому и дождливому, но все-таки небу, он плохо переносил круглосуточное нахождение в замкнутом пространстве станции. Стены давили, а низкий потолок туннеля, казалось, вот-вот рухнет и раздавит. Внутренние биологические часы тоже дали сбой, обеспечив бессонницу, раздражительность и плохое самочувствие. Димин мозг отказывался понимать, как можно различать день и ночь, если над головой один и тот же серый потолок. Поэтому, когда Зорину предложили работать «в ночную», он согласился – какая, собственно, разница. День, ночь – все едино.

После Диминого допроса и Лениной «выписки» им, как семье, ожидающей ребенка, выдали потертую, залатанную в нескольких местах палатку и выделили место на перроне. Несколько дней дали на обживание. За это время Зорин смог собрать кое-какие вещи – тонкий матрас, миску и кружку, а также разобраться с графиком работы общей столовой, прачки и душевой.

Уже с первых дней пребывания на станции к Дмитрию стали подходить различные мутные личности и, как бы между делом, спрашивать, откуда он прибыл и действительно ли там есть работающий ядерный реактор. Как до него можно добраться? Самый наглый напрямую поинтересовался, не хочет ли Дима прогуляться обратно в Томск и показать, как там и что?

Сначала Зорин старался отвечать уклончиво и достаточно вежливо – мол, есть реактор, но старый, может рвануть, и пользы от него никакой, кроме вреда. Говорил всем одно и то же, надеясь, что от него вскоре отстанут. Но последний нахал переполнил чашу Диминого терпения. Схватив наглеца за грудки, Зорин на глазах окружающих прижал его к стене и пригрозил, что если к нему или к его жене хоть кто-нибудь еще раз подкатит с подобными предложениями, то он, Дима, проломит тому голову. Для ясности он повторил, что в Томск возвращаться не собирается. Ни под каким видом! Никогда! И от Зорина отстали. Уже неделю к нему никто даже не приближался, чтобы обсудить очередное «заманчивое» дельце.

Дима подошел к своей палатке и тяжело опустился на потрескавшийся мрамор. Он слегка отогнул клапан и осторожно заглянул внутрь. Судя по станционным часам, сейчас было раннее утро, поэтому Лена мирно спала, закутавшись в заштопанный кусок материи, заменявший им одеяло. Она, как ни странно, легче и быстрее Димы приспособилась к новым реалиям. Странный народ эти женщины. Странный и удивительный.

Зорин тихонько закрыл вход в палатку, осторожно переместился к ближайшей колонне и, опустившись на пол, прислонился к ней спиной, закрыв глаза и вытянув ноги. Хорошо. Спокойно. Сразу же нахлынули воспоминания. Это случалось всегда, когда возникала свободная минутка, и голова не была заморочена текущими проблемами. Несмотря ни на что, их с Леной переживания постепенно стали отходить на второй план. Быт налаживался, и все плохое, что случилось с ними, потихоньку забывалось, погружаясь во тьму прошлого. Только одно мучило Дмитрия, терзало, не давая успокоиться.

Егор. Плахов. Его друг.

Голова склонилась, Дмитрий стал засыпать. И, как это часто случалось в последнее время, перед его внутренним взором встал тот день, когда они вошли в Новосибирск.

* * *

Путешественники стояли на разломанном асфальте и глядели на раскинувшийся перед ними город. Пустынная дорога и редкие деревянные постройки остались позади, и по сторонам все чаще стали попадаться сгоревшие и не очень заправки, склады, дорожные кафе и мотели. Это были промышленные окраины Новосибирска. Так как датчик дозиметра стабильно горел красным, люди не снимали костюмы химзащиты и противогазы уже сутки. Надо было скорее дойти до метро, ведь фильтры противогазов засорялись прямо на глазах. Да и Лене не стоило так долго находиться на открытом пространстве. Дима стал замечать, как его жена, видимо, непроизвольно, все чаще обхватывает руками живот, как будто стараясь защитить их ребенка от враждебной и опасной среды.

Машина, несмотря на заверения Николая Михайловича, приказала долго жить аккурат на границе с Новосибирском. Под капотом что-то громко стукнуло, повалил черный дым, и многострадальный автомобиль, кое-как проскакав еще с десяток метров, встал как вкопанный. Дмитрий даже не стал смотреть, что же такое произошло, понимая, что все равно ничего не сможет сделать. Верная лошадка сдохла, но спасибо, что довезла хоть досюда. Дальше надо было идти пешком.

Порывшись в оставленных Захарчуком запасах, Егор нашел четыре комплекта ОЗК военного образца, столько же противогазов и фильтры к ним. Зачем Захарчуку понадобилось столько средств защиты, оставалось загадкой. Либо подполковник планировал бежать не один, либо готовил все эти богатства для обмена с местными, как универсальную валюту. Все, что путешественники не надели на себя, они постарались вместить в брошенную кем-то неподалеку самодельную тележку. Учитывая состояние остальных, впрячься в нее пришлось Зорину.

При приближении к городу увеличился риск подвергнуться нападению мутантов. Полицейские уже видели в небе над Новосибирском тех странных летающих существ, что иногда замечали в Томске. О том, что может их встретить на земле, Дмитрий старался не думать. Но скорость передвижения путников замедлилась в разы.

Сейчас они сидели в подвале какого-то разрушенного дома, доедая чуть ли не последние банки тушенки. До заката оставалась всего пара часов. Дима понимал, что до конечного пункта их путешествия – какой-нибудь станции метро – они должны добраться сегодня ночью. Дольше тянуть было нельзя. В бардачке одной из машин, стоявших на въезде в город, они нашли чудом уцелевшую карту Новосибирска. И теперь беглецы внимательно изучали поблекшие линии на полуистлевшей бумаге, пытаясь соотнести их с пейзажем наверху. Получалось, надо сказать, неважно. И дело было не только в том, что город сильно изменил свой облик со времени выпуска карты. Трудность состояла еще и в том, что никто из них никогда не был в этом городе, несмотря на относительную близость его к Томску.

После долгих сомнений Зорин решил, что все же они пришли по восточному шоссе.

– Вот, – он ткнул пальцем в карту. – Ближайшие станции от нас – вот этот угол. Березовая Роща, Маршала Покрышкина, Сибирская, Гагаринская, Заельцовская. Судя по всему, мы сейчас находимся на улице Тайгинская. Выйдем на Богдана Хмельницкого, пойдем по ней, а там – по ситуации. Ближайшая от нас – Заельцовская. Туда пока и будем направляться.

Они отложили карту и молча уставились в надвигающийся сумрак. Устроились поудобнее на поломанной бетонной плите, чтобы отдохнуть до заката, и погрузились в размышления. Дима посмотрел на Егора. Зорину все меньше и меньше нравилось состояние товарища. Еще когда путники переодевались в найденные в багажнике ОЗК, Дима обратил внимание на обильно пропитанную кровью одежду Плахова. Тот стал чаще спотыкаться, пробираясь по обломкам зданий. Во время коротких привалов все больше молчал, закрыв глаза, привалившись к какому-нибудь бетонному блоку. Диме это крайне не нравилось. Товарищу нужен был полноценный отдых и более-менее квалифицированная медицинская помощь.

Внезапно тишину разорвал громкий рев какого-то чудовища. Ему ответил сухой треск автоматной очереди. Путешественники встрепенулись. Они подползли к куску шифера, прикрывавшему вход в их убежище, и осторожно выглянули наружу.

По улице бежал человек в противогазе, одетый в серую хламиду, перетянутую многочисленными ремнями. В руках он держал автомат Калашникова, самый настоящий, а не укороченный, как у Димы с Егором. Даже из их укрытия было видно, что автомат побывал не в одной передряге. Облезлое, обмотанное изолентой в нескольких местах оружие невольно внушало уважение к своему владельцу. Связываться с таким человеком без весомой причины явно не стоило.

Почти не оборачиваясь, человек посылал очередь за очередью в огромную волосатую четвероногую тварь, которая гигантскими скачками неслась за ним. Несмотря на то, что несчастный бежал изо всех сил, было ясно, что минуты его сочтены. В какой-то момент его автомат замолчал. Человек, не сбавляя темпа, передернул затвор и снова нажал на спуск. Но в ответ раздался только тихий щелчок бойка. Беглец отбросил в сторону ставший бесполезным кусок металла и прибавил ходу. Дистанция между ним и его преследователем сократилась до каких-то пяти метров. Длинным прыжком чудовище покрыло это расстояние и одним ударом огромной когтистой лапы отбросило несчастного с дороги. Лена невольно охнула. Тело, словно тряпичная кукла, пролетело по воздуху с десяток метров и упало в паре шагов от их укрытия. Чудовище по инерции промчалось дальше. Человек издал тихий стон.

– Он еще живой! – воскликнула Лена.

– Надо его затащить сюда.

Прежде чем кто-нибудь смог что-либо возразить, Дима отодвинул шифер и быстро посмотрел в сторону убежавшей твари. Та пронеслась еще метров тридцать и, видимо, не успев затормозить, со всего маху врезалась в кирпичную стену, оставшуюся от какого-то строения, которая на нее и обрушилась. Теперь чудовище барахталось в куче строительного мусора, пытаясь выбраться из-под обвалившихся на него кирпичей. Дмитрий схватил пострадавшего за руку и, не обращая внимания на стон боли, втянул его внутрь. Егор, как смог, поставил шифер на место и прильнул окуляром противогаза к щели.

Тварь уже выбралась из ловушки и, стоя практически рядом с убежищем, озиралась по сторонам. Видимо, собак у нее в родне не было, так как, даже шумно втягивая в себя воздух, она ничего не смогла обнаружить. Лишь бы человек не застонал не вовремя. Но раненый, похоже, и сам все понимал, и потому лежал молча. Только по слабому дыханию можно было понять, что он еще жив.

Чудовище, потоптавшись