Глава вторая

– Вы принесли то, что требовалось, мистер Бельфорт?

– Да, конечно, миссис Роджерс. – Невзрачный мужчина средних лет, одетый в мятый парусиновый костюм, вынул из портфеля сверток из подарочной бумаги, положил его на скамейку. Теперь нас разделял этот опасный предмет, полметра пространства и бездонная пропасть между двумя континентами и идеологиями. – Здесь все материалы, в том числе расшифрованная стенограмма того самого совещания в министерстве. Уберите это, пожалуйста.

– Большое спасибо, мистер Бельфорт. – Я обворожительно улыбнулась и бросила сверток в сумочку. – Решили соригинальничать, мистер Бельфорт? Считаете, что чем ярче предмет, тем менее он заметен?

– Не придирайтесь, миссис Роджерс, – поморщился завербованный агент.

Был погожий день, мы сидели в «тематическом» парке – так называемой «ферме под управлением индеек». Колониальная ферма находилась в округе Фэрфакс, штат Вирджиния, недалеко от Лэнгли – «спального района» американской столицы, и занимала несколько гектаров полезной площади.

По аллее проехала подвода, запряженная лошадьми, возница в костюме XVIII века усердно делал вид, будто к современности не имеет никакого отношения. Пробежала компания ребятни в обносках – и эти туда же. Крякали утки, гоготали гуси – их гнал вдоль аллеи малолетний рыжий подпасок. Гуси плохо поддавались дрессировке и часто клевали за ноги ни в чем не повинных прохожих.

Я напряглась, подтянула ноги, – меня уже однажды клевали.

Из-за деревьев доносился гам – гудела Рыночная ярмарка. Именно сегодня, в третье воскресенье месяца, был ее день. Ряженая публика правила бал – кузнецы, краснодеревщики, модистки. Продавались травы и цветы, работали гончарные лавочки, магазины игрушек, кукольный театр зазывал почтенную публику. Ковыляли «инвалиды» на костылях, изображая ветеранов войны за независимость. «Индюшечья ферма» или колониальная ферма Клода Мура находилась в ведении Службы национальных парков США, ею же и финансировалась. На территории парка проводились мероприятия, воссоздавался быт фермеров – арендаторов земли второй половины XVIII века. Реконструировалось все – костюмы, привычки, прически, даже урожай выращивали по-настоящему, в том числе табак, которым арендаторы рассчитывались за землю. Сажали картошку, собирали и молотили зерно. В общем, слава американским сельским труженикам…

– Вы что-то еще хотели сказать, мистер Бельфорт? Просьбы, пожелания, жалобы?

Бельфорт заерзал. Он был довольно нервным типом, неуравновешенным, пугливым, о чем мое руководство, разумеется, было в курсе. Несколько раз я поднимала вопрос о прекращении сотрудничества. Утопая, он потянет за собой и наших людей. И не такой уж ценный источник информации. Бельфорт проводил глазами удаляющихся вразвалку гусей, какое-то время поедал глазами «супругу землевладельца» в пышном наряде с рюшками и оборками – в компании плешивого «супруга» она совершала чинный променад. Иногда казалось, что я действительно проваливаюсь во времени – настолько дотошно создавалась обстановка минувших веков.

Бельфорт помотал головой, сбрасывая наваждение. На меня он так не смотрел. Ему и в голову не приходило, что я тоже женщина. Супруга Бельфорта не могла похвастаться пышными формами. Она никакими формами не могла похвастаться. Но данная особа тем не менее в природе существовала и держала мужа на привязи. Ее папа был то ли вице-, то ли контр-адмирал ВМС США в отставке, а у такой публики зятья не забалуют.

– Я хочу увеличения оплаты за свою работу, – решился собеседник. – Я очень рискую, это огромные нервы… У меня серьезные кредиты, нужно выплачивать ипотеку за дом…

А еще он в прошлом месяце в пух и прах продулся в казино в Санта-Ромеро, ухитрившись при этом получить отсрочку платежей. Лучше бы я об этом не знала. Но работа подразумевала знать все.

– Хорошо, мистер Бельфорт, – покладисто сказала я, – обязательно передам руководству вашу просьбу. На какую сумму вы рассчитываете – вдвое больше нынешней? Втрое? Никаких проблем. Но должна предупредить – я сомневаюсь, что мое начальство пойдет вам навстречу. Вам платят достаточно, не меньше, чем остальным. Откажетесь от сотрудничества – дело ваше. Но спешу напомнить: это не мы вас уговаривали – вы сами пришли и предложили свои услуги.

– Хорошо, я вас понял, миссис Роджерс… – Бельфорт сделал недовольное лицо. – И все же передайте, если не сложно, мои пожелания.

Он замолчал. С ярмарки по аллее возвращалась публика. Оживленно щебетали женщины, накупившие на распродаже всякого барахла. Современная одежда причудливо переплеталась с реконструированным гардеробом. В принципе, ничего необычного, ну, встретились дамы из разных эпох, поговорили за жизнь.

Бельфорт вдруг как-то подозрительно задышал, я насторожилась. Провалы не требовались. В лучшем случае выдворят из страны, и в личном деле появится удручающая надпись. Но, скорее всего, посадят – и привет, Ольга Михайловна, на ближайшие лет сорок-пятьдесят… Но провалить Бельфорта не могли – я бы об этом знала.

Компания, в которой преобладали представительницы моего пола, проследовала мимо. Кто-то из дам озирался, потряхивая кудряшками, которым позавидовал бы и пудель.

Компания скрылась за изгибом аллеи. Я покосилась на собеседника. Бельфорт порозовел, на носу заблестела капля пота.

– Эй, все в порядке? – спросила я.

– Черт… – Он вышел из ступора. – Черт, черт…

– Забыли другие слова? В чем дело, мистер Бельфорт? Встретили знакомого? Человек не может в свободное от работы время посидеть на лавочке и поговорить с незнакомой женщиной?

– Да в том-то и дело, миссис Роджерс, – выдохнул мой подопечный, – это Келли Маккензи, наша несносная соседка, у нее язык без костей, такая сплетница, все выболтает моей жене. А та невозможно ревнивая, вы даже не представляете… Келли видела меня и поняла, что я ее тоже увидел… Какого дьявола она тут делает? А я должен находиться в Вашингтоне, а не в этом чертовом свином загоне…

– Догоним и убьем? – предложила я. Бельфорт уставился на меня с пещерным ужасом. То, что я шучу, ему даже в голову не пришло.

– Это чересчур, миссис Роджерс, я не сторонник крайних мер… Черт, вы можете мне помочь?

– Прошу прощения, Сэм. – Я с трудом сдерживала смех. – Мы могли бы принять меры по усилению вашей безопасности в случае назревающего провала. В данной же ситуации… от жен мы не защищаем, извините. Речь о вашей безопасности сейчас не идет. Вы сами предложили это место.

– Но я же не знал, что эта чертова Келли придет на эту сраную ферму… Она обязательно проболтается, жена будет допытываться, кто вы такая…

– Так, без паники, – строго сказала я. Мой «источник» расклеивался на глазах. – Дело житейское, Сэм, не вижу ничего ужасного. Где вы работали до того, как пришли на службу в министерство финансов?

– Нигде… – прошептал Бельфорт.

– Отлично, – кивнула я. – Вы там и родились. Вот так и объясните своей несравненной благоверной: срочно выехали из Вашингтона в округ Фэрфакс по служебной необходимости и случайно встретили одну невзрачную особу, с которой когда-то работали в «нигде». Мы невинно поболтали на лавочке. В чем сложности?

– Но вы такая молодая, а это было так давно…

– Благодарю, Сэм, это приятно. Но вы преувеличиваете… вернее, преуменьшаете. Я не настолько юна, как это может показаться. А в те далекие годы, когда мы знали друг друга, я была неопытной стажеркой в фирме. Можете назвать меня Пенелопой, не обижусь.

– Пенелопа – это моя жена…

– О, не расстраивайтесь вы так. – В желудке откровенно клокотало. – Значит, в другом повезет… Прощайте, мистер Бельфорт. О новом месте и времени встречи договоримся позднее – вы знаете телефон для связи. Финансовые средства своевременно поступят на ваш счет. Удачи, мистер Бельфорт, и… хладнокровия вам побольше.

Я смотрела, как он уходит – словно на больных ногах, косясь по сторонам. Незаметный чиновник министерства финансов, волею случая получивший доступ к секретной информации. Соединенные Штаты финансировали моджахедов в Афганистане, подрывные элементы в Анголе, Эфиопии, Мозамбике, на Кубе, – во всех странах, с которыми Советский Союз имел договоры о дружбе и взаимопомощи. Финансировались марионеточные режимы в Латинской Америке, в Юго-Восточной Азии, не пересыхал ручеек на отколовшийся от Китая Тайвань.

Деньги шли от ЦРУ, но и Министерство финансов не хотело оставаться в стороне, на каждый транш имелся соответствующий дубликат документа. Копия с него спустя некоторое время ложилась на стол в одном из высоких кабинетов на площади Дзержинского. Повлиять на финансирование Комитет не мог, зато имел перед глазами картину происходящего. Это помогало разработать ответную стратегию.

Бельфорт скрылся за поворотом, а я сидела, выискивая боковым зрением странности в антураже. Странностей не было. Вернее сказать, на этой ферме все было странно, начиная с ее названия. Но скрытного наблюдения я не выявила – ни за собой, ни за Бельфортом. Полчаса назад я уже проверялась, прежде чем присесть на лавочку.

Смешинка, попавшая в рот, уже рассосалась. Смех смехом, но сколько наших полегло от подобных случайностей и совпадений. Ревность – мощное оружие. Супруга мелкого чиновника из Госдепартамента заподозрила мужа в измене – приходил поздно, путался в показаниях, откровенно врал. Наняла детектива, и тот выяснил: а) другими женщинами супруг не интересуется; б) чиновник неоднократно встречался с парнями, имеющими прямое касательство к Департаменту государственной безопасности Северной Кореи. Сыщик увлекся слежкой и едва унес ноги. Хранить полученную информацию было незаконно, и детектив отправился в ФБР. В итоге жена потеряла мужа, который вдруг стал хорошо зарабатывать, да еще и не имел привычки ходить налево…

Что-то беспокоило. Источник нервозности не выявлялся. Возможно, он не имел отношения к моей работе с Бельфортом. Я побродила по аллеям, обогнула мастерскую краснодеревщика. Взяла курс к выходу с фермы и через несколько минут выбралась к парковке за пределами территории.

Достоверность передавалась настолько, что воздух был напоен ароматами конского и коровьего навоза. На парковке в несколько рядов выстроились машины. Крупногабаритными, безбожно жрущими бензин авто американцы еще пользовались. Но многие переходили на малолитражки. Автопром сориентировался, удвоил производство этих крохотуль. Нефтяной кризис свирепствовал в мире, цена сырой нефти достигла заоблачных тридцати пяти долларов за баррель. Аукалось нефтяное эмбарго 1973 года, недавняя исламская революция в Иране. Обещанное перепроизводство так и не наступало, в текущем 1981 году потребление нефти снизилось на тринадцать процентов. Разрабатывались энергосберегающие технологии (предлагалось даже растительное масло в качестве солярки). Пиратские цены на бензин больно били по потребителю, даже по советским разведчикам, имеющим дополнительное финансирование…