Читать книгу «Золото мертвецов» онлайн полностью📖 — Валерия Ковалева — MyBook.
image

Глава 6
Находка

Высоко в арктическом небе парил старый кречет – небесный хозяин этих мест. Он изредка взмахивал широкими крыльями и вглядывался все еще зоркими глазами в проплывающую под ним тундру.

Вся мелкая живность – полярные куропатки, зайцы, песцы и лемминги спешили укрыться в камнях, щелях и норах при появлении бесшумно несущейся по земле тени громадной птицы.

На очередном витке своего полета хищник что-то заметил у далекой гряды сопок и спланировал к ней. Затем мгновенно взмыл ввысь, заскользив обратно.

За свою долгую жизнь кречет не раз встречал то, что увидел. Это были двое бескрылых существ, способные метать громовые молнии. Одна такая давным-давно сразила его подругу, и хозяин небес помнил это.

– Санек, смотри, какой обед летает, – с тоской поглядел вслед удаляющейся птице, бредущий впереди Тим, волочивший за собой по мху давно бесполезный автомат. Плетущийся сзади продолжал слепо двигаться, пока не уткнулся ему в спину и не упал на изумрудный мох, такой мягкий и пахнувший свежестью.

– Все, Тим, я больше не могу, – прошептал он, закрыв глаза, в которых все плыло и кружилось.

Старшина устало сел рядом, утер изодранным рукавом ватника вспотевшее лицо и уронил голову на грудь.

За прошедшую неделю ребята еще больше осунулись и почернели – рыба в мелких озерцах больше не попадалась, да и ловить ее было не на что: кончилась наживка.

Питались молодым ягелем, изредка встречавшейся прошлогодней вымороженной морошкой и вызывавшими тошноту сырыми грибами, поскольку варить их было не на чем.

Выбираясь из зыбкого болота, куда они ненароком забрели, беглецы едва не утонули и лишились котомки с огнивом, кресалом и котелком.

К тому же Сашка вывихнул ногу, которая посинела и опухла, а Тим, постоянно жевавший всякого рода зелень и даже кору деревьев, мучительно страдал животом, часто отходя в сторону.

Все эти дни с пугающим упорством за ними следовали волки. Теперь их было два. Близко звери не приближались, но то и дело возникали на дальних сопках.

Через некоторое время Сашка со стоном приподнялся, морщась от боли в ноге, сел, бросил мутный взгляд на поникшего головой Тима и прислушался.

Откуда-то издалека, с простирающегося справа плато, едва различимо доносился волчий вой, низкий, протяжный и тоскливый.

Сашка вздрогнул, повернул на него голову.

В самом начале уходящего к горизонту массива белело какое-то пятно. И не такое, как остатки снега, тающего в его складках, – яркое и меняющееся.

– Тим, – хрипло прошептал он.

– Чего?

– Посмотри, что там, справа, за белое пятно, или мне мерещится?

Напарник поднял голову, потер руками лицо и стал бессмысленно озираться.

– Да справа, я тебе говорю. Вон, у плато, – показал дрожащей рукой в ту сторону приятель.

– И точно, Сань, что-то белеет. На снег не похоже, а? – широко раскрыл воспаленные глаза Тим.

– И мне так кажется.

Они с трудом поднялись, опираясь друг на друга, и стали пристально вглядываться в даль, затем, едва волоча ноги, побрели в сторону возвышенности.

Примерно через километр пятно увеличилось, показалось, что оно шевелится.

– Дак это ж купол парашюта! – внезапно прохрипел Тим и, спотыкаясь о кочки, заспешил к пятну. Едва поспевая, Сашка направился за ним, то и дело падая, но снова поднимаясь.

Спустя полчаса, тяжело дыша, напарники стояли у лежавшего на земле купола парашюта. Его шелк серебристо блестел в солнечных лучах и едва уловимо колыхался от порывов легкого ветра.

– А где летчик? – посмотрел Сашка на Тима.

– Хрен его знает, – мрачно пробурчал тот, – наверное, в тундру ушел. Чего ему тут делать?

Он видел, что парашют не такой, с какими приходилось иметь дело, и насторожился.

– Давай по-быстрому, сворачиваем купол. Шелка на портянки нарежем, а стропы на снасть распустим.

Сопя, парни потянули к себе неподатливый купол и обнаружили под ним наполовину ушедшее в мох тело человека.

– Вот он, твой летчик, – сказал Тим, опускаясь на колени, – совсем свежий.

Через секунду в его руке появился извлеченный из кобуры на поясе мертвеца пистолет.

– «Вальтер», – восхищенно прошептал моряк. – У меня такой был. – И выщелкнул из рукоятки обойму с блестевшими там патронами.

Загнав ее обратно, сунул оружие за пояс.

– А ну-ка, давай вытащим этого аса, – обернулся к стоявшему рядом с открытым ртом приятелю.

Вместе, путаясь в стропах, они с трудом извлекли из пропитанного водой мха неподатливое тело, оттащив чуть в сторону.

Вместо лица у немца была размокшая в воде бесформенная маска и пряди прилипших ко лбу волос.

– Ты смотри, какой был красавчик, – хмыкнул Тим, протягивая ему извлеченное из нагрудного кармана немца удостоверение пилота люфтваффе и пухлый кожаный бумажник с золотой монограммой.

С фотографии на документе на Сашку холодно смотрел молодой симпатичный парень с аккуратной прической и пробором на голове, чем-то похожий на артиста.

– Лейтенант Отто фон Вернер, – по складам прочитал матрос. – Ты слышишь, Тим? Целый «фон», это у них вроде нашего графа.

– Да, парень, видать, был не бедный, гляди, какие у него часы.

Сашка принял из рук приятеля отсвечивающие тусклым металлом необычно тяжелые часы с браслетом и внимательно стал их рассматривать. На задней крышке имелось клеймо – орел со свастикой, а также какая-то гравировка.

– Фельдмаршал Геринг, – разобрал он последние слова. – Ни хрена себе! Тим, эти часы от Геринга!

– Я ж тебе и говорю, что не простой это немец. Надо отсюда быстро валить, его могут искать. Стоп, а коль фриц дохлый, значит, НЗ у него цел. Как это я сразу не догадался?

Он отстегнул на груди немца карабины, а затем, перевалив на живот, стащил парашютный ранец. Потом, отщелкнув клапаны карманов, извлек две плитки шоколада, пачку прессованного изюма, небольшую ракетницу, таблетки сухого спирта и спички, в непромокаемой упаковке.

– Живем, Санек! – радостно воскликнул старшина, сунув ракетницу и шоколад тому в руки, а остальное быстро распихал по карманам.

После этого Сашкиной финкой они отрезали от купола несколько строп и большой кусок шелка, которые затолкали в оставшуюся котомку. Парашют же свернули, туго перетянули стропами, сунули внутрь несколько камней и утопили в блестевшем неподалеку снеговом озерце с талой водой.

Затем вернулись назад, Тим стащил с ног летчика меховые унты и швырнул Сашке:

– Переобувайся.

– Не, – повертел тот головой. – Оставь себе, твои пьексы вовсе развалились.

– Бери, я тебе сказал! У меня сорок пятый, а это как раз твой размер.

Друг сунул унты в мешок, затянув его веревкой.

Сняв с Вернера летный планшет, который Тим повесил на плечо, моряки отволокли тело к озерку, где утопили парашют, и тоже столкнули в воду. Знакомец Геринга побулькал и утонул, словно его и не было.

После этого, съев по кусочку шоколада, вернулись к своей последней остановке.

У сиротливо лежавшего на небольшом валуне «суоми» остановились.

Тим, утерев рукавом губы, взял автомат в руки, вывинтил шомпол и с размаху саданул прикладом по камню. Затем сунул металлическую часть под слой мха, а приклад с шомполом спрятал за пазуху.

– Пригодится для костра, – сказал Сашке. После чего они снова отправились в путь, стараясь побыстрее уйти как можно дальше.

С плато донесся тоскливый волчий вой.

– Шалишь, – обернулся старшина. – Теперь нас хрен возьмешь. Ходу, Санек, ходу.

Когда солнце завершило свой бесконечный путь к горизонту, а с затянувшегося тучами неба начал сеять мелкий зернистый снег, друзья, еле двигая ногами, подошли к преградившему им путь озеру.

Его извилистые берега поросли карликовым лесом и чахлым кустарником, в котором жалобно пищала какая-то птица.

– Ушли порядком. Тут сделаем привал, – покосился Тим на бредущего за ним в импровизированной накидке из парашютного шелка друга.

Они нашли место посуше, оставили там котомку, шомпол и приклад, после чего исчезли в леске, откуда вернулись с охапкой хвороста и полной шапкой красно-бурых подберезовиков.

Пока Тим колол финкой на тонкую щепу приклад и разводил костер, Сашка достал из кармана их самодельную снасть, взял из вороха две палки подлиннее и пошаркал к ближайшему заливчику.

Там он привязал к ним узловатую шелковую нить, наживил крючки половинками размоченной во рту изюмины, после чего забросил в воду.

Когда старшина, щурясь от едкого дыма и прихватив рукавом ватника конец шомпола, пек над огнем издающие дразнящий запах грибы, на берегу раздался радостный вопль, и вскоре оттуда появился Сашка. Улыбаясь, он нес в руке среднего размера рыбину.

– Подвезло нам, – оживился Тим. – Что за порода такая?

– Да похожа на хариуса, а там кто его знает? Здесь все по-чудному.

Старшина положил шомпол с уже испекшимися грибами на лежащий на камне лоскут шелка, вытащил из кармана пакетик с прозрачными таблетками и протянул другу:

– На, Санек, погрызи.

– Что это?

– Леденцы с ментолом, у фрица в планшете нашел. Там, кстати, и карта. Идем мы, судя по ней, верно. Разве чуть отклонились к югу. Но топать еще далековато, километров триста. Ну? Как тебе леденцы? – поинтересовался он, снизывая финкой грибы на шелк и насаживая на шомпол рыбину.

– Фкусные и во рту холодят, – прошепелявил Сашка.

– Я ж тебе говорю, с ментолом, это от простуды. Я такие на Северо-Западном фронте пробовал, отобрал у пленного офицера. Готовились все-таки фрицы к войне основательно. Все предусмотрели, не то что мы, – нахмурился Тим, – шапками закидаем.

– А все равно под Москвой и Сталинградом фашистов разбили. Да и здесь, на Кольском, они увязли.

– Это точно, – подбросил старшина в костер просохших веток.

– Хлипкие они уж очень. Вот мы с тобой из плена третью неделю идем. Полуживые и без всего. А тот фриц, – кивнул назад, – с раскрытым парашютом в мох свалился, и рожа всмятку. Ну да черт с ним, давай шамать, кишки марш играют.

Тим разломил парящую рыбу на две части и большую отдал Сашке.

– Чего это ты меня все время подкармливаешь? То свою долю шоколада отдал, то эти таблетки, а теперь вот и кусок побольше? – обиделся ленинградец.

– Это потому, что салажонок ты еще, Санек, да и в лагере почти дошел. Так что давай наворачивай. А мне не впервой. Считай, третий раз к своим выхожу, – жестко прищурился глазами.

Приятели стали жадно глотать рыбью мякоть, обсасывая кости, а потом взялись за грибы, пресные, но вполне съедобные.

– На вот еще, хлебни, у фрица в кармане была, – протянул старшина другу миниатюрную плоскую фляжку.

– Когда успел, я даже не заметил.

– И в Ростове мало кто замечал. Я пацаном водился с беспризорными и по карманам ловко притыривал, – беззвучно рассмеялся Тим.

Сашка отвинтил колпачок, сделал глоток из фляжки и поморщился.

– Ну как? Получше шила?

– А я его на охотнике один раз только и пробовал, боцман не давал. Тоже говорил, что салага.

– Это коньяк, – приняв назад фляжку, сделал глоток и Тим. – Давай теперь ногу твою поглядим, и на боковую. День выдался напряженный.

Морщась, Сашка поднял до мосластого колена штанину робы. Нога от щиколотки до лодыжки у него посинела и распухла. Тим, отчекрыжив финкой от парашютного лоскута длинную ленту, туго забинтовал ею ногу матроса.

– Вроде тугой повязки. А теперь спать, утро вечера мудренее.

Утром, когда проснулись, вся тундра была покрыта тонким слоем снега.

– Лето и зима одновременно, – пробурчал Сашка, стряхивая его с шапки, и сладко зевнул. – Впервые хорошо выспался, без кошмаров.

Затем друзья встали, умыли снегом чумазые лица, и старшина ощупал унты, они были сухие.

– Снимай гады, – кивнул на Сашкины истертые до дыр ботинки.

Матрос уселся на котомку, сбросил ботинки с ног, стряхнул с них драные ошметки мешковины и пошевелил бледными, распухшими от сырости, стертыми в кровь пальцами.

Тим разрезал надвое служивший им скатертью за ужином кусок шелка и протянул товарищу. После этого стащил с ног размокшие пьексы и отчекрыжил от одной из шелковых накидок еще два куска аналогичного размера.

Приятели туго обернули ноги этими шикарными портянками, снова обулись и немного подкрепились изюмом.

– Так, – утер губы старшина, – давай, Санек, достругивай приклад и готовь костер, а я к озеру. Может, рыба какая сдуру поймалась, заодно и веток наломаю.

Отсутствовал он довольно долго, потом над озером гулко разнесся выстрел, и Сашка дернул из ножен финку.

Через минуту из кустарника появился Тим, неся в руке какую-то птицу и волоча за собой несколько корявых сухостоин.

– Ух ты, куропатка! – удивленно воскликнул Сашка, пряча нож, и всплеснул руками.

– Держи, – бросил ему еще теплую, рыжеватой окраски птицу старшина.

– В березнячке подшиб. Там их целая стайка почками кормилась. Хороший у «вальтера» бой, – похлопал по рубчатой рукоятке торчащего за поясом пистолета.

– А вот рыбы нету, удочки я снял. Дай-ка мне лопатник фрица, там много бумажек. Я с вечера мха подсушил, глядишь, сверну цигарку.

Сашка достал из внутреннего кармана бумажник, протянув его Тиму, а сам начал ощипывать куропатку.

Тот же, присев на корточки, достал оттуда тонкую пачку рейхсмарок, несколько фотографий и какие-то сложенные вчетверо листки, судя по виду письма.

Фото привлекли внимание старшины, и он стал внимательно их разглядывать.

На одном погибший был в парадной форме офицера люфтваффе и с какой-то расфранченной девицей, на втором – в летном комбинезоне у «мессершмита», а на третьем – рядом с грузным человеком, в высокой фуражке и мундире с аксельбантом, увешанном крестами, спесиво смотревшим в объектив.

– Вот тебе Геринг, – показал Сашке фото Тим. – Я видел его портрет в одной немецкой комендатуре, которую мы разгромили под Оршей.

– Ну и боров, – нахмурился матрос, заканчивая ощипывать птицу и смахивая рукой перья с коленей, – пудов на десять.

– И карта у этого фрица интересная, с их аэродромами и воинскими частями. Пригодится нашим. А вот из этого послания я себе самокрутку и сварганю, – развернул старшина одно из писем. – Судя по всему, от фрау, бумага тонкая и духами пахнет.

Он ловко свернул из странички козью ножку, достал из кармана бриджей горсть сухого перетертого мха и засыпал внутрь, примяв большим пальцем. Потом, взяв из горящего костра ветку, прикурил.

– У-у-у, – с наслаждением затянулся и выпустил носом густую струю дыма, – даже башка закружилась.

После этого, попыхивая цигаркой, Тим взял из рук Сашки ощипанную и ставшую намного меньше тушку, ополоснул ее в ближайшей лужице и насадил на шомпол.

– На, жарь пока, – протянул другу. – А я вон на ту горку взберусь, погляжу, как нам лучше озеро обходить. – Он показал на высокую сопку.

Когда зарумянившаяся птица начала издавать дразнящий запах и постреливать в языках пламени голубоватыми искрами капающего сока, старшина вернулся и, тяжело дыша, присел к огню:

– Черт! Как вкусно пахнет. Да ты настоящий кок, умеешь.

1
...