Жизнь начинается со звезды, со звёздочки-зиготы. Начинается и длится. Так у человека, так у многих других существ (млекопитающих, птиц, рептилий и т. д.). Именно в зиготе задана целостность будущего организма. Но чтобы реализоваться, она должна развернуться в процессе эмбриогенеза. Эмбриогенез – путь к дееспособному организму, путь, который задаёт дальнейшую траекторию жизни существа как в плотском, так и в духовном плане. От него способности, и характер, и душа, и судьба…[32]
Эмбриогенез является источником других феноменов целостности, в том числе механизмов молекулярно-генетических процессов, нейрофизиологических и т. д. Именно динамика эмбриогенеза «заказывает музыку» для молекулярно-биологического «концерта», в то время как «кодекс» генетической программы является всего лишь инструментом живой динамики созидающегося организма. Не эмбрион исходит из молекул, а биомолекулы из эмбриона, ибо он главный осуществитель зарождающейся целостности. И вообще, целостность организма реализуется в движении, в самой динамике живого вещества, а не в силу буквализма генетической программы.
Поистине, целое эмбриогенеза – диктатура творения! В связи с этим хочется упомянуть закономерность, открытую академиком П.К. Анохиным. Он показал, что целостность эмбриогенеза неизменно проявляется в удивительном факте «гетерохронии» (термин Анохина), т. е. во временной неравномерности развития эмбриона, которая прежде всего продвигает формирование тех органов и структур, которые предназначены поддерживать жизнь целого организма. П.К. Анохин так формулирует эту закономерность: «Таким образом, в процессе эмбриогенеза орган не созревает одновременно и равномерно как целое во всех своих частях, имеющих функциональное значение… Созревают избирательно и ускоренно только те части и структуры этих органов, которые необходимы для осуществления жизненно важной функции сразу же после рождения»[33].
Итак, жизнь человека начинается с микроскопически малой клеточки, с зиготы. Само начало это исполнено великой тайны и удивительных явлений.
Достаточно сказать, что когда в 1990-е годы биофизики Ленинградского университета исследовали зиготу в свете физических явлений, то, к своему удивлению, обнаружили, что уже само возникновение зиготы сопровождается необычными вещественными и энергетическими феноменами: в зиготе возникают мощные потоки ионов Ca2+, других веществ, а также резко возрастает её электрический потенциал. Ещё более удивительным было то, что вокруг образующейся зиготы искривляется пространство (может быть, и время).
И далее, едва появившись, эта кроха первым делом озабочивается созиданием своей собственной среды, своего «домика». Не родительница, а само формирующееся существо создаёт для себя особую систему оболочек, особый орган, называемый плацентой, орган, призванный обеспечить ему в ходе формирования питание и дыхание, защиту и т. д. Подчёркиваю, что с первых мгновений оно творит своё тело-среду, свой дом внутри материнского организма.
Павел Флоренский так характеризовал начало эмбриогенеза: человеческое семя – пишет он, – «…кажущееся только какой-то капелькой жидкости, на самом деле есть сущность в высокой степени таинственная, умная сущность, по речению древних, ибо несёт с собою форму, идею живого существа, несёт с собою нечто гораздо более умное, чем может придумать самый умный, несёт с собою и объективный разум организма, и субъективный разум его мысли, а кроме того, заряжено оккультными энергиями, обмен которыми и составляет средоточие полового общения. Иначе говоря, в семени есть и своя морфема, и своя фонема, и своя семема: это – слово, устанавливающее генеалогическую связность преимущественно со стороны человеческой усии (бытия – автор)»[34].
С возникновением зиготы новый организм уже начал существовать. Его ещё как бы нет – и он уже есть! Нет, потому что нет ещё ни рук, ни ног, ни глаз, ни мозга, вообще нет ещё тела, облечённого в форму. И есть – потому что содержит в себе свой эйдос, своё особенное духовное начало, которое прежде всего проявляется в стремлении и жажде жить! Эта жажда жить и приводит всё в движение, всё множество электронов и протонов, молекул, клеток и их излучений – оно верховодит всем!
Здесь нельзя не сказать о замечательном открытии генетиков, сделанном на рубеже 2000-х годов, о пэарент-эффекте, об импринтинге отцовского и материнского влияний на реализацию генома зачатого ими чада. В дальнейшем я подробнее скажу об этом, а сейчас достаточно знать, что этот отпечаток-инпринтинг особым образом метит гены зародыша и проявляется в процессе эмбриогенеза так, что поочерёдно включает то материнские, то отцовские гены, словно косичку плетёт – в итоге же они вместе согласованно ваяют тело нового существа.
Генный импринтинг осуществляется только у млекопитающих (как свидетельствует Кэри), т. е. у той группы существ, которые вынашивают детей в своей утробе и которых (вместе с птицами) относят к амниотам, т. е. к тем, кто «изобрёл» совершенно особенный орган – амнион, обеспечивающий формирующемуся существу (эмбриону) его собственную «среду», лучше сказать – собственный космос! Собственный дом!
Генный импринтинг и его проявление – «пэарент-эффект» – ведут эмбриогенез так, что подчёркнуто разделяются роли отцовских и материнских генов, своеобразное генное разделение труда: сперва выступают отцовские гены, потом материнские, а отцовские в это время отключаются. Потом снова включаются отцовские и т. д. Дело поставлено так, что именно отцовские гены формируют плаценту, они заботятся о доме будущего зародыша. Причём у некоторых существ на этом и исчерпывается действие отцовских генов. Несса Кэри, биолог из Шотландии, свидетельствует, что «…у мышей большинство из примерно 140 импритируемых генов демонстрируют импринтинг (т. е. пэарент-эффект – автор) лишь в плаценте».[35] Во взрослых тканях этого нет. При этом определённая часть клеток бластулы (а то и морулы) предназначена для формирования плаценты и только плаценты. Едва это предназначение произойдёт, как все остальные бластомеры утрачивают тотипотентность, становясь плюропотентными (обычными «эмбриональными стволовыми клетками», пишет Кэри), которые «обладают потенциалом, позволяющим формировать клетки любого типа, кроме плацентарных»[36]. Не преминем заметить, что известная эмбриолог Э. Дьюкар недоумевает о причине этого[37]. Подчёркиваем ещё раз, что плацента закладывается в самом начале эмбриогенеза, ранее любых каких бы то ни было органов и тканей – ещё на стадии бластулы.
Едва плацента готова, как включаются материнские гены – и начинается созидание «праорганов»: предшественника нервной системы в виде нервной трубки, предшественника сердца в виде крошечного сосудика, уже пульсирующего, и т. д.
Да, плацента – дом для зародыша, и создаёт его сам эмбрион! Какой ум руководит им? Здесь следует подчеркнуть, что этот ум не из эгоистического или паразитического побуждения заставляет его делать это, как считают некоторые биологи на Западе, зациклившиеся на идее конкуренции и борьбы за выживание (в ходе так называемого внутриутробного «естественного отбора»). Факты же, напротив, свидетельствуют о взаимном согласии матери и эмбриона, о взаимном доверии и любви. Мать для ребёнка не некий безразличный субстрат, меж ними образуется духовная (да, эмбрион тоже духовен, хотя ещё и не сформировал свой мозг) взаимосвязь, феноменальное двуединство! И плацента здесь является соединяющим мостиком между ними, а не орудием борьбы. (Случается, что при ложном зачатии (так называемом «пузырчатом») образуется лишь плацента, и при этом материнский организм не терпит ущерба.)
Здесь сделаем некоторое отступление в последовательности нашего изложения. Целостность эмбриона и в зиготе, и на последующих стадиях развития – от духа. Но где, в чём, как «прикрепляется» дух к материи? Охватывает ли он собой, как «коконом», весь эмбрион или действует как-то иначе? Интуиция и экспериментальные данные говорят: дух, словно некий стержень, является основанием организации материальной ткани эмбриона.
Стало общим местом повторять, что неразрешимую проблему молекулярной биологии и эмбриологии представляет собой факт преобразования одномерно расположенной информации генов в трёхмерную структуру эмбриона. Одно из лучших руководств по эмбриологии вынуждено честно признать, что: «Морфогенез – одна из великих тайн биологии, и современное состояние наших знаний в этой области можно сравнить с положением в генетике до вторичного открытия законов Менделя»[38].
Далее авторы свидетельствуют, имея в виду формирование нервной трубки у позвоночных: «Морфогенез данной структуры могут обусловливать многочисленные и разнообразные процессы. Один из самых основных, но наименее понятных процессов – это образование пространственной структуры. Имеются данные, свидетельствующие о том, что на очень ранних стадиях развития многих структур ещё до начала клеточной дифференцировки закладывается некий невидимый план и что дальнейшее развитие протекает в соответствии с этим планом. План не всегда бывает жёстко фиксирован…»[39].
Это перестаёт быть проблемой, если принять во внимание ноуменальное руководство процессом эмбриогенеза. Для него посильно любое измерение. Следует сказать, что, решая задачу передачи своей формы в чреде поколений, духовно-материальный организм воспроизводит не вообще, не абстрактные формы и структуры – а прежде всего себя во всей конкретной своей жизненности. Воспроизводит своё тело для жизни, какой бы сложности и пространственной мерности оно ни было, изыскивая для этого любые средства. Так он использует градиенты яйцеклетки для детерминации кранио-каудального расположения порядка эмбриона (кранио-каудальное расположение – передне-заднее)[40]. В случае нарушения этого порядка у эмбриона могут появиться две головы, одна «спереди», а другая «сзади», с хвоста. А вот другая система, гены Hox, обеспечивает линейную последовательность частей тела, проявляемую как продольная метамерия и сегментация. Для этого используется линейная последовательность расположения генов в ДНК. Со всей определённостью это было установлено для позвоночных и насекомых.
Нельзя не отметить, что для формирования трёхмерной структуры ферментов и других белковых структур жизнь изобрела таких незаменимых помощников, как шапероны. Также она изобрела молекулярные насосы, молекулы-транспортники, молекулярные накопители энергии (АТФ, креатин-фосфат и т. д.), электромагнитные механизмы разного назначения, сложнейшие топологические структуры, голографические эффекты и другие конструкции…[41]
Всё это вряд ли было бы возможно без духовной организации живых тел, без высшего Божьего разума.
Дух человека изначально витает над своим зарождающимся телом. Именно он и выбирает соединяющиеся гаметы отца и матери и затем руководит процессом эмбриогенеза. И что примечательно! Дух родителей как бы «отщепляется» частично от них и опекает воплощающееся чадо. Позволю себе повториться. Собственный дух будущей личности на этом поле играет главную, решающую роль. Он соединяет отца и мать, ведёт гаметы, активизирует последующее развитие. Гений Павла Флоренского чеканно постулирует тайну этого развития: «Дух проявляется вовне, в теле, воздействует на тело. Тело – символ духа, оно есть проявление духовных состояний. Тело есть, скажу, как бы духовное состояние, наблюдаемое извне»[42].
А вот важные факты о другом феномене эмбриогенеза, касающиеся тайны появления «первичных половых клеток», т. е. самого главного в процессе продолжения рода. Речь пойдёт о том удивительном феномене, который следовало бы назвать эффектом удвоенного материнства. Именно так, ибо эти клетки – истоки будущего организма – возникают не в матери его, а в бабушке… Да, развитие будущего организма начинается издалека: всякий данный эмбриогенез как бы перекликается с предшествующим эмбриогенезом. Почему-то он нуждается в том, чтобы будущий организм начинался с яйцеклетки, отщепившейся от клеток бластулы ещё только формирующегося (его ещё нет!) материнского организма, с первых мгновений его существования. Ещё матери нет, а дитятко «запроектировано», «застолбило» себя! Получается так, что ребёнок (предполагаемый, которого ещё нет) как бы является участником предшествующего эмбриогенеза, «привязан» к нему, научается от него – действуя «назад» через поколение
О проекте
О подписке