Извини

Однажды Вадик познакомился с милой девушкой. Настолько славной, обаятельной, что дух перехватило. И челюсть… еле отыскал эту важную деталь, едва не выскочившую за пределы удивлённого организма.

Лёгонькое платьице, можно сказать, что его вовсе не было. Оно парило, слегка развеваясь, лаская то, что предназначено было вовсе не ему, дразня вседозволенностью.

Длинные волосы медового оттенка струились по плечам, стекая за спину, запускали свои щупальца в промежуток меж двух полушарий, послушных дыханию девушки, вздымающему эти волнующие холмики.

Ветерок шевелил воздушное шоу, облегающее тело, влекущее загадкой, раскрытой лишь частично. Вот подол метнулся между ног, ощутимо прикасаясь там, где секунду назад побывало вожделение юноши.

Он позавидовал удачливости её наряда, которому посчастливилось ощутить живую плоть девушки.

Воображение неслось дальше, раскрывая сантиметры неведомого, проникая в них дыханием и пальцами, будоража странные ощущения, словно он уже там.

Представляете впечатление от внезапного появления чего-либо необычного, потрясающего своими необыкновенными свойствами? Вот и Вадима торкнуло не по-детски.

Вопросы задаёт сам себе. Ответов, естественно, нет. Откуда им взяться, если до сих пор отношения с девушками укладываются в трафарет уже испытанного?

Было дело, целовался. Однажды.

Мальчишка всю жизнь искал это неземное создание. Вот оно.

Плывёт нечто тонкое и звонкое, качая узенькими бёдрами, намекающими на зачатки женственности. Да чего там, полупрозрачный силуэт, очерченный не очень скромной одеждой, прорисовывающей намёк на нетронутую девственность, настолько озадачил, что напрочь лишил страха.

Разве может двигаться так свободно и раскованно девушка, познавшая порок? Собственно, что знает Вадик о том, что бередит сейчас его воображение? Лишь то, что там, в этих воздушных складках, есть нечто, чего страстно хочется.

Знать бы чего.

Кровь, толчками пробивающая защиту невинности, заставляет фантазию рисовать эскизы, заставляющие путешествовать вглубь неведомого рельефа, открывающего странные детали, которые вызывают томление и желание познать их немедленно.

А что там, под порхающими крылышками воздушной ткани? Как же хочется обернуться невидимым, бесплотным, чтобы ощутить теплоту сокрытого под покровами, которые надеты лишь затем, чтобы дать понять, для чего эти сокровища спрятаны.

Вадик сжал в кулак свою стыдливость, ведь упорхнёт пичуга.

Лётные качества её характера колыхались не только тканью. Малюсенькие груди упругой рябью намекали на реальность телесности, а подпрыгивающий от движения подол платья звал заглянуть под свои пределы.

Подошёл. Впервые в жизни. Заикаясь, представился.

Девушка нисколько не удивилась. Что она увидела, о чём подумала? Протянула руку:

– Гульнара.

А с виду ничего восточного в ней нет.

Оказалось – дедушка узбек. Но от него только чёрные брови и тёмные глаза.

Сходили в кино, пили кофе, ели мороженое, гуляли по берегу пруда, сидели на скамейке, соприкасаясь плечами и бёдрами.

Вадик держал Гульнару за руку, чувствуя, как покалывает прикосновение. Свидание казалось бесконечным, но закончилось внезапно.

– Мне пора.

– Мы ещё встретимся?

– Извини. У меня есть любимый.

– Тогда зачем, я ведь не просто представил себе будущее, ощутил его каждой клеточкой тела.

– Так бывает. Мне необходимо было понять, смогу ли я ему изменить.

– И… я тебя вдохновил? А давай, почему нет? Ведь я понравился тебе, правда?

– И да, и нет…

– Он лучше?

– Это не важно. Во всяком случае, для тебя. Мы были с ним близки, с тобой – нет. И ещё… мы поссорились. Он меня обидел. Сильно. Только об этом я говорить не хочу.

– Разве это преграда? Попробуй, сравни, – Вадик ошалел от своей смелости.

– Если бы ты знал, как мне этого хочется. Но я ему поклялась. Обещала любить. Мама научила меня никогда не нарушать зароков. Не могу предать себя.

– Ты его любишь?

– Не знаю. Иногда кажется – да. А сейчас… Я отдала ему… извини, зачем тебе это знать? Ты замечательный. Мне с тобой было ужас как хорошо. Но продолжения не будет.

– Не пойму. Мы провели вместе несколько незабываемых часов. Неужели ты ничего не почувствовала? Я от тебя без ума. И что теперь?

– Ты мне тоже понравился. Генка какой-то непостоянный. Однажды он даже ударил меня. Но он – мой первый мужчина. Тебе ведь неприятно, что я уже не девственница?

– Разве это имеет значение? Меня нисколько не касается, что происходило до меня. Ведь это совсем другая жизнь. Разве я могу судить действия человека, которого не знал? Это же бред.

– Все мужчины так говорят, когда хотят близости. А потом… впрочем, это домыслы. Откуда мне знать, кто и что думает. Я и Генка… мы спали. А потом он сказал, что я его обманула. Будто я не девочка. Дурак.

– Зачем ты со мной пошла? Меня-то ты обманула намеренно.

– Я не хотела сделать тебе больно. Честно-честно. Думала заглушить боль обиды, и только. Ты хороший.

– Докажи, что действительно так считаешь. Я тебя люблю! Честно-честно! Никому ещё этого не говорил.

– Ваденька, милый, – Девушка прильнула к нему всем телом. Мальчишка ощутил биение её сердца, едва уловимый аромат перезревших фруктов, приторно-сладких. Он прикоснулся губами к её шее, нежной и мягкой.

По телу Гульнары прокатилась волна, как от любого внезапного действия.

Руки девочки обхватили его плечи, сжали, напрягаясь. Вадик ощутил упругость груди, трепетное дыхание, едва заметную дрожь.

Они стояли, застыв, сливаясь теплом прикосновения. Долго-долго. Вадику даже показалось, что девушка ему поддалась. Во всяком случае, голова кружилась, путешествуя за пределами тела, а организм жил отдельно, осуществляя мечты и планы самостоятельно.

Где-то что-то наполнялось кровью, двигалось по своей природной программе, посылая красочные картинки прямо в мозг. Остановить или отсрочить этот процесс не представлялось возможным. Природа не умеет терпеть, она живёт последовательно.

Какие мысли одолевали сознание ребят, никому не ведомо. Да и нужно ли про то знать? Чувства подстегнули эмоции или наоборот. Во всяком случае, парочка, не сговариваясь, в обнимку проследовала к Вадиму в квартиру.

Пили кофе. Молча, изучая лишь глубины взглядов, пытаясь выведать масштаб нахлынувшего на них девятого вала. Чего-то непонятно влекущего хотели оба.

Гульнара уже не пыталась сопротивляться своим порывам. Оставалось преодолеть несколько мгновений неловкости, чтобы раскрыть тайну женственности.

Это знакомство само по себе было авантюрой. Нельзя же, в самом деле, принимать за любовь инъекцию адреналина, заставляющую любого мужчину вставать в боевую стойку при виде симпатичной девчонки.

А если и этот возлюбленный завтра, когда случится дозволение проникнуть в алтарь порока, предъявит претензию в неверности?

Да, она сделала ошибку, отдав девственность мужчине, в котором не успела разобраться. Во всяком случае, это уже произошло. Если она ошибётся повторно, это ляжет камнем на способности любить. Так недолго докатиться до склонности отдаваться каждому, кто позовёт.

Вадик безостановочно говорил, гладил её ладошку, проводя другой рукой по голой коленке. Его желание выплеснулось уже несколько раз, наполнив пространство вокруг благоуханием страсти.

Гульнара это чувствовала. Молодой организм улавливал фимиам феромонов, витающих в раскалённом возбуждением воздухе.

Терпеть больше не было сил.

Она решилась.

– Приготовь постель. Я сполоснусь под душем.

Вадик, бросился исполнять указание. Неужели это случится? Он бросился менять бельё, протёрся одеколоном, надел новые трусы, на всякий случай…

Казалось, ничто уже не могло остановить ход событий: отныне и навсегда Гульнара принадлежит только ему. Вадик уже мечтал о свадьбе.

Девушка вышла из душа совершенно сухая. Было видно, что она не раздевалась.

– Извини, Вадик! Только что позвонил Гена. Он осознал, понял, что неправ. Извинился. Сейчас заедет за мной. Прости. Так сложилось. Мне было с тобой хорошо.

– Ты ему всё расскажешь? Что между нами было?

– А разве у нас что-то было?

– Даже если нет… у мужчин богатая фантазия. Не верю, что ты совсем бесчувственная. Неужели ты ничего не почувствовала? Очень жаль. Я уже представил тебя своей женой. Твой этот, как его, Генка, предлагал тебе руку и сердце? Нет. Так я и думал…

Доспехи, белый конь, мокрые трусики…

Ромка не пытался понравиться Илоне, так звёзды сошлись.

На тот момент у него была девушка. Отношения с ней складывались серьёзней некуда.

Нет, о семейных обязательствах речи пока не было, но ухаживания трансформировались в привязанность, даже потребность в круглосуточном общении.

Разлука, даже на день, представлялась катастрофой.

Казалось, что воздух становится гуще и этой тягучей массой сложно дышать.

Лица прохожих становились неприветливыми, даже агрессивными, когда рядом не было подруги. Краски дня тускнели размытыми пятнами.

Время парадоксальным образом скакало туда и обратно, не желая сдвигаться с места.

Застывшие стрелки часов раздражали неимоверно. Именно на них Ромка и срывал подступавший приступ агрессии, когда не удавалось встретиться.

Хотелось дышать совместно, едиными лёгкими, впуская необходимую порцию кислорода через продолжительный поцелуй, пить её соки, соприкасаясь языками, чувствовать предельную близость, подстраивая биение сердца под прерывистый пульс подружки.

Сладость её женских секретов манила неимоверно, заставляя трепетать каждую клеточку в отдельности. Ромка представлял в воображении такое…

А ещё его сводили с ума запахи.

Их было много. Каждая частичка тела имела свой незабываемый аромат, который менялся в зависимости от настроения подруги.

Она умела быть разной.

Иногда её тело было просто забавным, заставляло искать разгадку привлекательности, потом представлялось ярким цветком, возле которого хотелось порхать, смаковать сладкий нектар.

Иногда девушка утомляла, подавляя желание и страсть могучим интеллектом. Тогда появлялось желание освободиться от чар, забыть, исчезнуть из её прошлого и настоящего. Так тоже случалось.

Иногда злость на обстоятельства, препятствующие встрече с любимой, вводила в ступор, с которого начиналось депрессивное уныние.

Ненадолго.

В такие дни Ромка страдал, выплёскивал негодование вовне, раздражая начальство и напарников по работе.

Была ли любовь? Наверное. Скорее всего, да.

Свободное время друзья проводили вместе, кроме тех тягостно гнетущих часов, когда она училась, а он работал.

Её родители имели высокий социальный статус: папа – декан института, преподаватель истории государства и права, мама – профессор того же профиля, что и отец.

Они не мешали дочери выбирать собственный путь, дозволяли самой делать допустимые в молодости ошибки, но настаивали на сохранении определённой позиции в социальной страте, для чего считали необходимым духовный рост и блестящее образование.

Если жених немного не дотягивает – не беда. Всегда можно приподнять его, было бы на то личное желание. Ведь никого ничему невозможно научить, зато выучиться можно чему угодно. Это аксиома.

Девушка мягко, ненавязчиво подводила Ромку к мысли о поступлении в папин институт. Это же в его интересах.

Но мальчик хотел быть мужчиной, жить по своим правилам: юношеский максимализм никто не отменял.

Лидерство в отношениях виделось ему необходимым условием. Эта малюсенькая вишенка на торте, скорее всего и сыграла доминирующую роль в этой истории. Хотя, это лишь предположение. Причин любого решения всегда бесконечно много.

Илона в его жизни появилась совсем неслучайно: она была лучшей подружкой его возлюбленной. Столько времени было проведено совместно…

Случались пикники, вылазки на танцы, даже походы продолжительностью в несколько дней.

Подружка не имела собственных романтических отношений, потому всегда и везде сопровождала влюблённую парочку.

К ней, как пчёлы на мёд, летели и прилипали то шмели, то мотыльки, но такие насекомые девушку не интересовали. Она была воспитана на сказках о Золушке и бедной девочке по имени Ассоль.

Романтические сказки не давали девочке покоя. Если волшебство случается, значит, и ей может выпасть подобная доля.

Школьные годы позади. Добро пожаловать во взрослую жизнь, где должны, просто обязаны обитать самые настоящие Принцы. Однако ни одного подходящего кандидата на горизонте событий не появлялось.

Наверно времена наступили другие.

Юноши, даже образованные, культурные, виделись Илоне примитивными, невежественными, словно одинаковые детали из конструктора Лего: не зажигали, не будили воображение.

В каждом потенциальном Принце должна быть изюминка, а её окружали бесхарактерные маменькины сынки.

Конечно, Илона влюблялась, не без этого. Природа, руководствующаяся непонятно чем, посылала весточку за весточкой, заставляла увлекаться, трепетать и метаться под натиском противоречивых эмоций, пробовать вспыхивающие чувства на вкус, выстраивать череду планов.

Тщетно: для серьёзных отношений не хватало чего-то главного.