От автора

Парадоксально, но факт: чем дальше уходит человечество от своего далекого прошлого, тем больше нового узнает о нем. Так, XIX и начало XX в. ознаменовались археологическими открытиями Трои, Микенской и Минойской цивилизаций, городов Месопотамии, расшифровкой египетских иероглифов и ближневосточной клинописи. Много находок преподносит и наше время. Это и оригинальные трактовки древних легенд, и открытия лингвистов, доказавших единство семьи индоарийских народов, и археологические сенсации вроде открытий Аркаима, остатков древнейших обсерваторий, мифического Асгарда, это и исследования Гумилева о цивилизациях Великой Степи, и первые публикации славянских текстов «Велесовой книги», первые попытки ее переводов и расшифровки.

Однако «официальная» наука – и это тоже общая закономерность – всегда остается более консервативной, и зачастую отстает от потока новых фактов, теорий и гипотез. Как в прошлом веке достижения Шлимана и Шампольона оставались сенсациями первой величины, но отнюдь не были включены в корпус фундаментальных научных трактатов и учебных пособий, так и нынешним находкам предстоит еще долгий путь споров, дискуссий, проверок, согласований, прежде чем они будут, так сказать, «канонизированы» и смогут занять равноправное место в историческом фундаменте, потеснив или изменив устаревшие представления. Вот я и решил обобщить в этой книге и систематизировать эти новые открытия и версии, как уже нашедшие путь к официальному признанию, так и спорные – не признанные или еще не признанные, чтобы читатель смог получить о них представление и познакомиться со свежими теориями о нашем с вами прошлом, во многом отличающимися от устоявшихся взглядов.

Кроме того, о некоторых важных событиях, происходивших на нашей земле, как ни странно, на Западе знают лучше, чем в России. Вряд ли найдется сейчас много сограждан, которые смогут что-то рассказать вам, например, об империях готов и гуннов, Аварском и Хазарском каганатах. А ведь все эти могучие государства существовали на территориях нынешних России и Украины, и их история тесно связана с прошлым славян, северокавказских, приуральских и поволжских народов. Между тем, любой англичанин еще в школе узнает о кельтских королевствах, располагавшихся в Британии до прихода туда англосаксов, араб из Туниса считает историю Карфагена и своей историей, а румыны даже сохранили этноним римлян, в чье государство некогда входили.

Подобный пробел я тоже постарался восполнить в общих чертах, представив читателю малоизвестную у нас канву исторических событий долетописных времен и наложив на нее ряд новых гипотез. В описаниях событий, касающихся степных народов, я руководствовался, в основном, результатами исследований Л. Н. Гумилева, в версиях о переселениях германцев использовал работы В. Щербакова, в главах о варягах – данные А. Б. Снисаренко, а в исследованиях «Велесовой книги» – переводы ее текстов А. И. Асовым. Но многие факты пришлось собирать по крупицам из различных источников, добывать их из сопоставления и анализа косвенных данных.

Вот таким образом и получилась эта работа – возможно, и не претендующая на строгую научность, и уж, наверное, в каких-то местах способная показаться спорной. Тем не менее, я предлагаю вам взглянуть во многих аспектах по-новому на историю нашей цивилизации и попытаюсь рассказать о событиях далекого прошлого – от времен, информацию о которых можно лишь по крупицам почерпнуть из легенд и преданий, до образования той Руси, которая уже хорошо известна каждому из нас по хроникам летописцев, трудам классиков отечественной науки и школьным учебникам.

Часть первая
Легенды и версии

Глава 1
«Преданья старины глубокой…»

Возросший в последнее время интерес россиян к своим национальным истокам – явление вполне объяснимое, учитывая последствия недавнего массового отравления «пролетарским интернационализмом», а потом повальным «демократическим» западничеством. В общем-то, это говорит о сознательном или подсознательном стремлении народа найти свое естественное «русло». Почти то же самое наблюдалось в XIX в., когда исчерпал себя угар увлечения иноземщиной – только тогда это русло никуда, собственно, не терялось, верхушка общества лишь оторвалась от него, а сейчас в результате катастрофических социальных экспериментов и идеологических шатаний то в одну, то в другую сторону, оно оказалось размытым и заболоченным.

Но даже в прежние времена поиски неких истоков, «откуда есть пошла земля русская» представлялись уже весьма и весьма сложным делом. С подачи летописцев, в качестве начальной точки принято рассматривать 862 год, «приход варягов». Эта дата имеет под собой некоторые основания – но, увы, не с объективной, а с субъективной точки зрения. Ведь истории среди других наук особенно не повезло – дело в том, что она и в глубоком прошлом слишком часто становилась предметом конъюнктуры. Изучение различных летописных сводов, сопоставление их между собой и с зарубежными источниками подтверждают наличие в них «редакционных правок» и изменений в зависимости от требований «текущего момента», симпатий и антипатий тех или иных правителей. Правки вносились при последующих переписках, да и такой материал, как пергамент, допускал выскабливание старых текстов и замену их новыми – многочисленные следы подобных подчисток на древних рукописях действительно обнаружены. Не исключено, что особо неугодные хроники и вовсе уничтожались (например, до нас не дошло ни одной черниговской летописи, что не удивительно, если вспомнить об оппозиции черниговских князей Киеву). Ну а поскольку все властители, несмотря на их последующее размежевание, были Рюриковичами, то естественно, российская история и производилась от Рюрика. Правомочно ли такое утверждение? Вряд ли.

Косвенные данные из тех же летописей указывают, что и до варягов на территории России существовали несколько государственных образований. О том же свидетельствуют византийские и германские источники, а у арабских и персидских авторов встречаются названия четырех из них – Куява, Арасания, Славия, Вантит.

Однако, коснувшись доваряжских славянских государств, мы все равно не приходим к некой «начальной точке». Наоборот, она убегает во тьму веков, становится расплывчатой. В зарубежных хрониках VI–VII вв. славяне отождествляются со склавинами и антами, обитавшими на широких пространствах от Дуная до Дона. Еще раньше, с I в. у античных авторов встречается другое название – венеты, венды. На Балтике до XI–XII вв. существовали государства славян-вендов, в том числе сильное Вендское королевство. Но имя «венеты» носили и другие народы, населявшие в глубокой древности северное побережье Адриатики, область нынешней Венеции. Название «венеты» встречается и среди народов, покоренных Цезарем в Галлии. Точно так же рассыпался по Европе этноним «славяне»: словене в Новгороде, склавины на Дунае, словинцы в Польше, словаки в Центральной Европе, словенцы на Балканах. Отметим еще и тот факт, что для некоторых римских авторов все народы, живущие севернее галлов, относились к «германцам», а все народы, живущие севернее Дуная, часто именовались «скифами».

Как бы то ни было, о восточных славянах мы знаем, что они где-то в I тысячелетии н. э. освоили пространства по линии Днепра – Волхова и лишь затем начали продвигаться на восток. Их появление в центре Европейской России отмечено археологами только в IX–X вв. А что же до славян – здесь была пустыня? Или жили дикари в звериных шкурах с каменными топорами? Археологические находки говорят обратное, хотя их этническая принадлежность порой остается неясной. Обычно подобные находки по принципам той или иной общности объединяют условным понятием «культура». А число этих «культур» на территории России очень велико. Скажем, к железному веку относятся Ананьинская (бассейн Средней Волги и Камы), Боярская (Хакассия), Городецкая (на Оке), Днепродвинская (верховья Днепра), Дьяковская (Москва, верховья Волги), Кобанская (Северный Кавказ), Милоградская (Белоруссия и Украина), Тагарская (на Енисее), Тасмолинская (Казахстан), Чернолесская (Украина), Юхновская (на Десне), Усть-Полуйская (Нижнее Приобье)… Все эти очаги цивилизации датируются началом I тысячелетия до н. э. То есть, являются ровесниками Древнего Рима.

Но можно копнуть еще глубже – и мы увидим «культуры» бронзового и медного века. Абашевскую (Среднее Поволжье и Приуралье), Андроновскую (Южное Приуралье и Западная Сибирь), Афанасьевскую (Хакассия), Среднеднепровскую (Верхнее и Среднее Поднепровье), Карасукскую (Южная Сибирь, Казахстан), Каякенто-Хорочоевскую (Дагестан), Майкопскую (Северный Кавказ), Окуневскую (Южная Сибирь), Срубную (Центрально-Черноземная область), Трипольскую (Украина, Молдавия), Куро-Аракскую (Закавказье), Усатовскую (Одесса), Ноа (Западная Украина), Ямную (от Волги до Днестра) и др. Это ровесники (по крайней мере) древнейших греческих и ближневосточных цивилизаций. Да и по уровню развития ничем им не уступали.

Таким образом, мифом оказывается сама теория о Восточном Средиземноморье, как уникальном очаге мировой цивилизации. Как видите, в наших родных местах подобных очагов и своих хватало. Ведь под многими из перечисленных культур можно уверенно подразумевать древние, неведомые нам государства. Кстати, а что вообще понимать под термином «государство»? В советских источниках оно определялось как «основной институт политической системы классового общества», как аппарат насилия, посредством которого правящий класс осуществляет свое господство. Исходя из этого, отечественной историей признавалось возникновение государства лишь с момента появления «классового общества». Очевидно, что такая точка зрения, мягко говоря неверна, иначе нам пришлось бы признать, что не являлась государством, например, империя Чингисхана, где никаких «классов» не было.

Впрочем, и сам подход к делению истории на «общественно-экономические формации»: первобытно-общинную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую, коммунистическую, не выдерживает никакой критики. Хотя бы потому, что классическое, «марксовское», рабовладение существовало только в Древней Греции и Риме. В других государствах – Египте, Месопотамии, Персии, Индии, Китае институт рабства хотя и имелся, но рабы вовсе не являлись основной производительной силой. Они использовались на крупных строительных работах, в качестве домашней прислуги, а на полях трудились свободные крестьяне, и общественный строй определялся отнюдь не разделением раб – рабовладелец, а сложными системами сословных и кастовых взаимоотношений. Посмотрите-ка по карте, сколько места там занимают Греция и Рим по отношению к другим государствам? И корректно ли было для Маркса обобщать их частный пример для всего человечества?

То же самое относится к системе «феодализма». Классический феодализм с феодалом-землевладельцем и крепостными крестьянами существовал (не так уж и долго) только в Западной Европе. И уже в XVII–XIX вв., когда там крепостное право исчезло, оно охватило европейскую часть России. Можно опять поглядеть на карту – каково отношение Западной Европы к другим странам, где социальные и экономические формы были совершенно иными (те же кастовые, родовые и сословные системы, то же свободное крестьянство, тот же институт рабов). И правомочно ли распространение частного случая на общие закономерности? Ну а о «капитализме» с «коммунизмом», наверное, вообще лучше не говорить.

Как видим, к «классам» государство имеет весьма отдаленное отношение. И не удивительно, что многие современные ученые «советской» школы попали сейчас в довольно затруднительное положение. Скажем, белорусские авторы многотомной «Всемирной истории» [43], попытавшиеся обобщить огромную базу отечественных и зарубежных исторических данных, с одной стороны описывают какую-нибудь высокоразвитую цивилизацию с явными следами централизации и сложных институтов управления, а с другой стороны, беспомощно принимаются гадать, было ли это государством, поскольку никаких данных о существовании «классов» в этой цивилизации не выявлено.

Что же тогда понимать под государством? К бесспорным его признакам можно отнести, во-первых, наличие правящего аппарата, организующего жизнь некой человеческой общности, во-вторых, наличие правовых норм, определяющих эту жизнь, и, в-третьих, наличие какой-то территории, на которой живет данная общность. Отсюда следует, что первобытное государство родилось тогда, когда племенной или родовой вождь стал профессиональным руководителем, а не лучшим из охотников и воинов, выбираемым на время войны или перекочевки. Либо когда возник совет старейшин – тоже ведь аппарат власти. «Парламентского» типа. Выбирали-то в него не всех стариков, а только самых умных. Либо когда получали светскую власть религиозные лидеры – жрецы, шаманы, волхвы. В этом случае мы имеем дело с теократическим государством. Что же касается правовых норм, то они имелись и в глубокой древности – обычаи и религиозные установки, которые оказывались прочнее и эффективнее многих современных писанных законов.

Однако у нас речь идет уже о гораздо более развитых государствах, включавших в свои системы и сложные институты власти, и религиозные центры, и города, остатки которых у археологов принято скромно именовать «городищами». Хотя при раскопках подобных «городищ» часто обнаруживаются оборонительные валы, жилые дома, мастерские ремесленников. Что из того, если на территории России крепостные стены возводились не из камня, а из земли и дерева? Разве суть от этого меняется? Среди них встречаются города очень развитые и поистине огромные. А такие гигантские оборонительные сооружения, как Змиевы валы южнее Киева – что-то вроде «Великой Китайской стены»? Разве могло их создать какое-нибудь отдельное «племя»? Нет, здесь понадобились соединенные усилия целого государства, и государства не слабого. На остатках керамики, предметах утвари, украшениях, обнаруживаются письмена, лунные и солнечные календари, магические знаки – в том числе известные и в религиях других стран. Это говорит о сложных и развитых религиозных культах, существовавших когда-то на территории нашей страны.

Отметим и такой факт, что археологический «возраст» тех или иных культур – величина довольно зыбкая. Открытый в середине ХХ столетия метод радиоуглеродного анализа, основанный на измерении количества изотопа С₁₄, распадающегося со временем, пока единственный, позволяющий установить абсолютные даты. Но по мере его использования выяснилось, что он не всегда применим. А иногда способен давать значительные погрешности, причем, по мере увеличения возраста находок, количество еще не распавшегося изотопа С₁₄ в них уменьшается. Соответственно, погрешности возрастают. Очень сложным и хлопотным оказывается выбор образцов для анализа, оценка корректности полученных данных.

Скажем, при определении возраста деревянного изделия этот способ дает возраст дерева, а не изделия. Причем покажет то время, когда дерево росло и образовывались его годичные кольца, а не то, когда оно было срублено. Соседство с другими образцами, породами или бытовыми предметами, имеющими повышенный радиоактивный фон, способно значительно исказить результаты. Кроме того, основная база археологических данных создавалась и накапливалась задолго до открытия данного способа. Да и сейчас используют его не всегда и не везде – иногда из-за указанных выше сложностей, иногда по финансовым причинам.

Поэтому, в конце концов, его роль осталась вспомогательной. А в качестве основных наука до сих пор продолжает пользоваться старыми методами «стратификации» и «типологии». Стратификация – порядок залегания культурных слоев в раскопах, позволяющий определить относительный возраст находок: что лежит глубже, то и старше. А на основе этого составляют типологические цепочки эволюции тех или иных предметов – керамики, оружия и т. д. Привязка подобных цепочек к абсолютным датам весьма условна: как правило, лишь в тех временных точках, где имеются расшифрованные памятники письменности или другие конкретные указатели возраста. Грубо говоря, предположим, что в одном месте найден бронзовый нож и каменная плита с надписью о победе в таком-то году такого-то царя. Если где-нибудь еще будет найден похожий нож, то и он будет отнесен к данному времени. Это в лучшем случае. А чаще на основании официальных исторических доктрин определяют теоретически – какая область, первая или вторая, считается более «культурной», и вводят соответствующую поправку – за какое время (опять же, оцениваемое чисто субъективно), технология изготовления таких ножей могла в древности распространиться из более культурного в менее культурный район. Даже если на самом деле процесс распространения шел наоборот или в разных странах такие ножи научились делать независимо друг от друга.

Кроме того, от первого ножа, получившего временную «привязку», вглубь столетий выстраивают цепочку аналогичных изделий по мере их упрощения, и в обратную сторону – по мере усложнения. И датируют их уже условно, с использованием официально принятых теорий о развитии древних технологий и скорости прогресса. Данная цепочка и будет служить «измерительной линейкой» для будущих находок, к ней примеряется любой нож, обнаруженный впоследствии. А если в одном культурном слое с очередным ножом обнаружится, например, бронзовое зеркало, то другая типологическая цепочка – зеркал, будет «привязываться» к первой. Как нетрудно заметить, методика может дать результаты очень сомнительные и заведомо отрицает возможность опровержения устоявшихся взглядов новыми находками – ведь и сами «цепочки», служащие мерилом возраста, построены на основе именно старых, традиционных взглядов. Скажем, любой бронзовый предмет будет признан изготовленным никак не раньше официально принятого «бронзового века»: III–II тысячелетия до н. э.

В общем, если бы какой-то археолог далекого будущего на основании такой методики вздумал бы судить о XX веке по находкам, сделанным в деревне бушменов или аборигенов Австралии, он пришел бы к выводу, что мы с вами жили в эпоху мезолита, в лучшем случае – неолита. Хотя, скорее всего, нас и бушменов отнесли бы к разным цивилизациям, разделенным несколькими тысячелетиями. К какой путанице может привести применение условной археологической хронологии, очень наглядно показал американский ученый И. Великовский в серии своих книг «Века в хаосе». В одном и том же слое раскопок или в одном захоронении нередко обнаруживаются предметы, которые по разным признакам и разными учеными датируются с разбросом в несколько столетий, а то и тысячелетий. И даже расшифрованные памятники письменности далеко не всегда вносят ясность, поскольку каждая древняя цивилизация вела хронологию по-своему, чаще всего по годам правления очередного царя. А когда он правил, тоже бывает загадкой. Мало того, порой бывает затруднительно идентифицировать самого царя, поскольку в древности правители имели по несколько тронных имен, и в различных ситуациях могли именоваться то одним, то другим из них.

Что же касается перечисленных ранее археологических культур на территории России, то их возраст определялся по аналогиям с находками азиатских и ближневосточных цивилизаций. То есть, прикидывалось время, когда люди уже заведомо умели изготовлять те или иные изделия. Поэтому корректнее было бы сказать, что данные культуры не «относятся к такому-то возрасту», а то, что они не младше этого возраста. А старше – почему бы и нет?