При бурении мы, конечно же, использовали аппаратуру с порталами – сделали наклонную скважину. В глубине, в скальных грунтах, скважина получалась идеальной формы без дополнительной обработки. Ближе к поверхности земли – около ста метров – пришлось бурить с помощью порталов «классическим способом», то есть делать обсадку скважины бетоном.

Пробурили первую скважину за месяц – добыли первую нефть, фонтан хлынул под большим давлением. Заглушили скважину и отдали образцы кубинцам. В крайней степени удивления они умчались в Гавану, а уже оттуда резво прилетела представительная делегация – благо, аэропорт находился рядом. Быстро всё решили – заложили трубопровод, договорились, что нальём несколько автоцистерн для переработки на заводе. Подписали соглашение по земельному участку в районе Плайя-Баракоа – западной части пляжа и лагуны, по десять километров от него вдоль побережья и двадцать километров вглубь острова, примерно двадцать на двадцать километров. Этого было достаточно для строительства приличного города. Договорились, что мы обустраиваем таможенный пост, а кубинская сторона присылает таможенников.

Трубопровод кубинцы построили за месяц – там было всего-то три километра. Нефть переливалась самотёком в танки-резервуары нефтехранилищ, далее поступала в местный нефтеперерабатывающий завод и на розлив в железнодорожные цистерны для отправки на другие НПЗ Кубы.

Пока дебет самотёком достигал двухсот тысяч баррелей в сутки, а это было уже больше потребности в нефти самой Кубы. Теперь кубинцам пришлось озаботиться экспортом нефти.

Мы запланировали пробурить ещё четыре скважины в течение года: одну из них предполагалось использовать для закачки воды с целью поднятия внутрипластового давления и увеличения дебета скважин. Классическим насосом-качалкой в глубину на десять километров было никак не добраться.

Для экспорта своей доли нефти мы начали строить нефтяной терминал в заливе Байя Кахума – рядом с НПЗ. Кубинский нефтяной терминал НПЗ не был рассчитан на такие объёмы экспорта нефти, поэтому пришлось отправлять на новый терминал львиную долю кубинского экспорта. Проложили к нему нефтепровод от скважины, зарегистрировали компанию на Кубе и назвали её «Куба Атлантик Ойл».

Затем мы начали обустраивать наше Плайя-Баракоа. В планах стояло создание анклава типа бывшего Гонконга – торговой площадки, свободной от пошлин. Для этого нужен был глубоководный морской порт – благо, глубины в этом районе были для него достаточные. Аэропорт Сантьяго де Куба недалеко – в тридцати километрах от нас. У себя построили вертолётную площадку, чтобы можно было быстрее добираться из аэропорта к нам. В аэропорту для нас отгородили таможенную площадку, на которую подруливали наши самолёты и с которой стартовали вертолёты, а также выезжали опечатанные грузовые трейлеры. Пока у нас строился морской порт, договорились с кубинцами об отдельной таможенной площадке в порту Сантьяго де Куба.

За два года мы полностью построили морской порт, позволявший принимать морские корабли большого тоннажа. Куба за это время стала крупным экспортёром нефти с добычей трёх миллионов баррелей в сутки, что сравняло её с такими экспортёрами-гигантами, как Кувейт и ОАЭ. Экспорт нефти в основном шёл в Европу, часть – в Юго-Восточную Азию: Китай, Японию и Корею. Мы тоже получали на продаже этой нефти в Европу хорошую прибыль. В некоторых случаях предпочитали покупать нефть у нас, как у частной компании, из-за давления американцев, и по просьбе кубинской стороны мы часто продавали их долю нефти под нашей маркой за небольшие комиссионные.

Наши нефтяники продолжали поиски нефти и газа в районе Кубы и вскоре нашли новое месторождение в ста километрах южнее острова Нуэва-Херона, причём нефти в нём было мало, а вот запасы газа оказались для Кубы очень высоки – семь триллионов кубометров, немногим больше, чем у Венесуэлы. Мы «пробурили» скважину с острова Нуэва-Херона, там же построили распределительный коллектор и станцию очистки газа. С острова проложили «трубопровод» к газораспределительной станции возле местечка Гуанимар на берегу моря. Оттуда уже газовая компания Кубы начала вести газопроводы в Гавану и другие города страны. Можно было начинать думать об экспорте сжиженного газа, а пока Куба быстрыми темпами газифицировалась.

Экономика страны росла очень высокими темпами, благосостояние населения улучшалось на глазах. Правительство Кубы не стало скупиться и в соответствии с темпами роста экономики повышало оклады госслужащих всех категорий. Для насыщения внутреннего рынка товарами разрешило экспортно-импортные операции частным компаниям, которые быстро решили эту задачу. Уровень жизни на Кубе стал выше, чем в других странах Карибского бассейна. Правительство позволило свободный въезд и выезд своих граждан за рубеж. Экономических причин для эмиграции уже не было, политическая обстановка была спокойной и стабильной, уровень социального обеспечения – очень высоким: бесплатная медицина и образование, достойное пенсионное обеспечение.

Мы тоже внесли свой скромный вклад в повышение благосостояния страны – вокруг нашего городка, как грибы после дождя, вырастали отели и курорты. Руководство Кубы относилось к нам с большим уважением, нас часто приглашали на праздники и торжества. Мы сделали несколько крупных инвест-проектов на Кубе, в частности – построили заводы для производства пищевой продукции, швейные производства, а также производства туалетной бумаги из макулатуры. Возвели большое металлообрабатывающее предприятие на нашей площадке на Плайя-Баракоа, оснастили его нашими станками ЧПУ УНАС. Стали принимать заказы из Кубы, США, Мексики на высокоточную механообработку, открыли для этого бюро в Гаване, Мехико, Филадельфии, Хьюстоне и Чикаго. В виде исключения разрешили кубинским предприятиям использовать наши станки без права вывоза за пределы страны. Они тоже стали получать заказы из соседних государств, в основном из Южной Америки, и это дало существенную прибавку к ВВП страны.

До этого мы провели осторожные и доброжелательные переговоры с руководством Кубы, ссылаясь на опыт Китая, и порекомендовали пересмотреть радикальное отношение к частной собственности, обещая нашу всестороннюю поддержку технологиями. Кубинское руководство и так двигалось к чему-то подобному, а наша поддержка окончательно переломила отношение к этому в партийных кругах. По примеру Китая была разрешена частная собственность на средства производства, начался стремительный рост промышленности и в сельском хозяйстве, а также в сфере обслуживания.

Куба становилась развитым промышленным кластером в Центральной и Южной Америках. Наша особая экономическая зона приобрела большую популярность в мире. Свои филиалы там открыли несколько крупных банков. Мы решили сделать на Кубе вторую производственную площадку по изготовлению станков ЧПУ УНАС и аппаратуры порталов – политический и экономический режимы нам благоприятствовали, нашу безопасность обеспечивали Вооружённые силы Кубы. Для этого построили дополнительные производственные цеха к нашему металлообрабатывающему предприятию. Помимо наземных цехов, создали восемнадцать этажей подземных цехов, благо почва – сплошные скалы, и с помощью порталов нам было легко вырезать в них пещеры необходимых размеров. Оказаться в подземельях можно было только через порталы, входы в них мы разместили в подвальных помещениях новых цехов. Режим секретности не позволял персоналу знакомиться с планом помещений, поэтому, переходя в подземные цеха через портал, люди считали, что это один из подвалов.

***

По схеме, которая использовалась в США, мы приобрели несколько скважин вместе с маленькими нефтяными компаниями в России и начали «добывать» нефть тут. Наша цель была чисто прогрессорской – увеличение предложения нефти в России для снижения цен на нефтепродукты.

Поставки мы направили независимым нефтепереработчикам, суммарный годовой объём добычи всех приобретённых компаний увеличился до сорока миллионов тонн – это составляло менее десяти процентов рынка в России, так что наши успехи не бросались в глаза. Тем более, что изменения в списке собственников поставщиков не произошло, а случилось неафишируемое перераспределение акций компаний. Владельцам осталось по десять процентов акций, они продолжали вести оперативное управление компаниями – за нами же была только подача нефти в скважины через порталы с месторождения в Атлантическом океане.

Нашими геологами было открыто крупное газовое месторождение в Атлантическом океане – неподалёку от нефтяного. Но со сбытом газа было сложнее: в России рынок был монополизирован Газпромом, экспорт газа – тоже. Мы снова направились в США, чтобы по проверенной схеме закупать истощённые газовые скважины. После “сланцевой революции” их было очень много; нам хватило шести тысяч скважин, чтобы увеличить продажу газа до пятидесяти миллионов кубических метров в сутки (по американской системе расчётов – примерно 1,8 миллиардов кубических фунтов) при цене в триста долларов за тысячу кубометров. По сравнению с нефтью выходило гораздо меньше, но своё присутствие в первой десятке газовых компаний США на рынке мы обозначили. Следовательно, через год можно было резко увеличить сбыт газа – ресурсов для этого хватало.

Мы не останавливались на достигнутом: продолжали поиски месторождений нефти, газа и других минеральных ресурсов на дне мировых океанов. Возможности для этого у нас были практически не ограниченные.

В нейтральных водах, примерно в тысяче километров к востоку от Японских островов, на семикилометровой глубине было обнаружено гигантское месторождение нефти и газа, которое мы назвали «Тихий 1». В тысяче километров северо-восточнее от него было найдено примерно такое же месторождение, которое получило название «Тихий 2». Запасы обоих этих месторождений составляли около ста шестидесяти миллиардов баррелей, что примерно равнялось запасам Ирана и вдвое превышало запасы России.

Нужна была база для продажи добытых нами нефти и газа под флагом независимого государства. С властями России мы пока не были готовы вести об этом диалог – были уверены, что те попытаются отобрать наше изобретение. Требовалось найти маленькое государство: члена ООН, не состоящего ни в каких союзах и испытывающего серьёзные проблемы с бюджетом, а также такое, что не станет вдаваться в подробности, откуда мы берём нефть и газ – просто будет довольствоваться отчислениями в десять процентов от объёмов продаж.

И мы нашли такое государство – Науру, остров в центральной части Тихого океана. Это был островок микроскопических размеров – примерно пять на четыре километра, с населением в одиннадцать тысяч жителей. Дефицит там наблюдался не только с бюджетом, но и с питьевой водой – на острове не было рек, лишь одна опреснительная установка, да и та работала нерегулярно, поскольку не было средств для обеспечения её горючим. Ещё одной злободневной проблемой для Науру был низкий уровень суши, которая, как гласили прогнозы, будет полностью поглощена водой при глобальном потеплении.

Полгода мы изучали ситуацию и людей, готовили предложения, от которых просто невозможно было отказаться. У нас появилось дипломатическое подразделение – бывшие сотрудники МИД разных стран бывшего СССР, и наши дипломаты провели ряд встреч с руководством Науру. Предложения были практически идентичны соглашению с Кубой, только процент другой.

Вначале, конечно, были визги о «разграблении» природных ресурсов. Но когда мы предоставили наши расчёты о добыче нефти и газа на «шельфе» Науру, началось деловое обсуждение. Нам было заявлено, что геологоразведка уже проводилась и никаких намёков на существование таких залежей нет. Мы подчеркнули, что только наша компания обладает уникальной технологией глубокого бурения – можем бурить скважины глубиной до одиннадцати километров и уводить их в горизонтальном направлении на сотни километров. Именно поэтому только нам доступны залежи нефти и газа на такой глубине.

К взаимному удовлетворению, переговоры закончились подписанием договора, и мы перевели в Центральный банк Науру десять миллионов австралийских долларов в обеспечение нашего соглашения. По договору наша компания получала в пользование большой участок в северной части залива Анибар для постройки нефтегазового терминала и большой участок на месте бывших разработок фосфитов для бурового участка и нефтехранилища.

Плановая добыча нефти составила пять миллионов баррелей в сутки (половину от добычи в России), месячная выручка – семь с половиной миллиардов долларов, годовой доход – девяносто миллиардов. Девять миллиардов ежегодно шло в бюджет Науру – по восемьсот тысяч долларов в год на человека. Таких доходов бюджет государства Науру не знал даже в лучшие годы экспорта фосфитов, когда доход на душу населения составлял двадцать тысяч долларов в год. Мы легко могли удвоить добычу нефти, но это обрушило бы цену на нефть на мировом рынке. Нас и так начали приглашать в ОПЕК для контроля объёма добычи нефти – мы отказались и попросили объявить об этом президента Науру.

С такими деньгами от нефтедобычи в Науру все вопросы с обеспечением водой и нефтепродуктами для опреснительных систем, а также с подъёмом уровня суши и рекультивацией земель на острове после добычи фосфитов решались очень легко. Но это в перспективе, а пока нам предстояло построить нефтяной терминал, приобрести несколько танкеров для экспорта нефти, а также построить завод по сжижению газа. Потребители нефти и газа рядом – это Китай, Япония и другие государства Юго-Восточной Азии.

На северном мысу залива Анибар мы построили мол, который закрыл залив от штормов и одновременно стал пирсом для загрузки нефтяных и газовых танкеров. В океан он выдавался на километр. Учитывая, что там уже начинались глубины в один километр, это было непросто, но с помощью инструментов портала мы вырезали из подземных гор большие куски скал и укладывали их в основание мола. Благодаря высочайшей производительности наших инструментов за три месяца мы «намыли» высокий мол. Правильнее было бы назвать его «искусственный полуостров», потому что он соединялся с берегом только в одном месте, а в остальных был отделён от берега каналом шириной в сто метров. Мол получился длиной в километр в сторону океана и шириной четыре километра на север – вдоль северного берега острова.

По периметру мола были сделаны десять каналов шириной сто и длиной восемьсот метров для захода танкеров. На краю мола мы построили завод по производству сжиженного природного газа и его хранилища, а также причалы для его закачки в танкеры. Ещё мы сделали несколько плавучих пирсов для загрузки супертанкеров, сделали и установили плавучие якорные молы для гашения больших волн. Около полугода ушло на строительство инфраструктуры – ею уже занимались подрядные фирмы. И уже через год наша тихоокеанская нефть пошла на продажу! За это время мы приобрели несколько танкеров, заказали плавучий газовый завод СПГ в Южной Корее и там же – плавучий мини-НПЗ для нужд Науру.

Скважину мы «пробурили» на месте выработок фосфитов, там же разместили нефтехранилища на недельный объём добычи на глубине сто метров, вырезали в массиве пород цилиндрические танки. Трубопроводы в порт проложили под землёй на глубине двадцать метров. Нефтяную компанию зарегистрировали в Науру и назвали, не мудрствуя лукаво, «Науру Ойл».

Для снабжения острова водой с помощью инструментов портала мы вырыли котлован в карьере, оставшемся после добычи фосфитов, глубиной более пятисот метров и трёхсот – в поперечном сечении. Заполнили его пресной водой, добытой под дном Тихого океана, установили насосную станцию, провели водоводы в посёлки, к своим зданиям.

В день подачи воды в Науру состоялся большой праздник – никаких ограничений в потреблении пресной воды больше не будет! Раньше это очень сильно влияло на возможности развития туристического бизнеса и качество жизни населения. Властям Науру предстояло построить канализационную сеть – вода из канализации удалялась на двадцать километров вглубь океана, где она растворялась в больших объёмах морской воды.

На острове мы построили большое поместье (если слово «большое» в принципе применимо к такому маленькому острову). Обнесли его каменным забором, возвели пятиэтажный дом, на территории добавили домики для прислуги и охраны, каменные беседки, мангалы. Наняли прислугу из местных – всё для комфортного отдыха. Там мы чувствовали себя в полной, абсолютной безопасности, поэтому сразу сделали под домом большое подземелье в двадцать семь этажей. Первый этаж находился на глубине пятидесяти метров от поверхности, двадцать седьмой этаж – на глубине ста восьмидесяти пяти метров. Этому убежищу было не страшно даже попадание атомной бомбы.

В подземном здании мы расположили производство кристаллов и финишную сборку приборов управления порталом, а также резервные общежития для персонала и наши апартаменты на случай всяких катастроф. Подземелье не имело выхода на поверхность – только через порталы, которые для персонала работали через предприятия в Северске и Томске, а для нас – из любого места. Персонал не знал, что работает почти на экваторе, в подземелье это никак не проявлялось. Теперь наши секреты были надёжно защищены от всяких посягательств. Свои «мечи джедаев» мы перестроили на перемещение в подземелье на острове Науру.

Наша забота о безопасности возникла не от паранойи, а вследствие реальных событий, которые произошли вскоре после получения первых больших денег администрацией Науру. То, что за первый год они получили от нас пять миллиардов долларов, было отпраздновано с большой помпой, с освещением в СМИ. Основные деньги они разместили в Австралии, а в Центральный банк Науру перевезли сто миллионов австралийских долларов (основная валюта острова) – для выдачи зарплат и прочих нужд.

Разумеется, это стало лакомым кусочком для преступников. Учитывая тот факт, что полицейские силы Науру составляли от силы сто человек, банда злоумышленников задумала захватить и ограбить банк.