Дальше читаем заключение комиссии по расследованию: «В течение последних минут полёта в кабине слышны различные сигнализации и встревоженные голоса пилотов. Вначале расследования комиссия исключила возможность теракта и предположила, что главной причиной катастрофы могли стать ошибки экипажа или техническая неисправность авиалайнера. Данные, полученные из наземного радара ATC, подтверждали, что самолёт при пролёте грозы нестандартно набирал высоту, а затем стремительно снижался. В течение 54 секунд самолёт при скорости 1830 м/мин набрал высоту с 9750 метров до 11 300 метров, а 37 секунд спустя снизился до 8840 метров.

При полёте на эшелоне самолёт столкнулся с неблагоприятными погодными условиями – грозой и сдвигом ветра, что, возможно, привело к отключению автопилота.

В это время оба пилота допустили ошибки в пилотировании и не предотвратили резкое поднятие носа авиалайнера.

Аэродинамический подхват мог привести к потере скорости и сваливанию самолёта в плоский штопор». Можно почти со 100% уверенностью сказать, что так оно и было. Точь в точь, как с питерским самолётом Ту-154, летевшим из Анапы и упавшим под Донецком в 2006 году. Попадание в плоский штопор – самое страшное, что может произойти с большим самолётом. Видели когда-нибудь, как в тихую погоду осенью падает кленовый лист, вращаясь вокруг собственной вертикальной оси? Примерно так падают в плоском штопоре самолёты.

Это была третья жуткая катастрофа малазийских авиалиний за полгода. Невероятно. В среднем катастрофа каждые 2 месяца! Ну, как тут не поверить в пресловутый закон пакости? Но, как оказалось, и это ещё не всё. Спустя 3 месяца, Малайзия была в шаге и от четвёртой катастрофы, которой всё же удалось избежать. Перепуганные тремя катастрофами власти эту предпосылку к лётному происшествию просто скрыли. О ней стало известно только через год. И в газетах появились заголовки: «Пилоты посадили самолет в Австралии вместо Малайзии, напутав координаты». «Пилоты перепутали Австралию с Малайзией и прилетели не туда». «Малазийский самолет при приземлении ошибся континентом». «Пилот AirAsia ошибся и посадил самолет не в той стране».

Да не может такого быть, воскликнет неискушённый человек в делах авиации. Это только в песне бывает. Помните матроса Железняка: он шёл на Одессу, а вышел к Херсону.

Оказывается, и в жизни может. Ещё как может. Если в кабине сидят, мягко говоря, деградировавшие разгильдяи. Дело в том, что некоторые современные пилоты так уверовали в бортовые компьютеры, что перестали работать над собой и в кабине следить за состоянием полёта. А чего? Набил в компьютер маршрут, и он совместно с автопилотом приведёт самолёт в нужную точку.

Экипажу остаётся только сесть и зарулить на стоянку. Сотни раз так делали. И так к этому привыкли, что и забыли, как летать без компьютера. И вот летят они, летят, докладывают службе движения пролёт контрольных точек, диспетчера дают добро на дальнейший полёт.

А потом с земли увидели: борт докладывает пролёт контрольных точек, а его там нет. Вы куда летите, спрашивают. Как это куда – отвечают – в Малайзию, в Куала-Лумпур. Да нет, ребята – отвечают с земли – вы уже траверзом Австралию прошли и углубляетесь в океан. Возьмите поправку, курс такой-то.

И вот тут в кабине началась паника. Вместо того, чтобы отключить компьютер и перейти на обычный полёт в ручном режиме или автопилоте, лётчики начали терзать компьютер, вводя новые данные, не зная своего точного места. А компьютер ведь всего железо, мыслить не может. Что в него введёшь, туда он и поведёт самолёт. С новых введённых координат самолёт на нужный курс выходить не желал и снова разворачивался в океан на трассу, забитую в него ранее.

Короче, полностью потеряли ориентировку, о чём и доложили диспетчеру Сиднея, добавив, что сломался бортовой компьютер, и включили сигнал бедствия. По командам Сиднея вышли на аэродром и произвели вынужденную посадку.

Комиссия разбиралась недолго. Оказалось всё просто, аки мык бычий. Перед вылетом экипаж забил в компьютер… не тот маршрут. Как это можно сделать непонятно. И не заметь вовремя диспетчеры Сиднея, что борт их «обманывает», так и улетели бы ребята в океан. Позорный этот случай начальство решило скрыть и свалило всё на неисправность бортового компьютера.

И только через год дотошная пресса каким-то образом это раскопала. И без того круто спикировавшие вниз акции малазийских авиалиний подешевели ещё больше. Кампания несла миллиардные убытки, люди отказывались покупать билеты на их самолёты.

Пожалуй, за всю мировую историю авиации такого не было. Вот только сегодня – 12 марта – в мире упало три воздушных судна: в США, Иране и Непале. Так ведь в разных странах, а не в одной.

Сейчас вот уже три года самолёты Малайзии летают безаварийно. Видимо, пресловутый закон пакости выбрал лимит по катастрофам на десятки лет вперёд. И, слава богу.

––

Перепутала

За полжизни работы в авиации, где, порой, юмор и трагедия ходят рядом, я многого насмотрелся. А ещё больше наслушался.

Давно это было. Ещё в 70-х годах прошлого века в городе Куйбышеве, который ныне называется Самарой. В годы комми правления много городов с историческими названиями были ими переименованы в названия по фамилиям идолов социализма.

Много населённых пунктов переименовали. Ленинград, Ленинск, Ленинабад, Ленинакан, Сталинград, Сталинск, Сталино, Киров, Кировск, Кировабад… Да всё не перечислить. Вакханалия какая-то была!

В каждом районе был колхоз имени Ленина. А уж улицы Ленина и Сталина, как и многих других деятелей социализма, были в каждом городе и посёлке. Правда, Сталин позже к Хрущёву в опалу попал, и быстро всё убрали и переименовали.

Славное это было время – застойные брежневские годы – для авиации. Самолёты над страной носились днём и ночью, словно такси по столице, и гул в небе не умолкал. Это нынче – откройте флайтрадар, взгляните: и сотни машин в небе над страной одновременно не увидите. И редко видны в небе росчерки инверсионных следов.

А тогда десятки лётных училищ, учебных центров, школ высшей лётной подготовки готовили лётчиков, и, тем не менее, их катастрофически не хватало. За 2 недели экипажи вылётывали месячную санитарную норму и их места в кабинах занимали другие. И так круглый год. Пойти в отпуск летом мало кому удавалось. И в ходу у пилотов была присказка: «Солнце светит и палит – в отпуск едет замполит. Дикий холод, снег идёт – в отпуск штурман и пилот!».

Зимой интенсивность полётов несколько снижалась. А вот преподавателям училищ, центров переподготовки и тренировки везло: летом занятий не было и в профсоюзных комитетах почти всегда можно было найти путёвки к чарующим берегам Чёрного моря. Чем и воспользовалась старший преподаватель аэродинамики Куйбышевского УТЦ* Мария Юлиановна Юнакова. Но если путёвку можно тогда было достать просто, то вот летом билет на самолёт, да ещё в Сочи – довольно проблематично. Даже, если у тебя есть служебное требование.

Так и вышло. В кассе ей сказали: на ближайшие пять дней в Сочи мест нет. Мария Юлиановна была женщиной энергичной, с юмором, повоевать ещё успела в конце войны, летая на ПО-2, а вот взятки давать не научилась.

А всего-то надо было лишнюю десятку, а, может, и пятёркой обошлось бы, кассиру молча сунуть, и билет, несомненно, появился бы, как по мановению волшебной палочки. Схема эта в советском «Аэрофлоте» была отработана филигранно.

Но Мария Юлиановна никогда не давала взяток и не брала сама, не считая коробок с конфетами после экзаменов от благодарных учеников. Хмурая она вернулась в учебный отдел. Путёвка с завтрашнего дня, а она неизвестно когда попадёт в Сочи и никто ей пропущенных дней не продлит. Об этом она и рассказала начальнику штаба УТЦ.

– Вы что же, зайцем никогда не летали? – улыбнулся он.

– Как-то не приходилось, – вздохнула женщина. – Да и кто же возьмёт?

– Это вас-то не возьмут? – удивился начальник штаба. – Вас, которую знают все лётчики территориального управления? – И он взялся за телефон. – Лаврентьич, здравствуй! – поздоровался он с начальником штаба лётного отряда. – У тебя завтра кто на Сочи? Воронин? Телефончик дай его?

– Кого? Марию Юлиановну? – ответил Воронин. – Да какие проблемы? Пускай завтра подходит в штурманскую комнату перед вылетом и найдёт меня там. Или я её найду. Доставим в лучшем виде.

И обрадованная женщина поспешила домой.

Утром она с небольшим чемоданчиком в руках стояла у входа в штурманскую комнату. Проходящие лётчики все без исключения здоровались с ней, интересовались, куда летит. Узнав, что в отпуск, желали приятного отдыха. Её здесь знали все без исключения, как лётчики и проводники, так и прочая аэродромная братва, не раз учились у неё на ежегодных курсах повышения квалификации, а вот она, естественно, не могла помнить всех. То есть лица-то многих помнила, а вот фамилии и, тем более, имена сотен человек запомнить просто невозможно.

А вскоре подошёл и Воронин. Или Воронин – раз, как его звали в лётном отряде. Тот, который летел в Сочи.

– Здравствуйте, Мария Юлиановна! – поздоровался лётчик. – Я Воронин. На отдых летите?

– Да вот, пытаюсь, – смущённо ответила женщина. – Но мест свободных, как всегда, нет. Выписали служебный билет без даты вылета, и лети, как хочешь.

– Безобразие! – возмутился Воронин-раз. – Но не отчаивайтесь, служебные пассажиры у нас веса не имеют. Тем более, такие, как вы.

– Это как так? – женщина повела рукой, обрисовывая свои довольно внушительные габариты. – Ещё как имеют.

– Это на земле имеют, – улыбнулся командир. – А в самолёте – нет, поскольку вы не зарегистрированы. Вон, – кивнул в сторону перрона, – проходите к самолёту, проводники уже на борту. Скажите, я разрешил. Они всё устроят.

Ах, эти благословенные семидесятые годы прошлого тысячелетия! На лётное поле любого аэропорта мог пройти любой человек, и никто его не остановит и не спросит пропуск – их просто не было – не спросит кто он, зачем и куда идёт. Идёт – значит надо.

Это сейчас всю душу вывернут у человека, прежде, чем пропустить. А у пилотов ещё и полётное задание спрашивают, мало им пропуска. И их походные кейсы прозвонят, а если что-то не понравится, то и досмотр учинят. Всюду им террористы мерещатся с бомбами.

Как-то в Москве, кстати, автора этих строк долго мучили из-за съеденного им большого яблока, входившего в комплект бортового питания. Железа в яблоке много и при проходе через «подкову» оно фонит. Остальные члены экипажа, зная это, есть их не стали, сунули в свои походные портфели.

Хотя, вероятно, это и оправдано. Хитрый террорист может и лётчиком прикинуться. А в те времена командир имел право – негласное – взять в полёт своего человека и пристроить его на откидное сиденье или на кресло проверяющего (если такового нет) в кабину. Своими считались члены семьи, друзья и прочие, кого приводил с собой командир. И никто никого не досматривал и обувь снимать не заставлял.

Мария Юлиановна преспокойно прошла через служебную проходную и направилась к стоящим самолётам. Некоторые из них готовились к вылетам, и вокруг них копошился аэродромный люд. Только сейчас поняла, что не спросила у Воронина номер самолёта. Да, ладно – подумала – спрошу у кого-нибудь. У третьего от начала стоянки борта её громогласно приветствовал старейший авиатехник, учившийся у неё раз двадцать, и женщина помнила его фамилию. От многолетнего пребывания около ревущих двигателей он наполовину оглох, но как-то умудрялся проходить медицинскую комиссию.

– Здравствуйте, Мария Юлиановна! – проорал он. – Никак с ревизией к нам?

– Здравствуйте, Пименов! С какой ещё ревизией? Я ищу самолёт Воронина.

– А-а, так вы с ним летите? Тогда вот он, самолёт, проходите, трап уже подогнали, – снова проорал техник.

– Командир разрешил, – сказала она проводницам.

– Проходите в салон, Мария Юлиановна. Сейчас привезут пассажиров, рассадим их и найдём вам свободное место.

– Но ведь свободных мест, как мне сказали в кассе, нет, – удивилась Юнакова.

– Это у них там нет, а у нас всегда несколько свободных кресел улетает.

Девушкам и в голову не пришло спросить, куда она летит. Раз пришла на их самолёт с разрешения командира – значит знает. А вскоре привезли пассажиров. Как и говорили проводники, нашлось свободное место. Её усадили, пожелали приятного полёта. И через несколько минут самолёт взмыл в небо. Но курс взял не на Сочи, а… на Сургут.

В полёте проводница, принеся экипажу питание, между прочим, сказала, что в салоне находится преподаватель УТЦ Юнакова.

– Да!? – произнёс командир. – Чего это её в Сургут потянуло?

Проводница удивлённо посмотрела на него:

– Так ты же сам разрешил ей лететь с нами.

– Ничего я не разрешал, даже не видел её. Она без билета, что ли?

– Билет есть, но без регистрации. В кассе ей сказали, что мест нет.

– Не может быть! – воскликнул второй пилот, заглянув в сопроводительную ведомость. – У нас девять свободных кресел.

– Ничего не понимаю. Это точно она?

– Команди-ир! – укоризненно протянула девушка.

– А ну-ка, пригласи её в кабину. Не будем нарушать традицию. Тем более, что она сама когда-то на По-2 летала.

Да, существовала тогда такая традиция приглашать в кабину своих учителей.

Вскоре Юнакова неуверенно шагнула в кабину.

– Здравствуйте, Мария Юлиановна, – произнёс командир.– Что это вас в разгар лета на севера потянуло?

– Здравствуйте! – Юнакова кивнула экипажу. – А с вами, командир, мы виделись час назад. И причём здесь севера? Решили разыграть старую больную женщину?

– Да какая вы старая? – возразил командир. – А вот с вами мы сегодня не виделись. И летим действительно на север.

– Вы, Воронин, решили меня довести до инфаркта перед отдыхом? Что я вам плохого сделала? Даже неудов никогда не ставила, – с юмором произнесла женщина.

– Перед отдыхом? – воскликнул командир. – По путёвке в Сургут? Мария Юлиановна, а куда путёвка у вас?

– В Сочи, конечно, – неуверенно ответила она, видя, как весело и удивлённо вытянулись лица членов экипажа. Они уже всё поняли.

– А вы знаете, что у меня есть брат, он старше меня на двадцать минут?

– Нет, не знала. И… он тоже лётчик? Подождите! Вы у меня учились в разное время, а я вас считала за одного? И… сегодня я вас перепутала? И вместо Сочи лечу в Сургут? Мама моя! Отпуск начался весьма романтично. Надеюсь, вы меня в Сургуте на съедение комарам не оставите?

– Да нас мать родная иногда путает, а отец очень часто. Особенно, когда в подпитии. И начальство иногда путает. Мы вон зачёты и экзамены друг за друга сдавать ходим. А потом командир отряда распорядился: на зачёты по одному не приходить. Только обоим сразу. И проверяет пилотские свидетельства: кто Сергей, а кто Владимир. Мы один раз ими поменялись – не определил.

– Первый раз с такими близнецами встречаюсь. У вас даже голоса похожи. Но… мне-то вот, что теперь делать?

– Ничего. Отдыхайте, наслаждайтесь полётом. Сейчас вас покормят обедом «за счёт заведения». Ведь по документам вас на борту-то нет.

– И я ничего не вешу? Это мне сегодня ваш старший брат сказал.

Весь экипаж дружно захохотал.

– Мария Юлиановна, в Сургуте вы из самолёта не выхОдите. Перейдёте в кабину и будете находиться там, пока не уйдёт дежурная по посадке. А вечером мы будем дома.

– Я всё поняла, командир.

– А мой братец на Сочи взлетел после нас позже на 15 минут.

––

Самолёт под управлением командира Воронина – раз летел на север. А в другую сторону – на юг, летел самолёт под управлением командира Воронина – два. Прошли Саратов, когда проводница принесла экипажу обед.

– Там, в салоне, – сказал ей Воронин-два, – наш преподаватель УТЦ Мария Юлиановна Юнакова. Пригласи её в кабину.

Девушка скоро вернулась и сказала, что в списке пассажиров таковой нет. Нет её и в салоне.

– Как это нет? – возмутился командир. – Вы что же, прогнали преподавателя УТЦ? Я сам разрешил ей пройти на самолёт.

– Командир, мы все знаем её, но… никто не приходил, да и в списке пассажиров её нет.

– Чёрт знает, что творится в Аэрофлоте! Кругом бардак! Следи за приборами, – кивнул второму лётчику Воронин-два и вылез из кресла. – Пройдусь по салону. А в списке её и не должно быть.

Самолёт шёл на автопилоте на эшелоне 10100 метров, погода была прекрасной и большинство пассажиров уставились в иллюминаторы, созерцая планету с такой высоты. Воронин прошёл по салону в хвост самолёта, внимательно приглядываясь в лица людей. Юнаковой среди пассажиров не было. Женщин невозможно понять, подумалось ему. Прийти с чемоданом на вылет, получить разрешение и отказаться от полёта. Зачем? Что могло произойти за последние сорок минут до вылета?

––

Расстояние от Куйбышева до Сочи и до Сургута почти одинаково. И стоянки тоже всюду одинаковы по времени. И потому самолёты двух братьев близнецов вернулись назад почти в одно и то же время. На посадку заходили друг за другом, и их самолёты диспетчер руления поставил рядом. Подкатили трапы, открылись двери.

Как всегда, первыми покидают борт экипажи, потом выпускают пассажиров. По трапам со своих бортов они спускались одновременно. И каково же было удивление Воронина-два, когда он увидел своего брата, а рядом старшего преподавателя УТЦ Юнакову. И всё сразу понял.

– Вы, кажется, Мария Юлиановна, вместо Сочи слетали в Сургут? – спросил, улыбаясь.

– Слетала. Кто же знал, что в отряде работают два близнеца, которых даже мать родная путает. Вы сколько раз у меня учились оба, а я полагала, что один человек. Вот смотрю на вас: я бы тоже перепутала.

– Вы уже перепутали.

– Так вот получилось, – смущённо ответила женщина. – Только как я в Сочи доберусь теперь?

– Нет ничего проще. Подойдите завтра к вылету в штурманскую, найдите командира и договоритесь. Ну, как со мной сегодня, – захохотал Воронин-два. – Кто же вам откажет! А близнецов, кроме Ворониных в отряде нет. Ты завтра летаешь? – обратился к брату.

– Выходной.

– Ну, вот, видите! А я завтра рейсом на вечернюю Москву. В Сочи же утром вылет. Так что, не перепутаете, Мария Юлиановна.

На следующий день Юнакова улетела по назначению, но в УТЦ и лётных отрядах ещё долго вспоминали этот курьёзный случай.

УТЦ* – учебно-тренировочный центр.

––

Отличите, кто из них настоящий?

Сексоализм

Вот есть капитализм, есть коммунизм (несбыточная мечта), есть (теперь уже нет) социализм, о котором мечтали Ян Гус и Ян Жижка, когда ещё ни Маркса, ни, тем более, Ленина и в проекте не было. Есть и ещё какие-то измы. Плюрализм, например, тот же, который мы от апологета перестройки услышали. А сексуализма нет. Несправедливо. Ведь секс-то есть.

Кто говорит, что нет? Чтоб тебе его всю жизнь и не видеть! Правда, некоторые в СССР при социализме категорически утверждали, что его там – секса – не было. Но я лично не верю. А как я тогда там – в социализме – появился? И другие тоже. От непорочного зачатия, что ли? Так таким образом, говорят, только один человек в этом мире родился. Больше двух тысяч лет назад. А остальные всё образом греховодным рождались.

И нарождалось аж семь миллиардов на Земле. Вот стукнул я тут буковку, а в это время 240 тысяч новосёлов на планете прибавилось. Буцифал-то скоро не выдержит. Беда! Беда эта бесконтрольная рождаемость.

Помнится, красавица Индира Ганди, будучи премьером Индии, говорила: выделяем большие суммы на то, чтобы сократить рождаемость. Суммы эти улетают со свистом, а рождаемость растёт.

А что это, если не сексуализм? Так же и с Китаем. Десять лет боролись: не больше двух детей! Куда там! В прошлом году плюнули: плодитесь, как хотите. Но учтите, что жить скоро негде будет, да и воды всем не хватит. Янцзы с Хуанхэ мы почти загубили, эвон в России байкальскую водичку покупать стали.

Ё-моё! Да с такими-то их темпами рождаемости они и Байкал лет за 50 выхлебают. И китайцы, как тараканы, стали разбегаться по миру. Началась тихая китайская демографическая экспансия. Как, кстати, и исламская экспансия в Европу. Отнюдь даже не тихая, кстати, и спланированная за океаном.

К себе-то они никого не пускают. Хреново вам, господа арабы, в Африке? Так в Европу бегите! Там наша наместница в Европе Меркель всех обещала брать.