Цитаты из книги «За грибами в Лондон (сборник)»

своей физической роскоши, грандиозной фигуры и яркой южной красоты, разбивал свое прекрасное лицо знойного красавца о первый встречный корявый столб. Все вокруг, постепенно набираясь здравомыслия, с ужасом и восхищением следили за уже одиноким «полетом Довлатова», трагикомическими зигзагами его жизни. Как? Вылететь из университета – который прекрасно себе заканчивали и гораздо большие обалдуи, чем он, и становились «душой компании» в самых разных серьезных учреждениях, хоть и выпивающими и поглядывающими на студенток, но кто же без этого? «Кто не пьет – тот подозрителен», – говорили тогда. И лишь Довлатов не выдержал даже столь вольготных условий – и «улетел». И сразу – в армию!.. хотя большинство даже вылетевших как-то уворачивалось от сапог и портянок – пережидало, потом восстанавливалось в универе – и все прекрасно. И лишь он один загремел

Смерть Довлатова не был такой уж неожиданной и для тех, кто жил с ним рядом, и даже для тех, кто жил здесь. Вся его жизнь – словно специальный, умышленный набор трагикомических происшествий. Он, словно стыдясь

В Америке адрес – это первое, на что обращают внимание, и в зависимости от адреса решают твою судьбу. Да. Страна контрастов. Которые неопытному взгляду и не видны, а незрелому уму даже и непонятны. Может, и мне лучше отправлять свои рукописи не от дома, а, скажем, с Выборгской стороны? Вдруг престижнее? Но – нет… У нас пока до этого не дошло. Бедные белые и богатые негры! Голова кругом идет.

Невольно вспомнилась фраза из одного моего сочинения: «Одно дело – «Когда я на почте служил ямщиком», и совсем другое – «Когда я на почте служил ящиком!»! Не знал, как шутка моя обернется! Перед глазами все кружится и меркнет: того и гляди действительно «сыграю в ящик».

Но какая ответственность у него… и прежде всего – перед своей жизнью! Из любимого города уехать, попасть здесь в долговую кабалу, чтобы… что? А вдруг не окупится, и великая литература тут не появится? Тогда – зачем? Но Ефимов из тех, кто возражений не признает – все будет как он решил. Восхищаюсь.

…Дороже всего здесь оценивается моральный ущерб! Права индивидуума! Хочешь выкинуть миллион – обидь кого-нибудь. Или хотя бы упомяни без его согласия. Многие наши друзья – бывшие алкаши – тут оценивают себя в миллион… непонятно, правда, с какого бодуна. – Кто ж это?! – Да тот же Мишка Шемякин! – Мишка? Шемякин? – вскричал я. – Да это же… друг! Да я же! Его знал!.. Еще таким! – Я поставил свою ладонь сантиметров на десять от земли, потом, подумав чуть-чуть, добавил: – За пивом бегал… Правда, не для меня! – поправился я, уже в испуге: миллион-то кому охота терять?

блуждают, как в Библии было сказано?.. Но выберутся», – думаю я.

Да-а-а… Их дом на Разъезжей (а точней, комната в коммуналке) и есть то место, где когда-то встретились все! В один вечер (ну не обычный, а литературный) там могли оказаться и Бродский, и Уфлянд, и Кушнер, и Марамзин, и Горбовский. Там-то я подружился по-настоящему и с Ефимовыми, которым хватало терпения и доброты организовывать и выдерживать эти еженедельные сборища, ставшие теперь историческими: сложился бы вообще питерский литературный «бомонд» без Ефимовых? «Но тут к ним добираться далече! – подумал я, имея в виду уже не путь от Ленинграда к Нью-Йорку, а от Нью-Йорка сюда! – В пустыне теперь

Что тут за лабиринт такой, забитый машинами? – Что такое? – чуть обижаюсь я. – Мой лучший друг не может меня подождать двадцать минут? Мы ж не виделись двадцать лет! – Тут это не рассматривается! – восклицает Михаил. – Здесь нельзя стоять и ждать: просто таких мест не предусмотрено. Чтобы пересечься – надо совпасть с точностью до сантиметра, и главное – до секунды. Как состыковка в космосе. Или мимо пролетишь. Порой целый день пытаемся состыковаться – и так и разъезжаемся, не повидавшись.

Здесь называешь адрес – и с тобой все ясно. Потому все и напрягаются, чтобы хоть чуть подняться по жилью – а то на работу не возьмут! Адрес определяет. Квинс, Манхэттен, Бруклин? Еще рассматривают. Но не дай бог – Гарлем или Южный Бронкс: такое даже не рассматривается. И даже если Манхэттен – многое важно: «А какая именно стрит? Вест или ист?» Люди делятся на сто категорий, сто ступенек. Стараешься вверх, а получается – вниз. Реноме каждого района может вдруг резко поменяться, с плюса на минус: смотря куда капиталы пойдут! Так что адрес твой стоит у тебя на лбу, как клеймо!