13 мая, вторник
Солнце, щекоча веки, разбудило Могилевича в семь утра. Первым делом Игорь глянул в окно. Салатовый «сузуки» стоял на прежнем месте. Вот и чудненько, подумал Игорь, поиграем. После гигиенических утренних процедур он проделал гимнастику: турник – растяжки – боксёрский мешок. Затем полагалась пробежка.
В шортах и кроссовках, голый по пояс, Игорь вышел из квартиры, поднялся на последний этаж и знакомым путём, через чердак, по крыше дома проник в третий по счёту подъезд слева. Оттуда он беспрепятственно, оставив «сузуки» с носом, рванул в сквер нарезать свои привычные круги. Дышал Могилевич ровно, бежал легко и мускулистым своим телом впитывал майский ветерок.
Закончив пробежку, Игорь шмыгнул в тот же чужой подъезд и тем же путём, через чердак по крыше, вернулся к дверям своей квартиры. Когда он поворачивал ключ в замке, из квартиры напротив вышла Алевтина Витальевна – разумеется, в брючном костюме, с хозяйственной сумкой и с неизменной сигаретой во рту.
– Ну как? – осведомилась она. – Следов проникновения нет?
– Всё чисто, – отрапортовал Могилевич. – Благодарю з0а службу, мадам.
Соседка пустила дым колечком.
– Рада стараться. Всё сражаетесь и сражаетесь, Игорь Петрович. Не устали?
Игорь хмыкнул.
– А вы, Алевтина Витальевна, регулярно за продуктами ходите. Не надоело?
Пожилая дама ступила в лифт.
– Да, друг мой, жрать каждый день утомительно. – Лифт уехал.
Могилевич с порога ринулся в душ, затем побрился и позавтракал овсянкой с овощами. Салатовый «сузуки» стерёг его у подъезда, как цепной пёс. Сидящие внутри парни держали под контролем «вольво» Игоря, полагая, очевидно, что без машины объект не ускользнёт. В этом пункте их позиция была основательной.
Распахнув шкаф-купе, Могилевич снял с плечиков серый летний костюм, выбрал шёлковую чёрную сорочку, чёрные модельные туфли и носки, естественно, чёрные. Во всё это облачившись, он взял с полки чёрный портфель, укомплектованный всем необходимым: от блокнота с набором авторучек до пары цифровых диктофонов. Затем Могилевич прежним путём – через чердак по крыше – проник в третий слева подъезд, откуда вышел наружу.
За углом дома пролегала тихая улочка, ведущая на трёхполосное шоссе. С этого шоссе, однако, на улочку, вне всякой логики, правый поворот был запрещён. Именно здесь (под прикрытием куста бузины) нарушителей поджидали доблестные бойцы ДПС. Поджидали периодически, в том числе и сегодня. Два бдительных стража, упитанный и тощий, блюли дорожную безопасность, подпирая задами полицейский автомобиль.
– Кружка пива, сигаретка и уважение к бабе, – в ёл негромкую речь упитанный. – Чем больше уважения, тем крепче стояк.
– В жопу твоё пиво, – отмахнулся тощий. – Изжога от него.
Упитанный заглянул напарнику в глаза.
– Изжога не от пива. Хаваешь ты бестолково, от этого.
– Хаваю как все. Но пиво для меня – ссаки с пеной.
За мирной беседой стражи порядка не забывали, однако, фиксировать взором запретный правый поворот. На подошедшего пижона с портфельчиком, само собой, они внимания не обратили.
– Ты ссаки хоть пробовал? – срезал напарника упитанный.
– Не-а! – не смутился тощий. – Зато у меня и пузень, типа твоего, не растёт.
Могилевич произнёс угрюмо:
– Хорош трепаться. Помощь нужна.
Патрульные ДПС уставились на него недружелюбно.
– Чё надо? – будто сплюнул тощий.
– Бог подаст, – пообещал упитанный.
Игорь с каменным лицом выдержал паузу. Затем извлёк из пиджака удостоверение с аббревиатурой ФСБ и поднёс его к носу каждого из напарников поочерёдно. Затем развернул удостоверение, и полицейские узрели фото Могилевича под солидной синей печатью.
– Фамилий ваших не спрашиваю, и чем вы тут занимаетесь мне до печки. – Игорь спрятал удостоверение в карман. – Оцените, какой я хороший. Сотрудничать будем или о ссаках трендеть?
Напарники занервничали.
– Поможем, конечно, – поспешил заверить упитанный. – Если в наших силах.
– А что надо? – повторил тощий почти ласково.
Игорь приоткрыл дверцу их машины.
– Дел у нас, ребята, минут на десять. Вот за тем домом. – Он по-хозяйски развалился на переднем сиденье. – Объясню по дороге. – Дверца захлопнулась.
Тощий матюгнулся, но упитанный пихнул его в бок. Оба полицейских сели в служебный автомобиль.
Проснулась Рита Володина без похмелья и собралась даже на пробежку. Она взяла с балкона кеды.
– Верка, морда! – крикнула она. – Куда ты захреначила мои спортивные носки?!
Не дождавшись ответа, она вспомнила, что на этой неделе тётка, медсестричка в больничке, трудится в первую смену. То есть уже слиняла. Это означало, что сами собой носки не отыщутся, зато по квартире можно гулять нагишом. Не то чтоб Рита тётки стеснялась, но всё же, как утверждал давешний президент, свобода лучше несвободы.
В очередной раз пробежка накрылась медным тазом, и Рита, ограничась контрастным душем, приготовила себе омлет из трёх яиц, чудом завалявшихся в холодильнике на её полке. Тёткины продукты она не видела в упор.
После завтрака, завершившегося чашкой растворимого кофе, Рита, прохаживаясь по кухне голой, позвонила в центральный офис Горводоканала. Трубку сняла стерва-секретарша. Рита скромно представилась и, согласно вчерашней договорённости, вежливо попросила записать её на приём к гендиректору. Секретарша заявила, что ни о какой договорённости не помнит. Терпеливо и обстоятельно Рита ей напомнила.
– Олег Тимофеевич ничего определённого не обещал, – отрезала секретарша.
Рита прищурила серо-зелёные глаза.
– Глафира, ты меня огорчаешь. Я думала, мы подруги.
– Во-первых, я не Глафира, – зазвенел голос стервы. – А во-вторых, Олег Тимофеевич занят. Позвоните в четверг: возможно он…
– Слушай, киса! – перебила Рита. – Мне плевать на то, как часто ты у Ракитина отсасываешь! Просто войди к нему и уточни время сегодняшней нашей встречи! Если не сделаешь этого или швырнёшь трубку, я подкараулю тебя с букетом тюльпанов! С таким огромным, что ты не удержишь! Поняла?! – Поскольку секретарша примолкла в обалдении, Рита рявкнула: – Спроси шефа, во сколько мне приехать! И не вздумай отсоединиться!
После паузы секретарша пробормотала:
– Молодая да ранняя… прошмандовка… – Донёсся звук столкновения телефонной трубки со столом.
С мобильником, прижатым к уху, Рита проследовала к своему шкафу, откуда извлекла нижнее бельё, светлый деловой костюм (с короткой юбкой, разумеется), а также блузку, сумочку и туфли в цвет. «В редакции глаза у всех выпадут на пол», – заверила она своё отражение в зеркале. Отражение состроило гримаску: «Прямо-таки у всех?» Рита замахнулась на него лифчиком: «Дурында, от тебя сплошной негатив!»
Из трубки меж тем донёсся ледяной голос секретарши:
– Олег Тимофеевич примет вас в два часа. Пропуск вам будет выписан. – Послышались гудки.
– То-то же! – сказала Рита и принялась одеваться.
Предстояло сгонять в редакцию за пресс-картой. Причём сгонять без машины, которую починят лишь к вечеру. Перед выходом из квартиры Рита пыталась дозвониться до зампрокурора, но в ответ слышала: «Для данного вида связи абонент недоступен.» По дороге к метро она отправила СМС: «Классный был ужин. Какие новости?» В том, что этот озабоченный бурундук отзвонит, сомнений не возникало.
Парни в салатовом «сузуки» выспались плохо и прожигали взглядами дверь подъезда в расчёте на то, что «пидор-журналюга» вот-вот выйдет. Не может он, ясен пень, всё утро ховаться дома: ему, блин, шустрить надо. Близнецы с бейсбольными битами по-прежнему располагались на заднем сиденье. Братья были в тех же спортивных костюмах, которые ощутимо уже попахивали, и старшóй, сменивший на себе рубашку, брезгливо морщил нос.
– Слыш, Славик! – обратился к нему близнец Вова. – Может, кого-то из мочалок наших вызовем? Позвонит она в дверь, вопросик задаст. А мы опля – и в дамках. Ворвёмся, отмудохаем, исчезнем. Как тебе такая фишка?
– Ништяк! – хохотнул близнец Колян, синяк на скуле которого пожелтел за ночь. – Вы там мудохайтесь, а я тут на шухере, с мочалкой покувыркаюсь. Даже знаю с какой. Щас позвоню – прилетит пулей, бля буду.
Брат двинул ему по рёбрам.
– Тебя, реально, кастрировать пора! – И вновь обратился к старшому: – Так чё, Славик, рискнём?
Послать его подальше Славик не успел: в его окно полосатым жезлом постучал мент с пухлыми щеками. Гадая, что бы это значило, Славик опустил стекло.
– Сержант Исаев, ДПС, – представился мент. – Пожалуйста, предъявите права и техпаспорт.
Славик переместил во рту зубочистку.
– В чём дело, командир? Скорость мы, что ли, превысили?
Из-за спины щекастого выступил его напарник, тощий как глист, притом с восковой рожей. И эта рожа проверещала:
– Повыступай тут, придурок! Вылазь, руки на капот!
Колян привстал на заднем сиденье.
– Чё ты разоряешься, мусор?! Крутого из себя корячишь?!
– Сильно борзый, – поддержал брата Вова. – Не огребал давно.
Тощий просунулся в окно.
– Та-ак, кто тут у нас? Ух ты, гопота вонючая! Не закопали вас в девяностые, жаль. Пора проблему решить, чтобы от вас только ссаки остались.
– Давай, бляха-муха, решай! – выпятил грудь Колян. – Иди сюда!
Тощий дёрнулся к задней дверце, но его оттеснил напарник.
– Уймись, Федулин. Не то нам «полицейский произвол» пришьют. – С подчёркнутой вежливостью щекастый обратился к Славику: – Автомобиль числится в угоне. Пожалуйста, предъявите документы.
Славик аж глаза вылупил.
– Какой ещё угон? Командир, это ошибка…
– Всем выйти, руки на капот! – гаркнул неугомонный Федулин.
И в этот момент у Славика и близнецов отпали челюсти. Возле их машины, как чёрт из табакерки, возник Могилевич. Явление «объекта» из подъезда троица позорно прозевала. Более того, журналюга, ничуть не шифруясь, поздоровался с ментами, и те подобострастно ему козырнули.
– Что происходит? – осведомился Могилевич.
Менты шёпотом принялись ему докладывать. Славик улавливал лишь обрывки фраз: «…числится в угоне… Сопротивление при задержании… вызываем подмогу…» Лоб Славика покрылся испариной: влипли они по самые гланды, и номера «сузуки» у ментов на заметке.
Словно прочтя мысли старшого, Колян пробухтел:
– Теперь, даже если кто другой его оприходует, искать будут нас.
– Сам, что ли, допёр? – съязвил Вова. – Сваливать надо по-тихому.
Журналюга меж тем отчётливо произнёс:
– Сержант, у вас ложная информация. Эта машина принадлежит бизнесмену Шумилину, и она не в угоне. Парни приехали ко мне по заданию владельца машины, так что не о чем беспокоиться.
– Как это, не о чем? – усомнился тощий мент. – Информацию необходимо проверить.
Щекастый осадил напарника:
– Если Игорь Петрович ручается, проверим потом.
В салатовом «сузуки» повисла тишина. Лихая троица напряжённо ждала куда кривая выведет. И будто в кошмаре Славик увидел, как журналюга подошёл к его окну, и услышал, как тот сказал ментам:
– Сейчас, господа, я вас успокою. – Затем обратился к нему, к Славику: – Звони Аркадию Владленовичу, живо. Продиктовать номер? – И продиктовал, собака, один в один.
В ступоре Славик позвонил хозяину, и только лишь тот отозвался – журналюга выхватил из руки старшого мобильник и проговорил в него:
– Привет, Аркадий! Могилевич тебя беспокоит. Общаюсь тут с твоей бригадой и полицией… Похоже, ты удивлён. Бравые твои посланцы всё тебе объяснят. И за тобой должок… Сейчас некогда, но вскоре я всё тебе обрисую… Потерпи, Аркаша, я с тобой свяжусь. – Журналюга вернул телефон Славику. – Ещё раз попадётесь на глаза, яйца отстригу. – И обернулся к ментам. – Владелец подтвердил: машина не в угоне.
И менты вроде как с облегчением отвалили.
Следом укатил «объект» на бордовом «вольво».
Затем Славик, придя в себя, врубил мотор и, можно сказать, поплёлся к хозяину на расправу. В салатовом «сузуки» никто не проронил ни слова. У ближайшей станции метро близнецы вышли, забыв под сиденьем бейсбольные биты.
К хозяину в офис Славик поехал один.
Утром особнячок редакции «Наблюдателя» напоминал птичий базар. Сотрудники всех специализаций сновали туда-сюда, исторгая из креативных ртов соображения по работе или просто белый шум. С улыбкой киногероини стажёрка Володина здоровалась с теми, кто здоровался с ней, кивала тем, кто молча на неё таращился, и в упор не видела тех, кто её не замечал. У кабинета редактора её тормознула «миссис-новости». С претензией, разумеется.
– Я не спрашиваю, вы не отчитываетесь, да? – нахмурилась Алла Симонян. – Прошла, между прочим, неделя.
– Хорошо выглядите, Алла Ованесовна, – заметила Рита. – Хотя волосы вам неплохо бы подкрасить.
Симонян качнула седеющей гривой.
– Непременно учту. Где материал о студии «Панорама»?
Рита пожала плечами.
– А зачем? Сезон закрывается, из подвала их не выселяют – ничего интересного. К тому же теперь у меня другое задание.
«Миссис-новости» ожгла её взором.
– Вы у нас стажёр, не так ли? Это легко поправить. – Она двинулась по коридору гренадёрским своим шагом.
Рита невозмутимо приоткрыла дверь в кабинет редактора, и брови её поползли вверх. На редакторском столе, болтая стройными ногами сидела миловидная девица в платье с боковым разрезом. Она пыталась ухватить Фролова за ухо, а тот уворачивался, ворча что-то себе под нос. Девица хихикала.
Рита на цыпочках попятилась и пошла к себе в комнату. По пути она вновь попыталась вызвонить зампрокурора, но в очередной раз услышала: «Абонент недоступен…» Тут мобильник в её руке заверещал сам. Но, увы, это оказался не служитель Фемиды. Капризный тенорок произнёс:
– Привет, лапа! Я соскучился.
В досаде Рита аж притопнула.
– Котик, – прошептала она, озираясь, – времени у меня ни минуты. Попи́сать некогда.
– Лапа, не трепись. Подъезжай в гостиницу «Украина», пообщаемся.
Кивнув проходящему сотруднику, Рита сквозь зубы процедила:
– Ага, Аркадий, щас! В кулак поработать не хочешь?! Помогает, если не дёргать!
– Высказалась? – Тенорок отвердел. – В «Украине» у меня переговоры. Позвонишь из фойе – я спущусь. Не зли меня, лапа.
– А ты не дави. В два часа я должна быть на приёме у гендиректора…
– Будешь, времени навалом. Жду звонка из фойе. – Собеседник отсоединился.
Ругнувшись, Рита добралась наконец до своей комнаты. Там Лида Богарт на бумажном листе рисовала карикатуру на депутата Госдумы. Скандально известный депутат на рисунке топтал звёздно-полосатый флаг, и лицо народного избранника выражало тупую непреклонность.
– Кла-асс! – восхитилась Рита.
– На том стоим. – Художница гротескно заострила депутатское ухо.
– Неплохо бы, – предложила Рита, – одеть его в трусы из американского флага. И пусть об этот же флаг вытирает ноги. Как-то так.
Лида улыбнулась.
– Володина, ты гений. У него сын в Штатах учится – трусы в полоску пойдут ему вполне.
Рита подмигнула.
– Хочешь свежую сплетню? У Фролова, похоже, молодая зазноба. Сидит на столе, бёдра демонстрирует.
Лида фыркнула.
– Это Машка, его дочь. Другие сплетни имеются?
О проекте
О подписке