Глава IV
Мадам Брошкина

Никто, правда, в то время еще не знал, что мадам, «типа того», Брошкина – это сюрприз. Даже подарочек. Она была компаньонкой Мишеля по бизнесу, связанному с торговлей драгоценными камнями и женскими украшениями. Когда-то она вышла замуж за французского гражданина по фамилии Бриош. А когда он от нее сбежал, она эту фамилию переделала на русский лад – и стала Брошкиной. Мадам.

Еще до того, как Брошкина вошла в зал, за дверью послышался нежный и мелодичный перезвон. А когда она появилась в дверях, то Алешка даже зажмурился. Потом он говорил мне:

– Дим, знаешь, я даже частично прибалдел. Будто вошла шагающая новогодняя елка. На этой Брошкиной столько всего висело! И на руках, и на шее, и на ногах. У нее даже, Дим, на голове что-то сверкало вроде короны с бубенчиками. А платье у нее было зеленое – вылитая елка!

Позванивая браслетами на руках и на ногах, бубенчиками на голове, мадам Брошкина подошла к Мишелю и сунула ему под нос руку для поцелуя. Мишель долго выбирал свободное от колец и браслетов место, чтобы туда чмокнуть.

– Знакомься, – сказал Мишель. – Это мой старый и верный друг Сергей Александрович Оболенский.

– Коммерсант? – деловито осведомилась Брошкина, окидывая папу с головы до ног внимательным взглядом. – Бизнесмен?

– Журналист. А это его младший сын – Алексей Сергеич. В своем кругу мы зовем его Алексом.

– Журналист мне понравился. Скромный на вид, – громогласно объявила мадам. – А младший сын у него плохо воспитан. Алекс, когда тебя представляют даме, нужно вставать.

– Не могу, – сказал Алешка с ясными глазами. – Я объелся.

– Из голодной России? – с «пониманием» уточнила Брошкина.

– Из великой! – вдруг серьезно уточнил Алешка.

Брошкина не удивилась, сказала с уважением:

– В нем что-то есть.

– А ты чего приперлась, мадам? – по-простому спросил ее Мишель.

– Во-первых, позавтракать. – Мадам села напротив Алешки и стала сама, не дожидаясь помощи официанта, накладывать в свою тарелку все подряд. – А во-вторых, Ангелина приезжает. Хочет посмотреть у нас партию изумрудных колье и жемчуг. Или чего-нибудь продать.

Тут она надолго замолкла – занялась уничтожением «свиного» оленя.

Ей это удалось, как рассказывал мне Алешка.

– Эта елка, Дим, она такая голодная была! – Голодная елка – это здорово сказано. – Она как будто, Дим, из леса прибежала, где с зимними холодами вся еда кончилась.

Некоторое время за столом держалась тишина. Только звенели украшения на елке да стонали на ее зубах оленьи кости. От ужаса.

Наконец мадам Брошкина отложила приборы, откинулась на спинку стула, тяжело вздохнула:

– Перекусила. Теперь я чего-нибудь поела бы.

Она налила себе здоровенный бокал пива и разом осушила его.

– Люблю пиво! Оно на вкус полезно и на вид красиво. Запиши, Мишель, продадим какой-нибудь пивной фирме для рекламы. Чего бы еще поесть? А что ты на меня уставился? – это она Алешке. – Когда дама кушает, ей не надо мешать. Не надо смущать ее завистливыми взорами. – Она осушила еще один бокал пива. – Нет, в нем что-то есть, однако плохо воспитан. Но ничего, мы это поправим. Ангелина приедет с дочерью, с Эльдивой…

– Эль с кем? – Алешка вытаращил глаза.

– С Эльдивой. Или с Эльгивой, никак не запомню. Она займется твоим воспитанием.

– Как Мальвина? – испугался Алешка.

– Она тебя многому научит, – так угрожающе громыхнула мадам Брошкина, будто эта самая Эль… дива будет учить Алешку по крайней мере штурмовать и разрушать английские замки. – Ладно, поеду к себе пообедать. – Она встала. – Мишель, ты приготовь для Гельки товар. Что-нибудь попроще и подороже.

– Что попроще, – возразил Мишель, – то подороже не бывает.

– Ты уж постарайся, она нам не чужая. – Тяжело ступая, позвякивая, мадам Брошкина покинула Рыцарский зал.

– Забавная тетка, – сказал Мишель. – Но она добрая в душе. И одинокая по жизни.

– Мне она показалась знакомой, – задумчиво сказал папа.

А Лешка вдруг добавил:

– И я ее где-то видел. Она не артистка?

– По жизни – да, – пояснил Мишель. – А в далеком прошлом, кажется, маникюрша.

Но папа все еще о чем-то думал или вспоминал, морщил лоб. А Лешка прямо спросил Мишеля:

– А кто такая Анальгина?

– Ангелина? Гелька? Очаровательная женщина. Она русская, но все время выходит замуж за иностранцев.

– За французов, например? – спросил папа.

– И за испанцев, и за англичан. Она на этом хотела разбогатеть. Брачная аферистка. Выходит замуж, разводится и рассчитывает получить по брачному контракту либо деньги, либо виллу где-то в теплых краях, или какое-нибудь предприятие. Но не везло ей, все контракты против нее. Неудачница. Но очень обаятельная. Да ты сам увидишь.

Мишель встал:

– А теперь совершим познавательную экскурсию по моим безграничным владениям.

Алешка воспринял это предложение с восторгом, папа с молчаливым одобрением. Он прекрасно понимал, что сокровища, хранящиеся в замке, рано или поздно привлекут внимание желающих ими завладеть – грабителей или жуликов. И уж лучше заранее знать все слабые места «в обороне», которыми они могут воспользоваться.

Лешка пока такими проблемами не заморачивался. Ему было просто интересно.

Дворецкий, «типа того», проводил их до Воротной башни и сам опустил подъемный мост.

– Раньше, – объяснил Мишель, когда они вошли в башенный проем, – в стародавние времена этот мост приводился в движение толстенными цепями, огромным воротом, который крутили аж четыре здоровенных стражника. А теперь у меня там автоматика, кнопочное управление. Младенец может справиться.

Дубовые ворота легли на край каменной половинки моста – и мост стал целым.

– Закрывай! – крикнул Мишель Дворецкому. – Мы надолго!

– Послушай, Миша, – спросил папа, когда деревянная половинка снова стала воротами и плотно закупорила башню, – зачем ты этого бандюка пригрел?

– Стратегический расчет, Сережа. Он в свое время, понимаешь, подставил своих братков. То ли не поделился, то ли кого-то из них в милицию сдал. Ну, они, конечно, на него открыли охоту. Вот я его и выручил.

– По-моему, зря, – жестко сказал папа.

– Нет, Серега, ты не понимаешь. Он же мне изо всех сил благодарен, служит верой и правдой. Он весь мой персонал твердой рукой держит. Его побаиваются и беспрекословно слушаются. И потом, знаешь, Сергей, он в прошлом крутой бандит, умелый, опытный, расчетливый. Он мне обеспечил охрану замка. Я спокоен.

– Ну-ну, – недоверчиво отозвался папа. – А кстати, как можно проникнуть в замок, так сказать, нелегально?

– Ну! – Мишель самоуверенно хохотнул. – Взять его, например, осадой. Или пробить стенобитной машиной брешь. В шестиметровых стенах. В общем, только силой.

– Или хитростью, – добавил Алешка, который из этого разговора не пропустил ни слова.

И вот за разговором они неспешно обходили весь замок вдоль его могучих и древних стен. Как я уже говорил, замок стоял на зеленом пологом холме, охваченный со всех сторон глубоким рвом, наполненным водой и, в общем-то, грязью. Все его стены замыкались высоченными башнями. Их было штук пять. Воротная, Западная, Круглая, Квадратная и Потайная.

Вот эта самая Потайная находилась в середке задней, совершенно глухой стены, в которой не было даже бойниц. И ворот в этой башне не было – так, нормальная дверь толщиной с полметра. А невдалеке от башни грудились какие-то живописные развалины. Очень старые, на них даже деревца выросли.

– А это что? – спросил Алешка. – Руины?

– Здесь в стародавние времена протекал ручей. И снабжал водой обитателей замка. А на берегу ручья стояла мельница. То есть тогда это была мельница.

– Она хлеб молола? – уточнил Алешка. – Для обитателей замка?

– Не хлеб, а зерно. А мельник на ней был старый колдун. Он ходил весь в белом, а на плече носил черного ворона. И говорят, в тыща шестьсот каком-то году при осаде замка сэром Артуром Длинный Меч мельник пытался отравить воду. Это ему не совсем удалось, и сэр Джон Молчаливый повесил его на флюгере Западной башни.

– И мельницу разломали?

– Разломали. Ручей пересох, а подземный водоотвод, по которому вода текла в замок, засыпали.

– Круто, – сказал Алешка.

– И хорошо засыпали? – почему-то спросил папа.

– А что? – насторожился Мишель.

– А то, что к развалинам проложена тропка, вглядись.

– А… – Мишель махнул рукой. – Тут хватает всяких бродяг. Они иногда там ночуют.

– Неприятное соседство.

– Ничего. Мой Дворецкий живо находит с ними общий язык.

Безграничные владения Мишеля протянулись через весь холм, захватили часть вересковой пустоши и порядочный край болота.

– На пустоши я буду разводить фазанов, – мечтал Мишель. – Они очень красиво смотрятся со стороны, на фоне кустов и трав.

– А болото тебе зачем? – поинтересовался папа.

– Для романтики…

– Он там будет собак Баскервилей разводить, – пробормотал под нос Алешка. – Они хорошо смотрятся на фоне болот.

Конец ознакомительного фрагмента.