Цитаты из книг автора «Валерий Залотуха»

Ты не делал того, что все делают, делал то, чего никто не делает, и всё делал так, как никто не делает, и фокус в том, что именно так и надо делать. Ты делал и был прав!

Нет, я другой такой страны не знаю, где все люди братья и в любой момент готовы друг друга убить...

Даже если он не виноват, он — один, а мы — все. Что больше — один или все?

Сто дней… Много это или мало? С одной стороны, не так уж и много — чуть больше трех календарных месяцев, но если считать не дни, а убийства, грабежи и изнасилования, совершенные в это время в нашей стране?

— Братья и сестры, сегодня мы поговорим о свечке, о той самой свечке, которую, придя на службу, мы покупаем в церковной лавке — подороже или совсем дешевую, в зависимости от содержимого нашего кошелька, от нашей щедрости или скупости, но никак не от нашей греховности. — Похоже, о. Матфей ощущал себя сейчас не в стальном кабинете главного редактора «Мокбы», а на церковном амвоне. Он сочинял свою будущую проповедь, сочинял на ходу, на твоих глазах, он — творил. — Но и самая дорогая, самая большая церковная свеча дает света меньше, чем его дает ручной фонарик. Самая слабая лампочка — двадцативаттовая, ее еще называют иногда по старой привычке двадцатисвечовой, дает света в двадцать раз больше. Что же пытаемся осветить мы в храме, зажигая свою свечечку, где в стенах прорезаны огромные окна, зажжены паникадила с десятками ламп и горят сотни свечей? Что… Мы освещаем собственную душу! О. Матфей замолчал, глядя на тебя сверху вопросительно и победно. — Ну, как вам начало? — спросил он и, не дожидаясь ответа, вдохновенно продолжил: — Свечка — это жертва! Первейшая и минимальнейшая жертва богу, которую мы приносим, придя в храм. И в зависимости от освещенности вашей души Бог принимает ее или не принимает.

Не в ту среду попал кристалл, Но растворяться в ней не стал, Кристаллу не пристало Терять черты кристалла.

«Первая фраза книги — как первый утренний свет, каким он окажется, таким будет и предстоящий день»

Твои находящиеся в неволе сокамерники жаждали не свободы, а воли. Чем первое отличается от второго, ты понял там же — в общей. Свобода — это жизнь, ограниченная законом, а воля — жизнь, ограниченная только твоим физическим состоянием да еще материальными возможностями.

интеллект взрослой собаки соответствует интеллекту двухлетнего ребенка, и

Лев Толстой, кажется, говорил, что уровень общества определяется уровнем его элит