Своей ненависти к Православию большевики нисколько не скрывали. В августе 1918 года председатель Реввоенсовета республики Троцкий впервые выехал на фронт лично командовать войсками. Свой штаб он расположил в Свияжске, и здесь в полной мере проявил собственное отношение к Церкви. Был схвачен и доставлен ко Льву Давидовичу престарелый епископ Амвросий (Гудко), доживавший век в Свияжском монастыре, потом келейник владыки нашел в поле его тело, исколотое штыками. По приказам Троцкого был казнен и епископ Балахнинский Лаврентий (Князев), расстреляны все монахи и послушники Зилантова монастыря [58].
А на следующий год здесь же, в Свияжске, по личному распоряжению Льва Давидовича был поставлен памятник… Иуде Искариоту. Эту церемонию описал датчанин Хенниг Кехлер, путешествовавший по России и попавший на торжества. Для провинциального волжского городка событие было чрезвычайным. Собралось все население. Начальство произносило речи, гремела музыка, промаршировали парадом два полка Красной армии. В толпе не все понимали смысл происходящего, «многие истово крестились» – как привыкли на праздники. В книге «Красный сад», изданной в Берлине в 1921 году, Кехлер рассказывал: «Наконец, покров упал, раскрыв буро-красную фигуру нагого человека, больше натуральной величины, с искаженным гримасой ненависти лицом, обращенным в небу». Иуда «был изображен срывающим петлю со своей шеи», грозил небу кулаком. «Это был самый откровенный, самый выразительный монумент Советской власти».
Справка: кто есть кто?
Троцкий (Бронштейн) Лев Давидович. Из семьи богатого зерноторговца. Племянник крупных банкиров и масонов Животовских, через них стал членом мировой банкирской «семьи». Ученик видного социал-демократа Парвуса (Гельфанда), через него сошелся с орденом иллюминатов. По данным русской контрразведки Троцкий сотрудничал с австрийской политической полицией и военной разведкой. В Первую мировую войну издавал пораженческую газету в Париже. По требованию России был арестован, но вместо экстрадиции выслан в США. Близко знал Сиднея Рейли (который представлял в Америке фирму его дяди Животовского). В рамках операции «Управление штормом» Троцкий был завербован резидентом британской разведки МИ-1с в США Вайсманом. В Советском правительстве стал второй по значимости фигурой и главным проводником англо-американского влияния [136].
По России прокатилась и кампания «разоблачительных» вскрытий Святых Мощей – якобы для того, чтобы продемонстрировать их «тленность». 11 апреля 1919 года были принародно вскрыты Мощи святого преподобного Сергия Радонежского. Этот кощунственный акт снимался на кинопленку, а непосредственное руководство осуществлял секретарь Московского комитета партии Загорский, тот самый, чье имя потом носил Сергиев Посад. Он писал: «По указанию В.И. Ленина как можно быстрее сделать фильм о вскрытии мощей Сергия Радонежского и показать его по всей Москве». Получился ли фильм, заказанный Лениным и Загорским? Почему-то не сохранилось ни одного свидетельства о его показах. А сам Загорский после этого прожил очень недолго, погиб в Леонтьевском переулке от взрыва бомбы, брошенной в окно анархистами. За всю гражданскую войну больше не было ни одного случая, чтобы анархисты кидали бомбы в учреждения большевиков…
Священники в первую очередь попадали под притеснения как «буржуи», на всевозможные принудительные работы. В первую очередь они попадали и под волны «красного террора», под зачистки городов, сел, станиц, взятых красными войсками. В 1920 году, устанавливая советскую власть на Кубани, Троцкий приказал превратить здешние монастыри в «коммуны». Монахов содержали под замком, под конвоем гоняли на работы, запрещали молиться, кормили вместе со скотом похлебкой из свеклы и брюквы. В Екатерино-Лебяженской пустыни, когда от истощения умер настоятель, 120 иноков попытались протестовать – их заперли в храме и взорвали.
И все же святотатцам приходилось сдерживать свои порывы. То наступали белые, и нельзя было слишком откровенно раздражать рабочих и крестьян. То полыхали крестьянские восстания, и не следовало подливать масла в огонь. Но Православная Церковь оставалась последним оплотом русской духовности, народной морали и традиций. Последним, что оставалось от исторической России! В 1921–1922 годах советское руководство сочло, что наконец-то настал момент полностью разгромить Церковь. Поволжье, южные области и целый ряд других регионов охватил страшный голод, во многом вызванный политикой самих большевиков, «военным коммунизмом». Продовольствие выгребалось у крестьян подчистую, запасов у них не оставалось. Когда случилась засуха, неурожай, это вылилось в бедствие, вымирали миллионы людей.
Катастрофа подорвала силы крестьянства, массовое сопротивление исключалось. Но голод давал и удобный повод нанести удар – а при этом ограбить Церковь, якобы для «спасения голодающих». Таким образом, возник шанс не только избежать народного возмущения, но и сделать часть населения своими союзниками. Правда, и сама Церковь активно занялась спасением людей, собирала пожертвования. Невзирая на «отделение от государства», Патриарх Тихон даже добился официального разрешения создать в августе 1921 года всецерковный комитет «В помощь голодающим», благословил передать в его фонд церковные кассы. Но вскоре после учреждения этого комитета правительство… реквизировало у него все средства. Нет, большевикам не требовалась «хорошая» Церковь, помогающая страждущим. Требовалась легенда о «жадных попах», цепляющихся за свои «богатства», когда умирают люди.
Погромная кампания планировалась заранее. Осенью 1921 года в Россию приехали американские предприниматели братья Хаммеры, личные друзья Троцкого. Наркомат торговли заключил с ними соглашение, что они поставляют зерно в обмен на различные товары, в числе которых фигурировали «художественные и церковные ценности». В декабре 1921 года правительство издало два декрета по имуществу монастырей. Первым это имущество предписывалось разделить на бытовое и «художественные ценности». Вторым декретом «художественные ценности» требовалось сдать государству. 23 февраля 1922 года последовал третий декрет. Из храмов подлежало изъять все, что «существенно не влияет на культ». Патриарх пробовал возразить, что насильственное изъятие он благословить не может.
Именно это и требовалось! Церковь против! Между прочим, заблаговременно были заказаны в Финляндии даже плакаты (на 6 млн. рублей): жирный раскормленный священник – и голодный крестьянин. А Красин по поручению Ленина в это время уже вел переговоры о продаже ценностей за рубежом. 10 марта 1922 года он доложил Владимиру Ильичу, что нашел оптовый канал сбыта через германского банкира Макса Варбурга (старого «друга» большевиков, занимавшегося финансированием революции). Троцкий поддержал Красина, считая, что вывоз на сумму меньше 23 млн. рублей золотом не имеет смысла. 11 марта на заседании Политбюро Ленин поднял вопрос о распределении выручки – указал, что часть средств от продажи церковных ценностей, 25–30 млн., надо будет отчислить на нужды Реввоенсовета, то есть Троцкому. Да, Троцкому, а вовсе не голодающим.
Дело в том, что золото и валюта в Советской России имелись! Но расходовались они не на спасение вымирающих губерний, а на цели, считавшиеся более важными. В ноябре голодного 1921 года компартии Германии было выделено 5 млн. марок. В это же время 2 млн. рублей золотом было отправлено в Турцию для Кемаля-паши. За границей заказали обмундирование и «секретный гардероб» для чекистов на 1,850 млн. золотых рублей [19]. В марте 1922 года, когда началось изъятие церковных ценностей, по бюджету Коминтерна было распределено 5 536 400 золотых рублей. Но этого оказалось мало. В апреле, в дополнение к данному бюджету, было выделено 600 тыс. рублей на революцию в Корее, позже – 48 тыс. рублей компартиям прибалтийских стран.
Главная цель кампании была богоборческая. Разгромить саму Церковь как таковую. Вооруженные отряды врывались в храмы, устраивали обыски, попутно ломали утварь, иконы. 15 марта в Шуе были спровоцированы столкновения с верующими, при попытке защитить городской собор 4 прихожанина были убиты, 9 ранены. Предлог для удара был налицо – «контрреволюционный мятеж»! Через несколько дней Троцкий представил в Политбюро разработанный им план (он был зарегистрирован как приложение к протоколу № 114 п. 6 заседания Политбюро от 20 марта). Предусматривалось создание официальной комиссии по изъятию ценностей под руководством Калинина. Но под ее прикрытием будет действовать другая комиссия, секретная – во главе с самим Троцким.
Причем намечалось не только грабить, но и «внести раскол в духовенство, проявляя в этом отношении решительную инициативу и взяв под защиту государственной власти тех священников, которые открыто выступают в пользу изъятия». Для остальных священнослужителей готовились репрессии. Но, по плану Троцкого, с ними следовало чуть-чуть подождать. Предлагалось «видных попов по возможности не трогать до конца кампании… но официально (под расписку через Губполитотделы) предупредить их, что в случае каких-либо эксцессов они ответят первыми» [109]. Ленин горячо поддержал Льва Давидовича. 19 марта, во время XI съезда партии, он обратился к членам Политбюро с письмом по поводу событий в Шуе и политики в отношении Церкви.
«Строго секретно. Официально выступить с какими то ни было мероприятиями должен только тов. Калинин – никогда и ни в каком случае не должен выступать ни в печати, ни явным образом перед публикой тов. Троцкий… Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать. Для наблюдения за быстрейшим и успешнейшим проведением этих мер назначить здесь же, на Съезде, т. е. на секретном его заседении, специальную комиссию при обязательном участии т. Троцкого и т. Калинина без всякой публикации об этой комиссии». Делался вывод: «крестьянские массы будут либо сочувствовать, либо окажутся не в состоянии поддержать духовенство», поэтому «сейчас победа над реакционным духовенством обеспечена нам полностью» [65, 66].
22 марта, ознакомившись с указаниями Ленина, Троцкий направил в Политбюро еще одно письмо. В нем указывалось: «Арест Синода и Патриарха признать необходимым, но не сейчас, а примерно через 10–15 дней». А при этом давалась команда начать атаку: «Приступить к изъятию по всей стране, совершенно не занимаясь церквями, не имеющими сколько-нибудь значительных ценностей». Начались общие погромы, ограбление святынь. И, опять же, явно просматривалась богоборческая цель. Известно, что спецотряды Троцкого грабили не только священные сосуды, ценные иконы, оклады, снимали колокола, они искали в храмах антиминсы. (Это главная святыня каждого храма, особый плат, в который зашивается частица Святых Мощей того или иного Мученика. На него ставится чаша со Святыми Дарами, когда происходит таинство пресуществления – хлеба и вина в Плоть и Кровь Христовы. Без антиминса невозможно служить Божественную Литургию, невозможно Святое Причастие).
О проекте
О подписке