В 1911 г. евреи Петербурга снова сделали попытку улучшить свое правовое положение. Тогда был разработан «Проект изменений и дополнений к “Временным правилам” 1877 г.», рассмотренный на заседании комиссии, созданной для этого решением правления ПХС. В нем в основном содержались те же требования, что и в разработанных ранее подобных документах. После обсуждения этого проекта на ряде заседаний правления на общем собрании прихожан большинством голосов решили его одобрить. При этом большинство высказалось за оставление годового членского взноса в прежнем размере – 25 руб. Многие вновь настаивали на его снижении до 12 руб. (например, А.Я. Гаркави), а некоторые – до 5 руб. (Л.М. Брамсон). Предложили дополнительно включить в проект пункт о попечительстве правления ПХС над всеми молельнями города, что было принято собравшимися. В откорректированном виде этот документ был представлен губернатору. Потом с его отрицательным мнением направлен в МВД, где его без долгих рассмотрений целиком отвергли. В начале 1912 г. на собрании в ПХС была избрана комиссия для новой разработки указанного проекта под председательством Я.М. Гальперна при его помощнике Г.Б. Слиозберге. Но о снижении размера членского взноса речь опять не шла.²⁵

На собрании 15 мая 1913 г. отдельные члены общины снова поднимали этот вопрос, так как высокий уровень взноса делал, по их мнению, «невозможным полноценное участие в делах общины значительной части столичных евреев». Однако присутствовавшие большинством голосов отвергли возможность снижения, сославшись на решение собрания, состоявшегося 15 декабря 1912 г. На собрании в апреле 1914 г. снова, в который раз, этот вопрос подвергся обсуждению. Однако многие присутствовавшие выступали против этого. Так, член правления Г.Б. Слиозберг сказал, что 15 мая 1913 г. он «уже был решен в отрицательном смысле» и к нему нет причин возвращаться, и большинство его поддержало. Снова было направлено властям ходатайство об изменении других пунктов «Временных правил», но опять безрезультатно.²⁶ Следует отметить, что, несмотря на официальное непризнание наличия ПЕО, М.А. Варшавский с 1914 г. ставил на документах подпись именно как ее председатель. Никаких нареканий со стороны властей не было. И, видимо совсем осмелев, он от имени общины в дальнейшем подписывал телеграммы царю, посылаемые по поводу разного рода праздников.

На заседании правления ПХС 25 апреля 1910 г. в соответствии с распоряжением градоначальника была образована комиссия в составе М.Г. Айзенштадта, А.Я. Гаркави, Д.Г. Каценеленбогена и И.Ю. Маркона. Ее задачей было «собирание копий со всех надписей, имеющихся в здании синагоги, на надгробных памятниках лиц, заслуживших всеобщее уважение, с тем чтобы они были присланы в канцелярию градоначальства для представления Великому князю Николаю Михайловичу, который имеет в виду таковые издать». Результат трудов этой комиссии выразился в составлении списка из 32 надписей, из которых 26 были надгробными, а остальные помещены в ПХС на кивоте и на синагогальных воротах. Однако осталось неизвестно, каков был состав этого списка, а также был ли он использован в публикациях, выпущенных под эгидой этого князя.²⁷ Откликнулись евреи на кончину Л.Н. Толстого, и 18 ноября 1910 г. в ПХС состоялось заупокойное богослужение по этому поводу. Была послана телеграмма семье писателя: «Еврейская община вместе со всеми народностями общего отечества и всем культурным миром будет вечно хранить память о великом вещателе правды и справедливости, мощно будившем человеческую совесть». Состоялось подобное богослужение тогда и в связи со смертью В.А. Караулова – депутата Госдумы, «борца за братство народов».

11 ноября 1910 г. исполнялось 75 лет жизни и 50 лет «ученой» деятельности А.Я. Гаркави. Правление ПХС образовало комиссию для подготовки его чествования, которая обратилась к евреям с предложением принять в нем «живейшее участие». В августе этого года Д.Г. Гинцбург опубликовал в газетах воззвание к ним с призывом почтить этот день. Однако в связи с прогрессировавшей болезнью, а потом и его смертью, было решено перенести торжество на более отдаленный срок. И вот 19 марта 1911 г. оно состоялось в главном зале ПХС с пением молитв кантором и хором, с речами М.Г. Айзенштадта, Г.Б. Слиозберга и М.А. Варшавского. Последний зачитал адрес от правления ПХС, в котором говорилось: «Еврейство празднует 50-летие службы науке и народу одного из лучших сыновей его. Петербургская еврейская община вместе со всем еврейством с гордостью взирает на своего старшего сочлена, неутомимого просветителя евреев. Наша община вправе гордиться Вами. Она навеки сохранит Ваше славное имя и найдет способ увековечить его в синагоге, в которой Вы, со дня ее открытия, проводите часы в глубоком созерцании духа, в молитвенном упоении». А.Я. Гаркави на это ответил, что припоминает то время, когда он приехал в Петербург: «Когда я бросаю ретроспективный взгляд на нашу общину во время моего прибытия сюда и сравниваю то время с настоящим, то невольно возбуждаются во мне смешанные чувства удовольствия и скорби». В начале его пребывания в столице, отмечал он, здесь было мало признаков правильно организованной еврейской общины, и в этом отношении за прошедшие годы кое-что сделано, чему юбиляр весьма рад. «Но, с другой стороны, – говорил он, – когда вспоминаешь, что за это время не стало стольких воодушевленных и благородных деятелей, что еще так недавно мы лишились незабвенного барона Д.Г. Гинцбурга, то невольно проникаешься чувством глубокой скорби. Полвека назад атмосфера была светлее, бодрый дух воодушевлял нас всех. Мы все надеялись, что по мере того, как Россия шагнет вперед по пути европейской цивилизации, мрак и туман, окружающие нас, рассеются, и все увидят, что мы если не лучше, то и не хуже всех остальных. Обстоятельства дали совсем другой оборот». Однако юбиляр высказался в том смысле, что он «не перестает надеяться на то, что русский народ придет к убеждению: велик не тот народ, который угнетает и унижает меньшие народности, а тот, который справедливостью привлекает к себе умы и сердца иноплеменников».²⁸

26 августа 1912 г. в ПХС было проведено торжественное богослужение по случаю 100-летия победы России в Отечественной войне 1812 г., после чего М.Г. Айзенштадт «держал речь об этом торжестве». Он указал, что император Александр I «учредил Еврейский комитет, что принятое им “Положение” 1804 г. предоставило евреям возможность обучаться в школах и университетах». Конечно, его трактовка этого документа, по понятным причинам, была в целом весьма односторонней. Но все же в его суждениях кое-что было и справедливым. В октябре 1912 г. государь благодарил евреев «за вознесение молитв о здравии Наследника Цесаревича». На эту благодарность следует обратить особое внимание потому, что в официальном документе властями было впервые за много лет (практически с 1893 г.) снова употреблено слово «община» по отношению к евреям Петербурга. И вряд ли это можно считать опиской: ведь этот документ, несомненно, прошел через многих чиновников. В начале 1913 г. состоялся прием Николаем II депутаций с поздравлениями в честь 300-летия Дома Романовых. От ПЕО в общую депутацию евреев России входили М.Г. Айзенштад, М.А. Варшавский и Г.Б. Слиозберг. В начале 1914 г. правление принимало иностранных гостей. Так, 8 марта в зале Калашниковской биржи состоялась лекция профессора В. Зомбарта «Роль евреев в экономической жизни народов». В зале Еврейской богадельни был заслушан доклад философа Г. Когена «Этическое содержание еврейской религии». После этого был дан банкет в его честь, где присутствовало до 100 чел., с речами М.И. Кулишера, Л.И. Каценельсона, И.Ю. Маркона. Г. Коген благодарил за оказанное ему внимание и выразил мысль, что спасение евреев России – в их любви к ней и в их патриотизме. В сионистской печати Петербурга оценка его речи была крайне негативной: он обвинялся в антисионизме и ассимиляторстве.²⁹

Теперь о бассейнах-микве. Для их создания и содержания образовывались еврейские благотворительные общества. До 1890-х гг. они находились в нанимаемых помещениях, их оборудование было самым примитивным, санитарное состояние не всегда удовлетворительным. Специально для микве здание было выстроено на собранные евреями средства в 1892 г. по проекту архитектора Б.И. Гиршовича – наб. канала Грибоедова, 140, – на углу с ул. Пасторова. В соответствии с религиозными установлениями половина используемой воды в микве поступала из находившейся во дворе артезианской скважины, половина – из водопровода с подогревом. Предусматривалось тщательное мытье людей перед омовением в микве, что практически производилось под душем или в ваннах. С 1903 г. в этом здании находилась и Дешевая еврейская столовая для бедных всех вероисповеданий, помещавшаяся ранее на пр. Вознесенском.пр.49 Данные отчетов показывают, что расходы на содержание микве никогда не покрывались за счет получаемой платы от лиц, пользовавшихся ее услугами, дефицит покрывался за счет средств, выделявшихся правлением ПХС. В начале 1900-х гг. финансовые трудности вынудили правление продать это здание, а затем арендовать его. В 1908 г. было решено вновь взять его в свое «непосредственное ведение» путем покупки с торгов, назначенных Тульским поземельным банком. Но средств на это не хватало, и правление было вынуждено выпустить по этому поводу воззвание к евреям. В нем оно выразило уверенность, что «члены еврейской общины не допустят, чтобы общественный дом, где помещаются еврейские благотворительные учреждения, окончательно вышел из ведения общины. А потому своими пожертвованиями дадут правлению возможность сохранить его за собою». На общем собрании прихожан ПХС 30 января 1911 г. было сообщено о покупке здания 30 мая 1910 г. Однако это приобретение тогда не было полностью оплачено из-за недостатка средств. В начале 1911 г. они нашлись благодаря сделанным пожертвованиям, в частности М.А. Гинсбурга, предоставившего 5 тыс. руб. И только тогда документ о покупке был оформлен у нотариуса. С этого момента правление ПХС вступило в полное владение зданием и могло его использовать по своему усмотрению. В последующие годы в нем, помимо микве и Дешевой столовой (в кв. 3), находился комитет Общества пособия бедным евреям (ведавший этой столовой). В годы Первой мировой войны в нем заседала Комиссия помощи раненым евреям, располагался Комитет по оказанию помощи семьям запасных евреев-воинов. Квартиры 1, 2, 4–7 сдавались под жилье.³⁰

Еще в 1890-х гг. правление ПХС наметило заменить деревянный забор, ограждавший с улицы ее участок, на каменную ограду с металлической решеткой. Первоначальный проект был сделан Б.И. Гиршовичем. На собранные тогда средства он произвел ремонт фундамента и соорудил нижнюю часть ограды из гранита. В начале 1905 г. продолжили сбор средств для завершения строительства, что было возложено на созданную комиссию (А.Я. Гаркави, М.В. Зив и Я.Р. Эмануил). На заседании правления ПХС 8 мая 1905 г. был заслушан ее доклад о результатах работы. Измененный проект ограды был одобрен на заседании правления ПХС, а затем утвержден Техническим отделом Городской управы 29 июля 1905 г. И об этом была сделана соответствующая надпись на «Генеральном плане места, принадлежащего Петербургской еврейской общине». При этом по совету В.В. Стасова было предусмотрено сделать металлическую решетку в еврейском стиле на основе иллюстраций в книге «Еврейский орнамент». Задача эта была возложена на архитектора Ропета, рисунки которого в 1908 г. были одобрены правлением ПХС. Однако он вскоре умер. Поэтому доработкой проекта и претворением его в жизнь занялся архитектор А.Д. Шварцман. Потребовался дополнительный сбор средств для оплаты изготовления и установки решетки, устройства у ворот фонарей (у главных они были хрустальные), приведения в порядок уличной панели и двора ПХС. А.Д. Шварцман изменил в деталях рисунки Ропета, сделал шаблоны частей ограды, следил за их исполнением в металле. Ремонт фундамента и каменной части ограды был выполнен монументальным мастером Брахманом, металлическая решетка изготовлена на заводе К. Винклера, стекла для фонарей по рисункам А.Д. Шварцмана на заводе Франка. К концу 1909 г. все эти работы были закончены, смонтированы железные ворота, установлены фонари с электрическим освещением. По этому поводу в годовом отчете правления ПХС было сказано: «Все это придает единственному в столице еврейскому храму подобающую красоту и великолепие». Тогда писали, что ПХС «может гордиться этой изящной, вполне художественной оградой».³¹