«А ВЕЧЕРОМ БЫЛ САЛЮТ…»

Иван Н., стрелок, младший сержант:

– Девятого мая нас построили, поздравили с наступившим праздником и сказали, чтобы было все по уму и без дури. Но все получилось наоборот. Как мне рассказывал наводчик по прозвищу «Череп», парень-наркоман, Сергей Попов пошел к своему знакомому в первый батальон, где укололся промедолом и буквально сразу после построения вернулся к себе в палатку. Там ждал его второй друг, и тоже наркоман. Между ними произошла ссора, из-за того, что Попов не взял его с собой и не принес ему промедола. В палатке пацан схватил чей-то автомат, и стрельнул Попову в живот. Когда его везли на МТЛБ, я видел это сам, то санитары вкололи ему еще пару доз промедола. Потом нам командир роты сказал, что он умер от передоза, так как санитары не знали, что он уже был уколот.

А вечером был салют в честь Дня Победы, от горизонта до горизонта велась стрельба из всего, что было…

Какими они были…

Сергей Попов, рядовой.

Родился в Хабаровске 3 августа 1975 года. Окончив 9 классов, поступил в СПТУ №22 и одновременно на курсы водителей. После училища несколько месяцев успел поработать водителем в транспортной конторе связи. 7 июля 1994 года призван в армию. В 245-м мотострелковом полку служил в 4-й роте 2-го батальона.

В первые недели в Мулино, куда он прибыл 4 января 1995 года, рядовой Попов заболел пневмонией, попал в госпиталь. Родителям, чтобы не огорчать их, об этом не писал. Встревоженный долгим молчанием сына, его отец поехал на поиски в Чечню. Подключились к этому и женщины комитета солдатских матерей.

Но вот пришла, наконец, весточка от Сергея. Он писал родным, что лежал в госпитале, а теперь у него все в порядке. «Неужели вы могли поверить, что я в бегах? Не верьте этому, я честно выполняю свой воинский долг в Чечне».

Награжден орденом Мужества, посмертно.

«КАК ТАМ, СЫНОК, ТЯЖЕЛО?»

Эдуард Лопухов, начальник радиостанции Р-161 узла связи полка, прапорщик:

– Два-три раза в неделю я на БТР полковника Морозова возил в Ханкалу боевые донесения. Перед девятым мая Паша Смирнов, наш водитель, где-то достал стиральную машину. Я выстирал форму, весь такой наглаженный, вкусно пахнущий одеколоном и вчерашним перегаром – красавец мужчина! И меня вызывают в штаб полка: «С донесением ехать!».

Прыгнули, поехали. Дежурный по штабу группировки, майор, сидит – засаленный, небритый, меня по-отечески спрашивает: «Как там, сынок, тяжело?» – «Никак нет! Все нормально, хорошо!» Стою перед ним, весь такой бравый, думаю, может быть, он еще Грозный брал. – «Давно тут?» – спрашивает. – «Нет, не очень». Он потягивается – «А я так уже устал…» Я робко спрашиваю: «А вы, товарищ майор, давно тут?» – «Да, сынок, скоро месяц…» Это меня убило: мы уже пятый месяц, и ничего…

«ПОКА В ГОРЫ НЕ СХОДИМ – НЕ ЗАМЕНЮСЬ…»

Вадим Лященко, начальник связи полка, майор:

– Перед тем как в горы собрались, начал думать, как связь в горах качать. С нашими средствами, особенно переносными, сильно не разгонишься. Тогда и придумал так называемые «подвижные ретрансляторы». На крепкого радиста одевался специальный станок-ранец, на который крепились две радиостанции разных диапазонов КВ и УКВ. Смысл в том, что радист, находясь как можно ближе к воюющему подразделению, получает сообщения на УКВ полковой частоте, и если командир не слышит, то дублирует в КВ диапазоне, так как он намного лучше работает в горах. Подобная схема была сделана на командно-штабных машинах. Естественно, чтобы всё это работало – тренировал бойцов вместе с Брониславом Волковым, командиром роты связи, до автоматизма и изнеможения. Но Бронислав так в горы и не попал, да и слава Богу. Ему замена пришла, да и не только ему – старшине роты, технику. Весь костяк роты сменился. Мне тоже заменщик пришёл, Сергей Досягаев, майор, классный, из нашей дивизии. Как связист – очень хороший.

Я тогда командиру полка сказал, что пока в горы не сходим – не заменюсь. Да и не мог я командира и весь полк перед серьёзными операциями с необстрелянными связистами оставить. Договорились с Серёгой Досягаевым, что он всю роту связи на себя возьмёт, я так полковой связью в горах и буду рулить, а он по ходу в курс дела и в нюансы вникнет.

«ВОЙНУ РУССКИЙ СОЛДАТ И ШТЫК-НОЖОМ ВЫИГРАЕТ…»

Александр Корнаков, контрактник, рядовой:

– В первых числах мая в полк прибыло пополнение срочников из Иванова. Ребята были в парадной форме, музыканты. Рассказали, что ехали на парад в Москву, а очутились в Чечне.

Девятого мая в полку был салют. Стреляли в воздух из всего, даже пушек БМП. Командование группировки подарило по маленькому приемнику на отделение.

Праздник прошел, начали готовиться к выходу в горы. Много бегали. У солдат забрали подствольники, потому что были случаи обмена их «чехам» на водку, сигареты, камуфляж. Потом все же выдали по одному на отделение. У нас в отделении подствольник дали наводчику БМП. Не понимаю логику командиров. Тогда надо было не только подствольники забрать, но и автоматы, а вдруг продадим. А войну русский солдат и со штык-ножом выиграет…

Если бы солдаты и офицеры хотя бы частично обеспечивались денежным довольствием, они могли бы сами купить на том же рынке в Грозном или другом городе и сигареты, и камуфляж, и берцы. Я не обвиняю всю армию. Виновата система.

Мы разговаривали с чеченами по рации, они говорили: «Пропустите нас, мы вас не тронем. Будем мочить только вэвэвшников и ментов». Почему? Потому что федералы занимают населенный пункт, потом уходят, а на смену им приходят вэвэшники и менты. Поэтому у них у всех водка, сигареты с фильтром, новый камуфляж, берцы, разгрузки и деньги. А мы, федералы, идем дальше готовить им плацдарм для работы.

«ДЕМБЕЛЬ ДОЛЖЕН БЫЛ НАГРЯНУТЬ…»

«Гранит-60», механик-водитель БМП-2 6-й мотострелковой роты, сержант:

– Снова марш. На этот раз ехали долго, нас перебрасывали под Шали. Начали подготовку в походу в горы. Бегали марш-броски, пару раз ездили к какому-то городку, на огневую подготовку.

Я начал готовить себе механика на замену, поскольку дембель должен был вот-вот нагрянуть. Так и произошло. В один из дней меня вызвал на КП командир роты капитан Шашкин и объявил, что машина меня уже ждет. На сбор вещей и прощание с моими боевыми друзьями у меня было минут десять. Вещей у меня особых не было, из ценностей только парашют от осветительной ракеты, где мои парни оставили свои автографы на память. Обнялся с парнями и – к машине. А дальше – дорога, Ханкала, вертолет, Моздок, ИЛ-76, и я – дома. Был конец мая 1995-го.

О том, что происходило дальше, следил по скудным новостям и редким письмам своих боевых друзей.

Мой друг наводчик Юрий Владимирович Емелин погиб в Шатое 14 декабря 1995 года. Как писали парни, в тот день «духи» взяли в плен наш блокпост в Шатое, и несколько групп на броне выехали им на выручку. Моя «бэха» в тот момент была не на ходу, поэтому Емеля поехал на чужой машине. Парни писали, что его «бэху» «духи» подожгли посреди Шатоя, и он сгорел. К сожалению, никакой более точной информации, как он погиб, у меня нет. Гранатометчик Женька был ранен в одной из перестрелок, остальные – Ромка – «снайпер», «Чаба», сменщик мой, «Грек» все вернулись домой в начале 1996-го. Витька Балякин попал в плен при захвате блокпоста 14 декабря.

«ОКРУЖИЛИ НАС СО ВСЕХ СТОРОН…»

Вадим Рикун, зам. командира взвода, контрактник:

– Как-то пацаны пришли и сказали, что в батальоне набирают людей в разведку. Я пошел туда. Приняли. Через некоторое время стал зам. комвзвода штурмовой разведки. Позывной – «Шатер». В наши задачи входила зачистка деревень, прокладывание новых дорог для перехода рот по горам. Иногда выставляли по горам блокпосты из десантников. Хотя это десантом не назовешь.

Мы брали только самое необходимое. Кто хотел, ходил без бронежилетов. А эти десантники, пацаны, их нагружали разным хламом. Вплоть до валенок и шапок. Как говорится, все свое ношу с собой. Было жаль их. Я подошел к их ротным: «Вы бы сняли лишнее с пацанов. Они же не дойдут». Мне ответили: «Нам приказали, и точка».

Так как воевать с такой обузой было не резон, мы старались обходить всех боевиков. Вроде дошли без потерь. По-моему, это начало операции, когда мы пошли на Ведено. Наша задача была – проложить маршрут по горам в обход ущелья. Мы тогда шли под прикрытием авиации. С нами был корректировщик, которого «духи» постоянно пытались захватить. Помню, на какой-то высоте отбивались всю ночь. Встать не давали. Окружили нас со всех сторон. Авиация еще помогла. Дали одни координаты, чтобы они подсветили немного, а они над нами гирлянду повесили. Я приказал тогда накрыться всем плащ-палатками и стараться отстреливаться подствольником и гранатами. А то из автомата огонь видно при стрельбе. Вот и отбивались…

К утру решили прорываться к своим, по туману. Прорвались. Хорошо, что нам давали таблетки. Пьешь их, и ни усталости, ни голода, и спать не хотелось. Но когда возвращались с задания, то кто соль ложками ел, кто сахар.

Одного срочника у нас тогда убили, и двое раненых было.

Потом оказалось, что все зря. Полк пошел по ущелью…

«СКАЗАТЬ „НЕТ“ НЕ МОГУ…»

Юрий Степаненко, командир 2-го мотострелкового батальона, майор:

– Стоим между Комсомольским и Алхазурово. Уже майские праздники начинаются, и командир полка говорит: «Ну что, Степаненко, поехали домой, я вроде с заменой тебя договорился. Я и так тебя задержал на три месяца». Оформили десять дней отпуска. Прилетели домой. Я с только что полученным первым орденом «За военные заслуги». Это когда БМП пятой роты на минном поле подорвалось, я ее эвакуировал. Дня три-четыре с семьей пожил. Морозов звонит, а он в соседнем подъезде жил: «Зайди ко мне». Я захожу. – «Нашел я тебе замену, Юрка» – «Вот и хорошо, отдохну». – «Нет, десятого мая выезжаем, только ты назначаешься комбатом». У меня так руки и опустились. – «Побыл ты замом по вооружению, хватит, послужил, теперь надо комбатом поработать. Цуркан в академию поступает». Что делать? Сказать «нет» не могу, не так воспитан. Домой прихожу, жене сказал, что поеду, повоюю комбатом.

Десятого мая – в Москву. Сели с Морозовым в самолет, а там генерал Булгаков, он был командиром 166-й бригады. В самолете два салона. Первый – общий, а второй, с диванами, генеральский. Я пошел в общий, Морозов мне: «Со мной». Генерал мне: «Сибиряк, сюда, садись». Сели втроем. Взлетели. Достали. Выпили. Летчиков угостили. Один командир экипажа не пил: «Мне машину сажать, я не буду!» Штурман, второй пилот – с нами: «Мы трезвыми боимся летать, вдруг сломаемся, а пьяными все равно, летишь и летишь». Прилетаем в Грозный, сели на «Северный». В вертушку пересели и сразу на Комсомольское, в полк. Цуркан спрашивает: «Ты что приехал-то?». – «Тебя менять!» – «А я, Юра, думал, что тебя и не увидим…» Он собрался, улетел.

Стал принимать дела. Четыре человека из управления батальона уехали: комбат, начштаба, помощник комбата по артиллерии, и замполит. Со мной остался зам. комбата капитан Звягин, меня в курс дела ввести. Ни зама по вооружению, ни замполита, ни начштаба нет. Но ротные и взводные были все.