Читать бесплатно книгу «Прививка от любви» Валерия Столыпина полностью онлайн — MyBook
image

Степаныч и тёщи

Я логист.

Словечко новомодное, с претензией на исключительность, а на самом деле ничего необычного: дирижёр с правами администратора и талантом самодеятельного композитора.

Шучу.

Сижу себе за компом, клавиши телефона тюкаю, графики рисую и инструкции всем и каждому даю.

Перед учредителями по стойке смирно стою, общаясь с клиентами, изображаю Папу Римского и Юлия Цезаря в одном лице, с руководством и менеджерами на равных, с персоналом и водителями по-отечески строго, с остальными – рубаха-парень.

Короче, работа – не бей лежачего.

Иногда, правда, накосячим чего либо, и понеслось…

Вот и сегодня.

По цепочке: от менеджера, небрежно принявшего заказ, и бухгалтера, выписавшего накладную с ошибками, до невнимательного кладовщика и рабочего, перепутавшего полеты с товаром, до меня, не успевшего или не захотевшего проверить, отличились все.

Клиент, оплативший европейскую керамическую плитку на два с лишним лимона, обратился с рекламацией, объясняя учредителям непечатными словами, что им пипец.

Так-то..

Еду разруливать.

Я ведь в нашей кампании за няньку, терапевта и психолога.

На такие переговоры обычно езжу с одним и тем же водителем – Виктором Степановичем Черномырдиным, полным тёзкой незабвенного политика, наговорившего невзначай афоризмов на большую книгу.

– Курс у нас один – правильный, вещал этот забавный дядька.

Или вот это: секс – это тоже форма движения.

Степаныч тоже был юморист ещё тот. А ещё…


Действует он на меня как экстрасенс и гипнолог.

Характер у Степаныча мировой: водила, а ума палата. Чего угодно по косточкам разберёт,  диагноз поставит и совет даст.

Клиента я уболтал, хоть и с трудом.

Долго мы с ним шары катали, но аккорд был мелодичный: спели под гитару “в лунном сиянии”, уговорили бутылку марочного дагестанского коньяка с лимоном и сёмужкой. Он меня на рыбалку пригласил, намекнул, что подругу подгонит не хуже своей секретарши.

А та…

У меня…  челюсть отвалилась и слюна капала.

Но я не о том, о Степаныче.

– Начальник, –  говорит он, друг ты мне или не друг?

– Ато, –  отвечаю, – для тебя, Степаныч, хоть звезду с неба, хоть пи…

Пошутил, короче.

– У меня тут, извини, конечно, тёща любимая, Алевтина Кондратьевна. Не могу мимо проехать, сам понимаешь. Я ведь как есть дамский угодник, тебе ли не знать.

– Уговорил, –  говорю, подожду, сколько нужно, только я несколько экземпляров экспонатов под названием тёща уже знаю…

– То вторая. По счёту. Самая любимая, но ты со мной должен зайти. Алечка гостей любит. Доставим женщине радость.

Набрал Степаныч гостинцев. Три сумки.

Мясные и рыбные деликатесы, килограмма два мороженого, торт, шампанское, коньяк и так, по мелочи.

Как на свадьбу.

Дверь в квартиру в обшарпанной пятиэтажке открыл своим ключом.

– Кондратьевна глуховатая и ходит с трудом, но, тёща мировая. Сам увидишь.

К комнате  с наглухо зашторенными окнами сидела сухонькая старушка с огромными очками на носу.

– Анюта, ты пришла, – скрипучим голосом спросила бабуля.

– Нет, Кондратьевна, это Степаныч, серый волк, зять твой любимый.

– Ой, солнце моё, а меня и угостить тебя нечем.

– Всё с собой, мамулечка, всё с собой. Анька-то часто приходит?

– Куды там. Не припомню, когда была последний раз. Светулёк заходит через день.

– Светка, Антон Петрович, дочуля моя. Умница-красавица. Как она, Кондратьевна, не хвасталась? Я ведь ей на окончание института Тойоту купил. Замуж соберётся – квартиру подарю.

По дороге обратно Степаныч взахлёб рассказывал про Светочку, про Анюту – самую-самую любимую жену.

– У меня, Петрович, до сих пор при виде Аньки сердце замирает. По секрету скажу: помнишь, недели две назад я отгул брал? С Анюткой в пансионате зависали. Ох, как я её… Люблю, заразу!

– А развёлся чего?

– Устал. Сколько можно по одному маршруту агрегат гонять? Я неожиданность люблю, приключения и романтику. Ты не думай, я её не обижаю: денег шлю, подарки там, интим время от времени, понятное дело. Когда соскучусь.

– Многостаночник ты, однако, Степаныч.

– Не без этого. Есть ещё порох в пороховницах.

Про бывших Степаныч рассказывал часто и много: сочно, восторженно, с картинками, перескакивая с одной на другую, вспоминал многочисленных детей и самых любимых тёщ.

Степаныч не забывал никого из некогда отвергнутых пассий. Такой вот, понимаете, феномен – впечатлительный и влюбчивый.

Я с ним почти пятнадцать лет катаюсь. Фаину, последнюю жену знаю и детей. Мы частенько бываем в одной компании.

Замечательная женщина.

В начале нашего знакомства, когда я был менеджером и экспедитором, отправили нас с довольно сложным заказом в Зеленоград.

Клиент был придирчивый: проверял каждую коробку, скандалил.

Освободились только к вечеру.

Степаныч так же, как сегодня, попросил зайти с ним к тёще. К другой.

– Валентина Сергеевна, тёщенька любимая – мировая женщина. Штучного изготовления особа. Наговориться с ней попросту невозможно. На любую тему беседу поддержит. Добрая, справедливая. А как поёт…

Я тогда ничего про Степаныча не знал. Понял из разговора, что сын у него, Павел, дочка Людмила и жена Софья.

Собственно, мне эти знания без надобности были, только через месяц Степаныч меня с женой и детьми познакомил. Не специально, так вышло.

Звали супругу, почему-то, Фаина. А детей Виктор и Катенька.

У меня память профессиональная – цепкая. Сразу уловил – не срастается, но спрашивать не стал. Будет нужно – сам расскажет.

Спустя какое-то время мы с ним мотались в Ногинск. Я уже старшим кладовщиком был.

Сдали мы товар, а по пути Степаныч говорит, – Антон, тёща у меня здесь живёт, Клавдия Филипповна. Неудобно мимо проезжать и не навестить. Мировая женщина. Человечище. Самая любимая тёщенька, че слово.

Потом Степаныч познакомил меня с Анной Фёдоровной, с Елизаветой Юрьевной, с Викторией Олеговной и с Ефросиньей Серафимовной.

Возможно, что пока я не всех тёщ знаю.

Каждая из этих женщин была любимая и исключительная.

Он не забывал никого: посылал тёщам, жёнам и многочисленным потомкам поздравления, и деньги, привозил подарки.

Оказалось, что кроме этой работы у Степаныча есть бизнес, связанный с товаром нашей фирмы, но держал это в секрете, чтобы не вызвать недовольство начальства.

Все деньги до копейки он тратил на бывших и настоящих тёщ, жён и детей.

Как ни странно, его обожали и те, и другие, и третьи. И никто не осуждал.

Время от времени Степаныч крутил романы с кем-нибудь из бывших пассий, от которых по-прежнему угорал.

– Прикидываешь, Антон, я опять в свою Люську влюбился. Она у меня такая, – с обожанием восклицал он, имея в виду четвёртую жену.

– Я ей кольцо с бриллиантом купил. Как думаешь, может мне опять с ней сойтись?

– А Софья Игоревна как?

– Она женщина с понятием. Я ведь не собираюсь её совсем бросать. Софочку я тоже люблю.

Романтик, авантюрист, искатель приключений – это всё про него.

По отношению к нему любвеобильность и непостоянство были настолько естественными процессами, что создавалось впечатление, будто Степаныч взял на себя социалистическое обязательство – охватить счастливыми брачными узами всех женщин страны.

Как-то я думал: что было бы, если всех, кто был ему дорог, перезнакомить. Взять и собрать за одним столом.

Сам я однолюб, мне хватает одной единственной, а Степаныч…

Наверно у него безразмерное, гуттаперчивое сердце.

Интересно, не болит оно от настолько интенсивного обожания сразу всех?

Давайте я спою

Вика любила закаты и рассветы, обожала смотреть на их качающееся отражение в воде  сидя на берегу озерка и мечтать.

Особенно манили и очаровывали её яркие вечерние зори, окрашивающие горизонт, за который скрывается утомлённое за день солнце.

Девушке нравилось дивное место в глубине затона, надёжно скрытое от постороннего взгляда куполообразными зарослями шаровидной ракиты.

Вереница дерев полукругом обрамляла берег с цветущим разнотравьем, охраняя тишину небольшой поляны, на краю которой у самого берега обитала старая-старая плакучая ива, ветви которой живописно спускались к срезу воды.

Ещё одно дерево росло прямо в озере. Оно было похоже на купающегося лешего.

В детстве Вику часто приводил сюда папа.

Это он научил девочку видеть и чувствовать красоту, он сколотил под густой кроной ветлы удобную скамейку, с которой открывался чарующей пейзаж, особенно на закате, который с этой уютной точки выглядел волшебно.

Папы теперь не было.

Не было с ней.

Так вышло, что он ушёл из семьи и жил теперь в другом городе.

В этот укромный уголок редко кто забредал. Наверно удобнее было отдыхать на открытом берегу, где можно искупаться и забросить удочку.

Последнее время Вика приходила сюда не мечтать, а грустить.

Девушка очень-очень-очень сильно хотела счастья, наверно, как все люди на Земле, но Вселенная отчего-то отказывала ей в везении.

Ощущение себя неудачницей имело эмоциональный окрас, вызванный драматическим образом завершёнными недавно отношениями с любимым.

Они были очень близки, фактически состояли в гражданском браке, только жили отдельно, и вдруг…

Ничего не предвещало такого развития событий. Любимый просто не встретил её однажды с работы, не ответил на звонок. Дома тоже не появился.

Девушка расспрашивала его друзей, но они ничего не знали, ходила к Егору на работу. Оказалось, что он рассчитался, куда-то, вроде, уехал.

Вика отрешённо смотрела на закат, смаковала слово любимый, тесно связанное с именем человека, который её бросил, и беззвучно проливала слёзы.

Она задавала себе и ему вопросы, сама на них отвечала, неизменно замыкая круг виртуального диалога новой счастливой встречей.

Приблизительно через месяц Вика получила от Егора письмо, в котором он извинялся за внезапный отъезд.

“Я не мог, не хотел видеть, как ты страдаешь, думал так лучше. Извини. Я обязательно вернусь, только не знаю когда. Пишу без адреса, потому, что работа связана с непрерывными командировками. Как только освобожусь – дам знать”.

Дальше Егор долго и нудно с массой ошибок в тексте описывал, как сильно соскучился, клялся в любви.

Вика верила, ждала, каждый день по несколько раз перечитывала письмо, хотя знала его наизусть, каждый вечер готовилась к долгожданной встрече, представляла, как она должна произойти в деталях.

Любимый вернулся почти через год.

Выглядел Егор потрясающе: одет с иголочки, гладко выбрит, надушен и горд собой.

В его роскошном облике сквозили аристократическая элегантность, ухоженность и намёк на достаток, граничащий с богатством.

В шикарном ресторане, куда он пригласил Вику, неожиданно выяснилось, когда пришло время рассчитаться, что он забыл кошелёк дома.

Девушка заплатила, хотя для неё такие траты были чрезмерными. Главное, что Егор вернулся.

Её Егор.

Любимый поселился в её комнате, потому, что свою квартиру сдал до конца года, постоянно пропадал на несколько дней, просил денег, объясняя, что на днях на карточку должен поступить перевод.

Ему постоянно было некогда.

Утром Егор куда-то спешил, вечером приходил так поздно, что у Вики не хватало сил дождаться.

И всё же девушка была рада его возвращению. В те редкие минуты, когда удавалось побыть вместе, Вика была беспредельно счастлива.

Егор был галантен, предупредителен, ласков, постоянно говорил о любви, не жалел комплиментов.

Вот только деньги никак не поступали на карточку. Но это такая мелочь.

Потом был  звонок на телефон, когда Егор отправился в душ.

Вика нечаянно бросила взгляд на загоревшийся вдруг экран с фотографией улыбающейся женщины, протягивающей вульгарно накрашенные губы, словно для поцелуя, с голым бюстом, который она держала в раскрытых ладонях так, словно предлагала себя, и надписью “Любимая”.

Было ужасно стыдно поднимать трубку, но снимок и название контакта ошеломили Вику настолько, что она ответила.

– Сколько можно мотаться по командировкам, Егорушка? Я устала тебя ждать, любимый. Деньги получил?

– Вы кто, – спросила Вика.

– Как кто? Жена, Лариса Кулагина. А ты, откуда у тебя этот телефон?

– Я Вика, невеста Егора. Он вам обо мне не рассказывал?

– Не болтай, дура, язык выдерну. Дай трубку этому кобелю. Так вот в какие командировки муженёк постоянно мотается. То-то, думаю, работает, работает, а денег нет.

– Давно вы женаты?

– Скоро год.

– Извините, я не знала.

Вика позвала Егора, – жена звонит, ответь.

Любимый нисколько не смутился, – о, привет! Завтра домой еду, жди, –  спокойно беседовал Егор в костюме первобытного Адама с готовым к любовной игре  аргументом желания, –  кому ты веришь, это помощница прикалывается, они здесь все юмористы… какая кобыла, сотрудница. Всё, кладу трубку, у меня важные переговоры.

– Да меня вроде не пришлось уговаривать, – сказала Вика, едва сдерживая слёзы, когда разговор закончился, – будем считать, что командировка завершилась провалом агента. Ты уволен. Счёт за постой и обслуживание по какому адресу выслать?

– Вика, я всё объясню. Это недоразумение. Хочешь, покажу паспорт. Нет у меня никого.

– Верю. Но не уважаю. Я была о тебе лучшего мнения. Десять минут на сборы и адью. Ты мне противен.

– Я её брошу, ей бо! Да не нужна она мне, я тебя люблю.

– Вот и люби дальше. А ещё Ларису люби и всех-всех, к кому в командировки мотаешься. Скверная у тебя служба, Егорушка, мерзкая, гадкая, грязная. Слава богу, что правда открылась. Погорюю и забуду. Вот ты значит какой, северный олень…

Вика болела.

Вирус любви крепко вцепился в её нежную сущность, заставлял страдать, проваливаться в пессимизм и меланхолию. Она не спала ночами. Когда удавалось заснуть, воспалённое сознание начинало крутить в мозгу кошмарные видения.

Девушка понимала, что это не любовь – зависимость, но ничего не могла с собой поделать. Спасти её мог только он, Егор.

Закат сегодня был на редкость восхитителен, но не радовал. Вика даже закрыла глаза, чтобы красота не мешала галлюцинациям.

Она представляла, как держит Егора за руки, как смотрит в его удивительного оттенка тёмно-коричневые глаза, как прижимается к его горячей груди, как кладёт голову на плечо… и забывалась.

Вике мерещился запах любимого, жар прикосновений, вкус поцелуя. Она почувствовала его присутствие внутри себя.

Сколько времени продолжались грёзы, девушка не знала. Очнулась она с головной болью, когда совсем стемнело.

На неподвижной глади озёрной воды отражалась лунная дорожка. Где-то невдалеке жутковато ухал филин. Кто-то или что-то хрустело в кустах.

Вика напряглась, ей стало страшно, хотя робкой и пугливой её сложно было назвать.

Нужно возвращаться домой.

В темноте захрустело ещё сильнее.

Девушка вскочила, спряталась за ракитовый ствол, но ничего не увидела, пока ей не посветили прямо в глаза фонариком.

– Что вы здесь делаете в такое время, – спросил поджарый юноша, скидывая на землю рюкзак.

– Любуюсь Луной, разве непонятно.

– Как бы… неожиданно, странно. В этот жуткий час…

– Засиделась, задумалась.

– Нет, не спорю – Луна великолепна, погода что надо, звёзды, но время… Вам что, совсем не страшно?

– А вам?

– Я привык. Постоянно, знаете ли…

– В командировках? А жена дома ждёт не дождётся. Понимаю. Мой тоже так врал.

– Поэтому вы здесь? Дайте угадаю… несчастная любовь, подлость, коварство, измена. Понимаю, даже сочувствую. Нет, я никогда не был женат и меня никто не ждёт. Я волк-одиночка. Мне комфортно в палатке, у костра, в пути. Люблю, знаете ли, преодолевать лишения, трудности, заключать с судьбой пари, встречать неизвестное.

– Вы авантюрист, мечтатель, романтик? Собираетесь всю жизнь искать и метаться? А смысл? Хотите отличаться от толпы, найти философский камень, преодолеть комплекс неполноценности, познать предел прочности духа и тела? А когда найдёте, чем будете восхищать и вдохновлять своё эго?

– Я так далеко не заглядывал. Думаю, смысл жизни в самой жизни. Нужно что-то делать, к чему-то стремиться. Люди утомляют. Им всегда плохо, всего мало. Мне же достаточно быть в гармонии со своим внутренним собеседником.

– Так не бывает.

– А вы проверьте. Забудьте о том, что вам плохо, поговорите с собой, со мной. Уверен – вам есть, чего рассказать и вы знаете, чего именно хотите услышать. Давайте, я вам спою. У меня гитара. Музыка пробуждает воображение, успокаивает. Разожжём костёр, вскипятим чайник. Увидите, это совсем не скучно. Вместе встретим рассвет. А утром я вас провожу, куда скажете.

– Соблазняете? А если вы маньяк?

– Ну, знаете! Как хотите, уговаривать не стану. В таком случае придётся отвести вас домой прямо сейчас.

– Можно я подумаю?

– Мне некуда торопиться. У вас фонарик есть? У меня только один. Нужно валежник собрать, костёр разжечь, воды принести, палатку поставить.

– Вы что, всё уже за меня решили? Тогда несите  дрова, кипятите чай… замёрзла совсем. Я Виктория, а вы?

Бесплатно

4.25 
(4 оценки)

Читать книгу: «Прививка от любви»

Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно