Глава 2

Это было удивительное путешествие, которое навсегда останется в моей памяти. Легкомыслие и скепсис, прочно укоренившиеся в моем сознании за последние несколько лет работы над своими книгами, улетучились всего за каких-то три дня, проведенных в завораживающем и величественном особняке «Вайолетт Крик».

Я придумывал страшные истории, писал мистические повести и романы, сам не веря в реальность существования чего бы то ни было потустороннего. Когда я брал свои сюжеты из рассказов, которые десятками ежедневно присылают по электронной почте поклонники моего творчества, то всегда выезжал на место, чтобы осмотреться и пообщаться с участниками лично – это создавало более яркую, детальную и правдоподобную картину моих историй. В конечном итоге все они оказывались на поверку выдумкой впечатлительных домохозяек, шаловливых детей и подозрительных мужчин, придававших налет таинственности вполне объяснимым явлениям.

Я прибыл в Амабей на пароме. По-другому попасть в южную часть города, разделенного проливом, впадающим в море, было нельзя. Взял собой лишь небольшую сумку, закинув в нее блокнот для заметок, пару маек с нижним бельем и необходимые принадлежности для личной гигиены. Встретивший меня водитель по имени Филл, высокий, худощавый мужчина около пятидесяти с густой черной шевелюрой, любезно забрал мой единственный багаж и проводил к старенькому представительскому «Ягуару» темно-зеленого цвета с колесом на багажнике. Старенькому – из-за года выпуска, сам же автомобиль был в отличном состоянии: отполирован и тщательно ухожен внутри и снаружи; дорогой классический раритет, какой всегда порадует глаз как искушенного ценителя, так и не разбирающихся в подобного рода автомобилях зевак. В салоне царила безупречная чистота и ненавязчивый аромат фиалок.

Наш путь простирался вдоль извилистого побережья, разговорились на полпути. Я сидел на заднем сиденье.

– Слышал, что мистер Беннет очень любил эту машину. Практически только на ней и ездил, – водитель первым нарушил молчание. В зеркале заднего вида сверкнула его улыбка. – Это «Ягуар СС» 1935 года. Говорят, мистер Беннет купил его одним из первых, как только модель вышла с конвейера. До сих пор как новенький. Ездить на нем – сплошная радость, никаких нареканий. – Довольное лицо Филла расплылось, он хитро прищурился.

– А как звали… вашего хозяина? Я слышал о нем разные истории, но, к сожалению, забыл его имя.

– Рейнольд. Мистер Рейнольд. Но я его не застал, поэтому моим работодателем является его вдова.

– Точно, Рейнольд Беннет.

– Простите, а как позволите обращаться к вам?

– Арнольд Смит.

– Приятно познакомиться, мистер Смит.

– Называйте меня по имени – так будет проще.

– Как скажите, мистер Арнольд.

Это бесполезно, он все равно будет добавлять приставку «мистер».

Мы ехали около тридцати минут. Наконец открылся роскошный вид на бухту, в которой стояли пара пришвартованных катеров, парусник и лодка. Никаких дорогостоящих яхт. Левее от бухты высился трехэтажный «Вайолетт Крик». Чтобы подъехать к особняку, нужно было преодолеть змеистый серпантин из трех витков, тянувшихся вверх к центральным воротам. Морской воздух ударил мне в лицо через открытое наполовину окно. Стояла хорошая погода, день близился к закату. Красно-оранжевый блин погружающегося за горизонт солнца остался за спиной. Закрыв глаза, я полной грудью вдохнул свежесть Амабея, предвкушая три беззаботных дня в шикарной обстановке. Конечно, придется делать пометки и напрягать мозг, но писать я буду потом, после того как вернусь домой. Главное, не упустить важные детали и выработать концепцию.

– Добро пожаловать, – произнес Филл, когда мы преодолели горку.

Перед нами возникли высокие кованые ворота, оформленные в старом английском стиле. Ползучие растения обвивали решетки с наконечниками в виде пик и голыми купидонами, покрашенными блестящей золотой краской, как и название особняка из витиеватых букв в рамке на опорах. Ворота открылись, и «Ягуар» въехал на аллею, вдоль которой стояли потрескавшиеся от времени клумбы округлой формы с узорами из мозаичной плитки, усаженные яркими фиалками разных сортов и оттенков.

Через минуту мы подкатили к дому, хрустя гравием, которым выложена подъездная дорога. Перед фасадом щедро разливался фонтан викторианского стиля: семеро ангелочков с цветочными венками на головах лили воду из кувшинов в бассейн, образовывая круг, в центре которого возвышался взрослый ангел в молитвенной позе со скрещенными между собой пальцами рук и устремленным в небо печальным взором, как будто статуя взывала к Богу в отчаянии.

Глава 3

Нас встретила дама в элегантном светлом платье до пола. Это была миссис Беннет. Я поразился ее виду и формам. Невероятно красивая женщина.

Разве возможно так сохраниться даже с помощью операций?

Насколько я знал, ей должно быть за шестьдесят, но дать ей можно было не больше тридцати с хвостиком. Каштановые до плеч волосы словно сотканы из гладкого шелка. Прямая осанка и утонченные черты лица придавали ей породистый шарм. Она выглядела безупречно и обворожительно.

Я уловил ее приветливый взгляд голубых глаз, цвет которых мог разглядеть даже на таком расстоянии, и легкую доброжелательную улыбку. В этот момент неволей подумалось, что такой женщине самое место в политике высшего звена, в крайнем случае – на посту президента в какой-нибудь крупной гуманитарной организации.

– Хозяйку зовут Вайолетт, не так ли?

– Совершенно верно. Миссис Вайолетт.

Учтивый.

Филл вышел из машины и направился к моей двери, чтобы ее открыть, но я уже выбрался сам, не привыкший к подобному этикету. Он слегка поклонился и закрыл за мной дверь.

Хозяйка особняка стояла на крыльце одна между двух высоких колонн перед входом в дом. Я направился к ней, поднявшись по четырем гранитным ступенькам с едва заметными следами сколов в некоторых местах.

– Рада вас приветствовать, мистер Смит. – Она протянула мне руку, я мягко взял ее пальцами.

Бархатная, теплая ладонь. Я не верю своим глазам. Может, это какая-то ошибка? Но ведь я слышал про Беннетов еще в юности! Если передо мной та самая женщина, то быть не может, что она сохранила такой облик…

– Благодарю вас за приглашение, миссис Беннет. Называйте меня Арнольд.

– А вы зовите меня Вайолетт – этим вы окажете мне большую любезность.

Женщины падки на внимание и лишний раз не упускают возможность его привлечь – инстинкт. Но ее внешность?!..

– Как вам будет угодно. Ваша… вы прекрасно выглядите.

Она ничего не ответила и указала на массивные деревянные двери высотой футов десять с резными узорами по всей панели, над которыми растянулась многосекционная фрамуга¹ с затемненными стеклами. По бокам от дверей висели два больших горшка в специальных подставках, закрепленных на рамах. В них тоже росли фиалки.

– Вы определенно питаете страсть к этим цветам, – заметил я, кинув на горшки беглый взгляд.

– О, мне нравятся абсолютно разные цветы, но мой муж усадил почти все вокруг фиалками. Неисправимый романтик.

– Он просто хотел сделать вас счастливой.

– Не в цветах счастье, дорогой мистер Арнольд. Я любила мужа бескорыстно.

Любила? Интересно, любовь миссис Беннет к мужу прошла с его смертью или она разлюбила супруга еще при жизни?

– Правда? – я сказал это без задней мысли, автоматом, но поздно осознал, что ляпнул глупость.

– Вы сомневаетесь? – Она вздернула одну бровь и прищурила глаз.

– Простите, я не то имел в виду, – ответил я, испытывая неловкость.

– Не переживайте. Вы открыты как ребенок. Я вижу, что не со зла.

– Благодарю за доброту. Мне кажется, невозможно творить по-настоящему, если хоть немного не ребенок. Пожалуй, практически все писатели – это малые непосредственные дети. Каждый раз, принимаясь за новую историю, я хочу разучиться писать, чтобы стать подобно младенцу с незамутненным разумом.

– Я вас понимаю. В дзен-буддизме есть одна занимательная практика: сперва нужно опустошить свою чашу – только тогда можно влить в нее что-то новое.

– И желательно что-то путное.

– Иногда человек переполнен суждениями, обо все знает и выглядит от этого больше глупым, чем ведающим. Становится настолько преисполненным в своем познании, что заболевает высокомерием и невежеством. Теряет способность принимать иное, видеть со стороны, с другого ракурса.

– А что, если постоянно расширять и углублять свой «сосуд», нежели полностью его опустошать?

– Не принимайте все буквально, мистер Арнольд. Так или иначе определенная его часть высвобождается, становится пустой. Однако не каждому дана способность на такое расширение, либо человек просто не хочет открывать в себе новые возможности.

– Я бы сказал, людям мешают необоснованные страхи и бесконечный хаос внутреннего диалога.

– И крепко держатся за свои комплексы, боясь заслуженного счастья и в глубине души полагая, что не достойны лучшей жизни.

– Это порок большинства.

– Хроническая болезнь.

– У вас философский настрой, миссис Вайолетт.

– В молодости мы с мужем знали бедность. – Она резко сменила тему. – Когда я выходила замуж за Рейнольда, он еще работал простым клерком в местной промышленной конторе. Миллионы долларов в то время на горизонте не маячили. Страшно признаться, но в их появление в нашей жизни я даже не верила, а значит, и в него как успешного человека. Тогда богатство волновало меньше всего мою ветреную голову.

– В конце концов, вашему мужу удалось сколотить завидный капитал и стать влиятельным инвестором. Вряд ли это вас не порадовало. – Моя беспардонность била все рекорды.

Миссис Беннет пропустила мое замечание.

– Удачные вложения. Более того, мы работали вместе, и я трудилась не меньше, чем он. Но не все так просто.

Двери особняка открылись внутрь. Вдоль коридора выстроились невысокий плотный дворецкий с залысиной и в строгом фраке, и две служанки в типичных для тридцатых годов XX века нарядах: одна молоденькая и стройная, другая – полноватая и средних лет.

Я словно переместился в прошлое на машине времени. Наверное, это причуды мистера Беннета, а, может, и его супруги. Или обоих?

– Майлз, Бетти и Фиона, – представила всех по очереди хозяйка. – Это мистер Арнольд Смит, писатель из города. Прошу любить и жаловать.

Я вежливо кивнул. Майлз наклонил голову, Бетти подобрала ногу в старых традициях и слегка присела, а Фиона лениво опустила подбородок и на секунду пафосно закрыла веки.

Кухарка, почему-то подумал я. Такая важная.

Я пару раз обернулся в сторону машины, переживая за свою сумку. Это выглядело по-дурацки, но меня пригласили в такое место впервые, и я не знал, как себя вести.

– Не беспокойтесь. О ваших вещах позаботятся. Филл, – она обратилась к водителю, тот достал из багажника мою сумку и принес ее в коридор. Дворецкий моргнул как в замедленном кино и взглядом дал понять, что разберется с ней сам. – Позже вам покажут комнату, где вы остановитесь, а сейчас пройдем в гостиную.