События, разворачивающиеся на наших глазах в Европе, не могут не беспокоить. Неконтролируемая миграция, экономический кризис, рост социального напряжения и, как следствие – беспорядки и террористическая активность на фоне падения уровня жизни и, что особенно фатально – расчеловечивания жителей европейского континента. А это потеря всякой идентичности, вплоть до половой. Жёсткие ювенальные законы, легализация усыновления детей однополыми парами, развращение детей ещё со школы, раскрепощение сексуальных инстинктов чуть ли не с детского сада – вот лишь некоторые недуги, свидетельствующие о тяжёлой болезни европейского общества. Европа индоевропейской цивилизации по сути прекратила своё существование. На смену ей грядёт пост-Европа биомеханоидов, которой всё человеческое – в привычном ещё недавно традиционном смысле – чуждо. Больше нет ни Традиции, ни воли, ни ума, определявших Европу Модерна. Ни даже человека как такового. Впереди кошмар неопределённости и кризис настолько тяжёлый, что возникает логичный вопрос – а можно ли ещё спасти привычную нам Европу, и вообще есть ли ещё там что спасать?
Понятно, что проблемы Европы имеют множество аспектов. Но что следует взять в качестве отправной точки назревшего к сегодняшнему дню глобального европейского кризиса? Не определив его начальную точку, трудно будет выявить источник возникшего сбоя, а значит, и разрешить всё то нагромождение проблем, что мы имеем на сегодняшний день.
Начать отсчёт нынешнего европейского разложения стоит, пожалуй, с возникновения такого порочного в самой своей сути явления, как индивид, порождённого либеральным представлением о человеке. От эпохи Нового времени, с её Просвещением и Французской революцией, а ещё раньше – от философских размышлений о жизни без Бога и нужно вести отсчёт всем нынешним проблемам Европы. Там корни и потери идентичности европейскими народами, и половой раскрепощённости, и неконтролируемой миграции, неизменно сопутствующим атрибутом которой является терроризм, словом весь основной комплекс европейских недугов и проблем. Основная проблема нынешней Европы возникла в начале Модерна с его политической антропологией, приравнивающей человека к индивидууму и рассматривающая его как чистый лист бумаги. На который всё наносится путём общественного воспитания и социального воздействия[1]. Принципиальным моментом такого подхода – рассмотрения человека в качестве чистого листа, – является то, что он полностью игнорирует любые коллективные идентичности. Будь то этническая, религиозная, культурная или расовая идентичность. Если же её присутствие и признаётся, то воспринимается как нечто отживающее, как некий атавизм, наследие несовершенного человека на пути к новому человеку – прогрессивному и просвещённому, формируемому рассудочным обществом Модерна как бы с нуля. Как определяет это французский философ Ален де Бенуа, «идеология прогресса – это идеология рационалистическая, предающая большое значение технологии и науке, поскольку им внутренне присуще производить новое. В результате мы имеем исчезновение сакрального, обеднение традиций, обычаев. Это явление Макс Вебер назвал “расколдованный мир”. Это – царство расчёта и количества. В нём количество заняло место качества. И поскольку человечество понимается здесь как нечто принципиально единообразное, то отсюда следует принудительная гомогенизация мира. Таковы в самых общих чертах основные свойства Модерна»[2]. Вот на этой политической антропологии и основана структура того общества, которое породило понятие «гражданин». Именно «гражданин» как индивид, атомарная единица, чистый лист, исписанный в процессе общественного воспитания, и является политическим выражением всей антропологии Модерна, породившей современную – Modern – Европу со всем набором фатальных ошибок.
Сегодня гражданин – это очищенный от всякой коллективной идентичности индивидуум, получивший пакет бумаг и удостоверений для проживания в той или иной стране. Но не просто в абстрактной стране, а в той, которая представляет собой ещё один продукт Модерна и определяется как государство-нация, а именно, государство, отделённое от Традиции, религии и иных коллективных идентичностей, и как следствие лишённое нематериальных, метафизических, эсхатологических целей. То есть, это уже не традиционное государство-империя с его идеалистическими и религиозными мотивами, но государство не традиционное, главной социальной категорией которого и становится очищенный от коллективных идентичностей индивид – гражданин, в множестве своём порождающий следующее явление Модерна – гражданское общество.
Всё перечисленное выше порождено Модерном, возникшим на отрицании всего нематериального – в первую очередь Бога, религии, Традиции, и т. д. несколько столетий назад. Индивид, гражданин, государство-нация, гражданское общество – всё это по сути плоды сознания европейских философов XVI и последующих веков. Описанная система ценностей создана ещё тогда, но сбой она даёт именно сейчас. Беспорядки во Франции, теракты в Германии, террористически ячейки в Бельгии, половые извращения и иммиграционная вакханалия во всех странах Европы – следствие и своего рода фактологическое подтверждение абсолютной ложности того учения, которое возникло на отрицании изначальной Традиции. И, как мы видим, ничего хорошего оно человечеству не несёт, воочию демонстрируя свою несостоятельность и опасность.
Эта антропологическая концепция, основанная на абсолютизации индивидуализма, рано или поздно даёт фундаментальный сбой, порождающий огромное количество проблем, которые мы обозначили выше. Вы скажете: но это всё и есть развитие, ведущее к прогрессу! Что ж, прекрасно, значит, Европа не разлагается и не загнивает, а прогрессирует, и как передовой островок реализации всех возможных благ Модерна, прогресса и развития, пребывает в состоянии мира, достатка и благоденствия. На этом книгу можно закрывать и наслаждаться окружающей действительностью самого развитого и прогрессивного из человеческих обществ. Если же вам кажется, что с Европой всё же что-то не так, тогда продолжим…
Согласно изложенной модели европейской политической антропологии, любой человек – любого цвета кожи, любой культуры, любого языка, – попадая в западное общество, автоматически становится его типовым элементом. Теоретически он становится точно таким же, как и все остальные – этого требует от него концепция гражданского общества и атомизированного гражданина как субъекта государства-нации. Вся законодательная база европейских стран настроена таким образом, что оперирует именно этими категориями. Гражданин здесь – атомарный субъект гражданского общества, механически сложенного из множества индивидуумов. Любые претензии предъявляются к индивидууму как к гражданину, как к некоей атомарной личности в отрыве от того, что это за гражданин, какую религию он исповедует, к какому этносу принадлежит. Ибо наличие иных, коллективных идентичностей, свойств, представлений – законом, правовой системой, самой сутью Модерна – не предусмотрено. А они есть.
Если в рамках данной европейской теории, основанной на политической антропологии Модерна, рассмотреть нынешний иммиграционный кризис в Европе, то он разрешается в два счёта. Собственно, никакой проблемы вообще нет. Теоретически должно быть так: когда представители арабского мира, Магриба, центра африканского континента, Китая или, например, Турции попадают в европейские страны, они, автоматически, как бы волшебным образом, очищаются от всех своих предыдущих свойств. То есть, как будто обнуляются и заново перезагружаются. С точки зрения чистого европейского рассудка, пришедшего на смену Богу, от которого ради новой веры – Модерна – пришлось отказаться, новые жители Европы, очистившись от всего «старого», превращаются в пустой кластер. Этот обнулённый индивид, как считает европейский разум, после «перезагрузки» готов с чистого листа впитывать в себя европейские ценности. Сами же эти ценности – плод философских изысков Модерна, – доведены до совершенства за три-четыре столетия европейской истории разумом, сменившим Бога. Все они зафиксированы в европейском правовом пространстве, в социальном и культурном поле в виде чётких и однозначно понимаемых кодов рационального рассудка. Единственная проблема заключается в том, что такое «обнуление» и «перезагрузка» новых европейцев происходит только в головах европейских бюрократов, механически фиксирующих прибывших на пограничных пунктах и собирающих статистику в миграционных центрах.
По представлению евробюрократов, встав на все виды учёта и довольствия, изучив тот или иной европейский язык (плюс обязательно английский) и устроившись на работу, вновь прибывшие иммигранты превращаются в типовых граждан европейских государств и добросовестных налогоплательщиков-потребителей. Получив соответствующие паспорта, они становятся «французами», «немцами», «итальянцами», «норвежцами», и с юридической точки зрения, это уже абсолютно такие же, как и все остальные (при наличии всех правильно оформленных документов и соблюдении всех формальностей) европейцы. Если у человека есть паспорт и шенгенская виза – он (формально) европеец, которого никак нельзя отличить от другого европейца, предки которого испокон веков жили в Европе – во Франции, Германии или Швейцарии. Между ними нет юридического различия – так видит это европейская правовая машина. Ну и в чём здесь проблема? Где, спрашивается, кризис?
То, что не видно европейским чиновникам, работающим с бумагами, хорошо заметно на европейских улицах. Именно там бросается в глаза, что вновь прибывшие в Европу жители других континентов, представители иных рас и цивилизаций, даже с новенькими европейскими паспортами в кармане, конечно же, никакими «французами» или «немцами» в культурном, историческом, психологическом, ментальном смысле не становятся. Они остаются мусульманами, африканцами, арабами и представителями своих племён – то есть носителями именно тех коллективных идентичностей, которых в европейском понятийном пространстве давно уже не существует. А раз не существует, то вести они должны себя как европейцы, загружая соответствующие ценности в свою очищенную (так это видится европейским чиновникам) память. Но вот незадача, эта память новоприбывших жителей Европы, почему-то оказывается не очищенной. Поэтому и ведут они себя как мусульмане, африканцы или турки. И живут они исходя из своей культурной идентичности, а не по требованиям европейского гражданского общества. Не становятся на учёт, игнорируют законы и ограничения. Получив пособия – не учат язык, а изучив – не идут устраиваться на работу. Работая – не платят налоги. Всё потому, что культурная и религиозная идентичность намного серьёзней, фундаментальней и глубже, чем нормативы и коды гражданского общества, принятые европейцами на веру в качестве общественного договора.
Столкнувшись с таким злостным игнорированием базовых парадигм европейского общества, основанного на незыблемости закона и абсолютности рассудочных установок объективной позитивистской действительности со стороны приезжих, само европейское право, исходящее в свою очередь из игнорирования любой коллективной идентичности, оказывается в состоянии ступора. А вслед за ним – одна за другой – выходят из строя политические системы европейских государств, построенные на незыблемости постулатов Модерна – атомарности гражданского общества государства-нации, политическом договоре и соблюдении прав человека как атомизированного гражданина без коллективных свойств. В результате рушится всё то, что до этого момента утверждалось как идеальная и универсальная – и не только для Европы, но и для человечества в целом – форма государственно-правового устройства. Сама идея Европы подвергается эрозии в своей основе. Ниспровергаются основы бытия современного (Модерн) мира. И всё из-за каких-то арабов, не желающих отказываться от своей идентичности, срывать с себя платки, сбривать бороды, не прекращающих забивать себе голову «писаниной» из Корана, и не стремящихся, как «все нормальные люди», лучшими из которых и являются европейцы, участвовать в гей-парадах после окончания работы и уплаты всех налогов.
Затем приезжие, которые никак не интегрируются в европейское общество, начинают представлять собой критическую массу, измеряемую теперь уже в категориях статистики. Мало того, обнаруживается, что те, кто, как казалось, давно интегрировался и проживает в Европе во втором, и даже третьем поколении, интегрировались весьма условно. Изучив требуемый язык, они продолжают сохранять свою культурную идентичность, оказываясь неуправляемой социальной группой, прекрасно ориентирующейся в системе европейского права и ценностей, ловко пользующейся всеми европейскими благами, при этом, ни во что их не ставя.
О проекте
О подписке