– … Спасибо, – услыхал Поль в ответ, – мы не прощаемся, будем друг друга держать в курсе. Жди меня, и я вернусь, только очень жди! – процитировала она отрывок из какого-то стихотворения и, рассмеявшись, бросила: – Пока! – И потом дала отбой.

Поезд плавно тронулся, – машинист даже не осадил перед этим состав назад, как это бывало раньше, на маломощной тепловозной тяге, – и, быстро набрав скорость, вагоны исчезли один за другим за изгибом пути, заслонённые другим составом, стоявшим в ожидании локомотива.

Поль, опустив голову, тяжело вздохнул и медленно двинулся к выходу. Он проходил уже зал ожидания, как вдруг…

– Извините… – услыхал он за собой мужской голос и обернулся. Перед ним стоял тот самый седоватый господин среднего роста. – Раз уж Вы здесь, то вот, возьмите, Габриэлла просила… – и передал незапечатанный конверт, в котором что-то хрустнуло. «Деньги… – сообразил Поль, – но ведь она и так уже…» В этот момент вблизи их что-то грохнулось. Поль обернулся, – оказалось, это со скамейки свалился чемодан.

– А… а как… – только и успел вымолвить Поль, запинаясь, но таинственный незнакомец уже исчез в толпе ожидающих. – Исчез так же внезапно, как и появился.

«Так, значит, всё это время… весь год я был у них на прицеле! – эта обидная мысль сверкнула, словно молния. – Вот почему она сама не стала передавать мне это послание: ей очень хотелось показать, что я под контролем! Вот только – у кого?» Бедный Поль поспешил домой. На ходу он заглянул в конверт, – ну, так и есть, деньги! – и сунул его в карман. Ему не терпелось пересчитать «премию», переданную таким таинственным образом, но лучше это было сделать дома.

Теперь стало ясно, что он был «под колпаком» и, скорее всего, это и есть причина, по которой у него теперь нет надёжного заработка. А кто же тогда, эта Габриэлла? И тут ему вспомнились те события, в аббатстве Люнье, – жандармерия, полиция… – от подобного поворота в рассуждениях его бросило в жар! – похоже, тогда он влип в такой переплёт, что до сих пор…

Парень понимал: надо бы выяснить, кто же такой, сей седоватый незнакомец, передавший конверт, но ему было так же ясно, что этого выяснить он как раз и не сможет. Оставалось одно: плыть по течению, зорко наблюдая за берегами. И… и срочно искать работу. – А что же он ещё мог предпринять?!

Правда, оставался Нико. Его роль во всей этой истории с подземельями аббатства до конца, всё же, была неясна. И откуда у него появились такие сведения о предке, об этом д′Оре, – семейная реликвия или… взломанный тайник в храме аббатства?

В облаке таких тревожных мыслей Поль добрался до дому и, как был в парике и в новом костюме, присел к столу и тут же вытащил содержимое конверта. В нём оказалось пять купюр, по тысяче евро каждая, и среди них записка, сложенная вчетверо. Прочтя послание Габриэллы, – текст был набран шрифтом «Times New Roman» четырнадцатого размера, – он, побледнев, расстегнул ворот рубашки, затем, пройдя на кухню, сделал пару глотков из носика холодного чайника, и лишь после этого взял трясущейся рукой сотовый. – Но, нет, сперва он сам должен всё обдумать, – и Поль отложил смартфон.

Этот звонок был сделан лишь через три дня…

Николя было о чём подумать, поломать голову! Поль, хотя и одобрил его замысел, но от участия в проекте отказался, сославшись на более насущные дела. Начинание, конечно же, требовало капиталовложений, а капитал… – короче, денег не было ни у того, ни у другого. Его друг, похоже, снова оказался «на мели» и теперь искал работу.

С чего же начать? – С разработки сценария? Но для этого надо бы сперва хорошенько изучить личность, побудительные мотивы и среду, в которой действовал главный герой. Изучение личности… – м-да! – Это, можно сказать, уже проехали; побудительные мотивы… – ну, можно взять, скажем, из исторических хроник; среда, в которой происходило действие… – Россия? – От одной лишь мысли ехать в эту дикую страну его бросило в жар! Правда, бабуся с дедом… – они ж ведь, ездили туда, пробыли в Петербурге почти полгода, и ничего, – вернулись живы-здоровы. Да как вернулись! – Его старики стали собственниками небольшой однокомнатной квартирки на Мойке (есть такая речка в Санкт-Петербурге): пока развал у них, у этих русских, квартиры там можно купить за бесценок!

Бабушка Николя имела русские корни и в Россию была просто влюблена. Узнав о серьёзных намерениях внука снять фильм об их далёком предке, оставшемся в России после отступления Великой Армии, она стала единственной, кто не только поддержал Николя, – бабуся даже посоветовала ему остановиться в их новой квартире и жить там «как дома», – она так и сказала! Ну а деньги… – там, у русских, жить намного дешевле… только были б, эти деньги! Да и с деньгами обещала помочь.

Не одну бессонную ночь провёл Нико, размышляя о возможной поездке в Россию (даже при поддержке со стороны бабушки!), пока не укрепился в необходимости этой поездки, пока, одним словом, не созрел. Бабушка же, – ох, как она приняла близко к сердцу затею любимого внука! – бабуся тут же принялась составлять рекомендательное письмо на имя некоего обрусевшего француза, месье Ле Кёра…

Этот господин, по её мнению, был в хороших отношениях с самим Предводителем Дворянского Собрания Санкт-Петербурга, а это вам не шутка! Ну а членом сего почтенного заведения она уже успела стать, предоставив свою полную родословную, исключающую малейшую двусмысленность в вопросе о её дворянском происхождении.

Созрев же (не без помощи бабушки), Николя Орли начал собирать материалы о своём далёком предке, Шарле д′Оре – гвардейце Бонапарта, участнике похода в Россию в 1812 году (с кавалерией Императорской Гвардии под водительством маршала Жана-Батиста Бессьера).

Вскоре, однако, ему стало ясно как божий день, что, сидя в провинциальном Монпелье, он немногое высидит, и Нико стал собираться в дорогу. В Париж.

История любого государства, не подкреплённая архивными данными, по меньшей мере сомнительна! Поскольку же история создаётся людьми, то люди обязаны и должны знать о делах рук своих! Прежде всех это поняла Франция, – страна самых древних в Европе архивоведческих традиций, первые акты которой стали фиксироваться ещё с 1303 года! А это значит, что для поддержания в людях уважения к своей истории, к своему государству, необходим принцип публичности архивов и свободного использования архивных документов.

Вот почему декретом Учредительной Ассамблеи от 12 сентября 1790 года был образован «Департамент Национальных архивов Франции». Далее, декретом от 7 мессидора второго года республики (25 июня 1794 года) был провозглашён принцип публичности архивов. А в 1867 году маркиз Леон де Лаборд по указанию Наполеона III открыл Musée des Archives nationales – Музей национальных архивов, призванный сделать документы государства доступными для публики и способствовать этим воспитанию народа в духе уважения к истории своей страны! Итак… –

Ну вот и Рю де Аршив – улица Архивов, цель визита Николя Орли в Париж. Он нашёл её довольно просто, – на правом берегу Сены, чуть к северу от острова Сите. А Отель де Субиз, где размещается Национальный Архив Франции, найти и вообще не составило никакого труда. Он сразу же направился в «Современную секцию» архива, в которой содержались дела с 1792 года, и начал копать с аббревиатуры «Or».

Начать-то начал… – Да! Это вам не архив коммуны Вилльвейрак или департамента Эро, где можно быстро всё разыскать (если, конечно же, там будет что искать). Здесь же, в Национальном Архиве… – здесь всё есть! Но попробуй, найди! Нико, после трёх часов безрезультатных поисков, вышел во внутренний двор отеля, решив подышать свежим воздухом и собраться с мыслями.

Во дворе Архива, окружённом одноярусной колоннадой, посетителей было немного. Скамейки отсутствовали: небольшая группка туристов, надумавших перекусить, расположилась прямо на одном из газонов (что вполне в духе европейских традиций), в два ряда протянувшихся вдоль двора; один студентик запросто спал на травке, положив под голову свой блокнот; да симпатичная девица лет этак тридцати, – Николя заметил её привлекательную фигурку ещё в читальном зале, – полулёжа рассматривала свои записи, держа во рту карандаш.

– Извините… – Орли подошёл к девушке, стараясь привлечь её внимание, – можно у Вас проконсультироваться?

– У?.. – Она вынула карандаш изо рта и кокетливо улыбнулась, – а что, сотрудники нынче не дают консультаций?

– Да я их и не заметил в зале… Сегодня приехал, не освоился ещё в столице.

– Так… и что за вопрос? – прервала его девица, всем видом будто бы хотевшая показать, что ей некогда, но, учитывая его нестоличное происхождение, она, тем не менее, готова снизойти…

– Мне очень нужно составить послужной список нашего предка… – ответил он, присаживаясь на траву, «не заставлять же её вставать ради меня!» – моего предка, кавалериста Императорской Гвардии, состоявшего в корпусе маршала Жана-Батиста Бессьера.

– А… а как же звали Вашего предка? – И если бы Николя был чуть наблюдательнее… – но он, однако, находился не в том состоянии, чтобы замечать малейшие изменения в интонации собеседницы.

– Шарль д′Ор. Я начал искать по аббревиатуре «Or», но…

– Нет, нет! – чуть возбуждённо воскликнула девушка, – надо попробовать на «Dor», а если опять не выйдет, то на «Charles» или даже «Charlesdor» – в те времена вначале указывались частицы «d» или даже имена, а фамилии записывали во вторую очередь.

После такого вступления как-то просто и само собою выяснилось, что её зовут Элин, что в Париже она тоже проездом, и что… – ну, короче, они договорились встретиться завтра в кафе «Маргарет» на площади «Отель де Вилле», что в десяти минутах ходьбы от Национального Архива, если идти к Сене.

Вернувшись в читальный зал, Николя, пользуясь рекомендацией Элин, разыскал-таки все необходимые сведения о своём родственнике и уже поздно вечером направился на север столицы, в Сен-Дени, где остановился на несколько дней у двоюродной сестры своей бабушки.

Нико долго не мог заснуть. Лишь стоило смежить веки, и перед мысленным взором его тут же закручивалась карусель: прелестное личико Элин (казалось, давно уже знакомое), её очаровательная фигурка сменялись круговертью листов ксерокопий с архивными печатями, содержащих сведения, от которых дух захватывало! – Стрáны, поля и дороги коих расстилались ковром под пыльными сапогами и копытами Великой Армии, места сражений, одержанные победы… На этих листах была отображена география почти всей Европы!

Его предок, – Шарль д′Ор, сержант четвёртого эскадрона конно-егерского полка Императорской Гвардии, кавалер ордена Почётного Легиона, – свою гвардейскую карьеру начал ещё в конце Второй Итальянской кампании сначала в конно-гренадерском полку Консульской гвардии Жана-Батиста Бессьера, куда был зачислен после шести лет службы в армейской кавалерии.

В битве при Маренго, состоявшейся 14 июня 1800 года, в которой Наполеон разбил австрийцев, а затем вынудил их покинуть Италию, Шарль принял своё боевое крещение в качестве конного гренадера Консульской Гвардии Бонапарта.

При Аустерлице, 2 декабря 1805 года, уже в полку Императорской Гвардии маршала Бессьера, Шарль д′Ор, участвует в лихой кавалерийской атаке, опрокинувшей русскую гвардию. Именно в этом бою Императорская Гвардия стяжала себе лавры непобедимой!

Что же представляли собой конные гренадеры Императорской Гвардии? Чем вообще являлась гвардейская кавалерия Бонапарта? – Она была самым элитным видом войск революционной Франции! Сверкание золота на мундирах, на дорогом оружии филигранной отделки, ржание породистых лошадей… – всё это вызывало восторг обывателей и зависть армейских частей! Служить в кавалерии было, несомненно, почётней, но и гораздо опасней: Бонапарта, привыкшего к быстрым рывкам и молниеносным победам, раздражала малоподвижность пехоты, этих «топтунов», и он отдавал предпочтение быстрой как молния кавалерии, бросая её в бой первой. Да и попасть в кавалерию Императорской Гвардии малорослым французам было непросто, – 176 сантиметров! – вот какой ценз по росту надо было пройти! Да что там рост! – если хочешь попасть в гвардейскую кавалерию, сперва отслужи в армии более пяти лет, да отличись не в одном сражении и не менее, чем в двух кампаниях!

И вот, в этой-то конной гвардии Императора самым почётным был конно-гренадерский полк, насчитывавший примерно тысячу сабель! В медвежьих шапках с красными султанами, в синих мундирах с ремнями, лацканами и клапанами обшлагов белого цвета и в таких же белоснежных жилетах под мундирами, с золочёными аксельбантом на правом плече и контр-эполетами, в белых кюлотах, заправленных в кавалерийские ботфорты со шпорами… на вороных (рядовые) и на серых (офицеры) лошадях отборных пород, – конные гренадеры Гвардии являли собой красу и гордость Великой Армии и её ударную силу!

После Аустерлица были Йена (14 октября 1806 года) и Эйлау (8 февраля 1807 года) в Пруссии, где ударная мощь конно-гренадерских соединений оказалась настолько невероятной, что их полк пробил линию русских насквозь, выйдя им в тыл!

Далее – Испания: Медино дель Рио Секо (14 июля 1808 года), сражение под Мадридом (4 декабря 1808 года), битва при Гвадалахаре… – в результате чего испанский трон занял брат Наполеона Жозеф…

Да! Его предок, словно вихрь, – и тут перед мысленным взором Нико возникла живая, трепещущая лавина сверкающей стали и лошадиных подков! – он вихрем пронёсся по зелёным полям Европы, сплошь покрывая их кровью, а себя – славой!

Потом Шарля ждала Россия…

Элин вошла. Небольшой уютный зал кафе, заполненный лишь наполовину; мягкий свет люстры и сокрытых от глаз светильников, расположенных по периметру; приспущенные шторы… – и тут же увидала Николя, который, уже заказав столик, заметил её тоже и усиленно жестикулировал. Она подошла и, поздоровавшись, уселась за столик, одарив кавалера лучистой улыбкой бездонных карих глаз, а затем открыла меню.

– Вы уже заказали себе что-нибудь?

– О, нет-нет! Я только что пришёл… – соврал Нико, дожидавшийся Элин уже с четверть часа, и неуклюже поднявшись, вытащил из-под столика небольшой букетик, – это Вам.

– Благодарю! Вы, настоящий кавалер! – и она попросила его заказать чашечку кофе со сливками и булочку с корицей, что Нико тут же и исполнил, позвав гарсона. При этом он удвоил содержание заказа (чтобы особо не заморачиваться).

Разговор, конечно же, зашёл о результатах архивных поисков, и Николя с нескрываемым удовольствием поделился радостью своих открытий. Он также сообщил Элин, что собирается в Россию, в Санкт-Петербург… – писать сценарий фильма о своём далёком предке.

– А, знаете… – задумчиво произнесла девушка, взглянув на люстру, висевшую на потолке, справа от неё, – мне тоже нужно ехать в Петербург, может, и свидимся там… Я вылетаю через три дня.

Николя собирался ехать на поезде (так дешевле), погостив четыре дня в Париже. И Нико с Элин обменялись телефонными номерами, благо, роуминг у них был уже оформлен.

– Ну, что ж, – поедем врозь, а жаль… – добавила Элин, – мне было бы интересно поговорить о Вашем предке. Ладно, перенесём это в ресторанчик… этак, на Невском, где-нибудь.

Покинув кафе, они долго бродили по вечернему Парижу. Затем он проводил её до станции метро на острове Сите, и они расстались… – до встречи в Санкт-Петербурге.

Через три дня, в Люксембургском саду, некий господин в сером костюме, любовавшийся творением Фредерика Огюста Бартольди – статуей Свободы, – опустив руку в карман, извлёк свой сотовый: кто-то прислал ему эсэмэску. В сообщении было несколько слов: «Всё подтверждено. Вылетаю в Россию. – Эл.»

– Удачи тебе, Эл! – чуть слышно произнёс он и с нескрываемым удовольствием продолжил своё прерванное занятие.

На другой день, вечером, когда Николя, уже закончив свои бдения в архиве, присел отдохнуть в саду на углу Рю де Аршив и Рю де Бретань, его кто-то достал по сотке. Это был Поль.

Друг сообщал, что в России ему, – именно ему, Николя Орли! – следует быть крайне осторожным (при этом он не поскупился на краски, сгущённые собственными эмоциями), и что они с ним вляпались, ещё тогда, в аббатстве, в довольно скверное дело, за которое по своей воле и не браться бы вовсе, а уж, взявшись, – довести до конца! На вопрос об источнике таких конкретных сведений, касающихся его – Орли, – Поль ответил кратко: «друзья»!

Да. Конечно же, Николя пересмотрел бы своё решение и не стал, сломя голову, стремиться в Россию, но билет на поезд был уже взят, да и бабушка, – ох, уж эта бабуся! – она просто дождаться не могла, когда же любимый внучок отправится на её родину! Одним словом, он решил ехать, а уже там, на месте… – И, будь, что будет!

Итак, Нико ждала Россия, как и двести лет назад она ждала его предка, Шарля д′Ора…