Вообще-то, в нападении и в самих нападавших было слишком много странного, а пояснения Лики только всё запутывали. То, что она говорит далеко не всю правду, понятно. Но по какой причине?

Допустим, основная цель нападения – это транспорт внешников и его содержимое, но ходовая часть машин была раскурочена, а грузовики муров практически уничтожены – то есть, на них уже не покатаешься. Тогда на чём нападавшие собирались вывозить груз, перевозимый транспортным модулем внешников?

Или цель нападения всё же иная? А если всё-таки груз, то тогда где-то недалеко стоит транспорт нападавших. Другого ответа быть не может, но Лика об этом молчит, а значит надо держаться очень настороже. Просто потому, что почти наверняка вместе с транспортом нападавших находятся и те, кто его охраняет.

Собственно говоря, сомнения в искренности гостьи у Платона возникли ещё вчера. Поэтому сегодня в состав медикаментозного коктейля он включил тройную дозу снотворного препарата, а когда девушка уснула, быстренько раскидал её оружие и выдернул из него ударники. Так – исключительно профилактически. Нельзя поворачиваться спиной к человеку, который тебе лжёт. Опасно для жизни, даже такой короткой, как у Платона.

Имелось ещё одно необъяснимо странное обстоятельство. Вчера Платон таскал короба внешников и уже к середине дня, несмотря на ударную дозу стимуляторов, был готов развалиться на куски. А сегодня перекидал двенадцать с лишним тонн боеприпасов, кучу оружия, снял два крупнокалиберных пулемёта с вертлюгов внедорожников, прочесал кусты да загрузил гранатометные комплексы, и ни в одном глазу. Не говоря уже о нервотрёпке с монстром и его командой. (О качественно продутых из заднего клапана штанах ни Платон, ни Тигр ни на секунду не забывали).

Платон даже дополнительно стимуляторы не принимал, а чувствует себя так, будто только что проснулся. Чудеса, да и только. Пить только всё время хочется – пять литров витаминизированной воды из аварийного комплекта выдул, а такое впечатление, что и не пил вовсе.

Домой Платон вернулся, сделав приличный круг, а не вёл машины напрямую, как вчера, и сначала посадил загруженные экранопланы прямо на воду поближе к дальнему берегу, включив на остающихся машинах режим маскировки. Теперь машины ни сверху, ни с любой из сторон никто в упор не увидит, а на мнение рыбок, даже реликтовых, Платону нагадить с поверхности воды – с каждой божьей тварью не насоветуешься. Это, кстати, пришлось сделать прямо с борта экраноплана, но рыбки не обиделись.

Затем егерь довооружил своего разведчика гранатомётами и боеприпасами к ним и вернулся обратно к каравану. Заодно и воды в озере набрал – жажда так и не проходила и начала достаточно прилично побаливать голова. Стимуляторы Платон заглотил, но видимого облегчения они не принесли.

Подлетев к дороге, егерь к самому каравану не полетел, а не слишком быстро – километров шестьдесят в час, – двинулся в беззвучном режиме вдоль дороги туда, откуда приехала колонна, справедливо рассудив, что транспорт нападавших может стоять только в той стороне и совсем недалеко от дороги.

Кто-то ведь должен был доложить командиру больных на всю голову нападавших о прохождении колонны и о составе и расположении техники в ней. Без грамотного целеуказания нападение было бы не нападением, а бесполезным пшиком – только людей ни за понюх табака положишь. Что, в принципе, и произошло.

Пролетев немногим более тридцати километров, егерь перевёл экраноплан на ту сторону дороги поближе к лесу и так же медленно двинулся обратно.

Ну, да. Вот они – стоят на крохотной полянке, плотно прижавшись друг к другу. Как Платон и предполагал, три обвешанных дополнительным листовым железом грузовика и три бронированных внедорожника, тщательно прикрытые маскировочными сетями. Крупных биологических объектов в радиусе пятисот метров нет. Съезд с дороги тщательно замаскирован, но с воздуха хорошо заметен, если уметь правильно и под нужным ракурсом смотреть.

На всякий случай Платон нарезал три круга, постепенно расширяя радиус, но живых ни в каком режиме так и не обнаружил. Живых не обнаружил, а обгрызенные кости Тигр нашёл почти сразу. Шестеро их было.

Судя по следам, именно отсюда пришла та стая монстров, которая завтракала на поле боя. Что здесь произошло, можно только догадываться, но если «предводитель дворянства» обладал даром маскировки, то всё становится на свои места – монстр дождался, когда все шестеро столпились недалеко друг от друга рядом с одним из внедорожников, нанёс несколько ударов и приступил к трапезе.

Гильзы вокруг отсутствуют, а вдавленные в землю автоматические карабины калибра… Какие здесь патроны?

Платон отомкнул магазин и выщелкнул один патрон. Ага! семь шестьдесят два на тридцать девять – имперский пехотный стандарт. Нагара в стволе карабина нет, с предохранителя не снят, патрон в патроннике отсутствует, а это значит, что мужчины даже за оружие схватиться не успели.

Монстры их убили, съели и пошли дальше – на звук затихающего боя, но ко времени их прибытия Платон оттуда уже улетел, и ему повезло, что обратно он вернулся только ранним утром. Транзитная бригада к тому времени уже нажралась халявного угощения, расслабилась и, нарвавшись на бесстрашного Тигра и обосра… сильно испугавшегося егеря с крупнокалиберным карабином и привычным желанием подороже продать свою жизнь, полегла в полном составе.

Обыскивал машины Платон аккуратно – народу на якобы бесхозном и открытом транспорте полегло немерено. Терпение его было вознаграждено, но сюрпризы стояли простенькие – на движение транспортных средств. По паре осколочных гранат под колёсами и у бензобаков на единицу грузовой машинерии (внедорожники заминированы не были) и по одному дистанционному фугасу на удаление транспорта от датчика, расположенного в семи метрах от машин. Тигр обнаружил датчик достаточно быстро, но всё равно кататься на машинах Платон не собирался.

Грузовые машины стандартные для этого мира – обвешанные толстыми листами железа борта, узкие бойницы, решётки на окнах и башенки с крупнокалиберными пулемётами на крышах. Пулемёты Платону не сильно требовались – в одно лицо их с крыши грузовика снимать задолбаешься, а вот патроны к ним он выгреб все. Не так уж и много их было.

Зато в одном из грузовиков стояло шесть ящиков с патронами калибра двенадцать и семь на карабин Платона. Маркировка незнакомая, но по внешнему виду один в один.

Все остальное место в грузовиках оставалось свободно, что только подтверждало догадку Платона. Именно на этих грузовых машинах стронги собирались вывозить свои трофеи.

Впрочем, несколько позднее крупнокалиберные пулемёты с внедорожников Платон всё-таки снял. Они стояли в спарке с автоматическими гранатомётами, а багажники машин были под завязку заполнены коробами с пулемётными лентами, патронами в цинках и гранатомётными улитками.

Подчистил продукты, забрал личные вещи – большой, раскладывающийся, бронированный планшет-книжку, пару очень неплохих биноклей, несколько полных фляг, три тепловизора, наколенники, кожаные перчатки без пальцев (удобная штука!), большой фонарь и ещё кучу самой различной мелочёвки.

Пришлось прихватывать ещё и здоровенный полупустой рюкзак, состоящий из трёх отделений. Вот в нём и нашёл егерь то, что тщательно искал на поле боя – две карты. Одну ближайшей округи, заполненную непонятными значками, а вторую, крупномасштабную – обитаемых земель, тоже с какими-то отметками.

Разбираться Платон сразу не стал – смысла это не имело. Да и голова разболелась совершенно не по-детски, а жажда стала уже навязчивой и руки сами открутили крышку на найденной в машине фляге.

Вонючая, пахнущая алкоголем жидкость ухнула в желудок. Платон и не заметил, как одним махом ополовинил флягу и только после этого понял, что это не вода.

Драный качкалдак! Чем от этого пойла несёт? Ковром, последние двадцать лет своей бесконечной жизни пролежавшим в собачьей будке?

Но как сказал всё тот же гранд-майор Сабиров на банкете, посвящённом окончанию курса Платона Гордеева годичного обучения в учебном полку, выкатив перед ошарашенными корнетами четыре ведерных бутыли чистейшего спирта: «Водку? Тёплую? В женском клозете из мыльницы? Не могу отказаться! И вообще, господа! Пейте, чем угощают. Морщить сфинктер будете на том свете».

Выпил, передёрнуло, завинтил крышку, хотел выкинуть флягу с этим гов… живцом как можно дальше и неожиданно понял, что жажда донимает его всё меньше, голова как по мановению волшебной палочки прошла, а состояние и настроение поднялись на несколько порядков.

Приплыли. Платон ошарашенно глядел на флягу с «лекарством». Это что же получается – он иммунный и ему эти жидкие экскременты пить остаток своей бесконечной жизни?

О том, что все жители этого «прекрасного и удивительного мира» по имени Стикс живут вечно и ничем кроме поноса (в смысле, пищевого отравления и отравления свинцом) не болеют, Платон тоже вчера услышал. А раз такое дело, то им с грысями пора пить красные жемчужины. Их накопилось раз в шесть больше чёрных, хотя, по словам раненой девушки, красный жемчуг значительно ценнее и безопаснее при приёме.

Информации из накачанной наркотиками гостьи Платон вчера насобирал много, и хотя и не принял все её слова на веру, запомнил каждый произнесённый девушкой звук. Тем более что бытовые и общие подробности Лика и не скрывала.

…Не скрывала… не скрывала… а что скрывала? Платон так и сел, где стоял. (То есть, на подножку грузовика).

Вот остолоп-то! Незнакомка упорно уводила разговор на местонахождение заимки, а Платон дал только пару общих деталей и приблизительное направление, умолчав о том, что заимка находится совсем рядом с дорогой.

А что девушка в своём забавном бреду говорила о стабе муров? Правильно – она говорила, что стаб находится где-то рядом, но они не смогли его найти. (То есть опять, мягко говоря, лукавила).

Не найти большой посёлок, окружённый четырёхметровым забором, построенным из бетонных блоков? (А иные заборы рядом с такими прелестными «соседями» долго не продержатся). Ню-ню! Свежо предание, да верится с трудом.

Не нашли или не искали? Выходит, что напавшие на караван стронги знали не только время прохождения каравана, но и местонахождение стаба муров и он, этот стаб, однозначно отмечен на найденной Платоном карте.

Что же получается? А получается, что Лика знает, где находится стаб муров, или может предполагать его местонахождение.

Что она там говорила? Стаб это место, где не бывает перезагрузок? А стаб Лесной, или как его чаще называют Сосновый, находится среди корабельного соснового леса, окружающего территорию стаба на многие десятки километров.

При этом некоторые куски этого леса периодически перезагружаются, но происходит это крайне редко. Раз в семь-десять лет, а некоторые кластеры и того больше. Поэтому стаб Сосновый так и ценен – в шаговой доступности нет быстрых кластеров с огромными толпами монстров, кочующих от кластера к кластеру в поисках халявной и беззащитной жрачки.

При этом Сосновый окружён лесами, болотами и крупными озёрами с достаточно большими островами. То есть хорошо защищёнными территориями, контролируемыми бандой кровавых отморозков под защитой представителей цивилизации, ушедшей в своём развитии далеко вперёд.

По словам Лики, база внешников находится в четырёхстах километрах от стаба Сосновый. Для грузового экраноплана или, как их здесь называют, вертолёта не расстояние, но внешники именно по земле тащат сюда караван с оружием в обмен на… что? Здесь пока пробел, но недостаток информации – это не страшно. Будет день, будет и пища, но не это главное.

Главное то, что пропавший караван начнут искать уже сегодня, а обнаружив, примутся прочёсывать ближайшую территорию и наткнутся на заимку. Жаль избушку, очень жаль. Придётся сжечь, а так любимых гурманом Тигром реликтовых рыбок выпустить на волю.

Наткнутся муры на пепелище, вызовут внешников, прочешут округу с воздуха и, обнаружив грузовики, придут к таким же выводам, что и Платон.

А какой Платон сделал вывод? То, что база стронгов напавших на караван внешников находится где-то недалеко от места нападения, и Лика о местонахождении этой базы прекрасно знает. Потому что находится она в каком-то редко перезагружающемся лесном кластере и при этом достаточно большом, чтобы разместить в нём ангар для трёх шеститонных грузовиков и трёх больших военных внедорожников.

Было ещё несколько нестыковок, сути которых Платон пока не понимал, а когда ты чего-то не понимаешь, то легко можешь оказаться на месте проигравших. Поэтому имперский егерь, прикинув первичные половые признаки к осязательному органу, принялся наводить порядок на загаженном пятаке, где хозяева этого мира слегка перекусили телами хозяев других миров.

Возвращался домой Платон, взяв сильного кругаля и крайне осторожно, но вокруг избушки всё оставалось пока тихо. Егерь проверил округу сканерами, но кроме Шуши, мгновенно почуявшей Платона и шлявшегося с хозяином мужа, и выскочившей из дома на улицу, никого на ближайших к заимке подступах не обнаружил.

Первым делом к девушке, так и плавающей в своих наркотически-сонных грёзах. Смена капельной системы с добавлением очередной дозы снотворного – рано Лике пока просыпаться. Очередная порция наркоты-спека, теперь с добавлением внутривенного живца (Платон ещё вчера узнал о возможности такого его приёма). И судорожные сборы всего, чего надо и не сильно надо, в Убежище.

В принципе, там есть всё, но повседневные продукты из кладовки и личные вещи надо забрать, а главное, разобрать и загрузить дедовскую самогонную систему – если уж становиться пассивным алкоголиком, то хоть хлебать качественную настойку, а не непонятно какую и кем произведённую бурду.

За это время остальные три экраноплана, повинуясь заложенной в компьютерные блоки программе, переместились на лужайку у дома, и осталось только разблокировать ворота Убежища и загнать машины в ангар. Разгружать их Платон будет потом.

Очистить от груза пришлось только личный экраноплан – на руках незнакомку и немногочисленные вещи, которые егерь забирал из избушки, не утащить. Убежище находилось хоть и недалеко, но не рядом – в недалёком отсюда овраге, по его дну весело бежит упомянутый ранее небольшой ручеёк. Дед был мужиком практичным и крайне умным: и о постоянном источнике свежей воды подумал, и о выходе на рыбное озеро (даром, что ли, зарыблял его остаток своей жизни?), и о лодках, стоящих у запасного выхода из Убежища.

Словом, работы у Платона было за гланды, и управился он только глубоко за полночь. Работал с оглядкой, периодически поднимая на полукилометровую высоту радиоуправляемый зонд, но пока никаких летательных аппаратов стационарный «Глаз» не обнаружил. В пятидесяти с копейками километрах поднимался столб дыма и уже к вечеру появился неясный шум двигателей – вот и всё, что произошло за остаток дня в округе.

В полной темноте, привычно отхлёбывая из фляжки вонючее пойло под названием «живец», Платон загрузил доверху тушками стерляди последний морозильный отсек. О вкусовых пристрастиях спасшего его сегодня лучшего друга забывать не следовало.

Электроэнергию для Убежища вырабатывал небольшой, но практически вечный ядерный реактор, с честью перенесший катаклизм перехода. Умная система контроля справилась с возникшей проблемой сама, иначе Платону даже проснуться было бы не суждено.

Впрочем, до недавнего времени у Платона Гордеева и так проблем имелось более чем достаточно. В то же время общее состояние его организма оставалось выше всяческих похвал. Голова не болела, тело не разваливалось, кожа на лице приобрела здоровый оттенок, а слабости как не бывало. Очень похоже, что вонючий местный стимулятор под знаковым названием живец работал много лучше, чем самые современные блокираторы и стимуляторы Императорского медицинского центра.

В крайний раз взглянув на фантастически чужое звёздное небо, Платон тяжело вздохнул, нажал на кнопку на личном коммуникаторе и совсем недалеко раздался приглушённый взрыв.

Очищенную от личных вещей бревенчатую избушку с обычной кухонной утварью и парой двуствольных охотничьих ружей с тремя десятками патронов с картечью и утиной дробью охватывало неспешное, хорошо видимое издалека, пламя.

Платон ещё раз вздохнул, вспомнив о вскрытой банке малинового варенья на одной из полок подпольной кладовки с остатками немудрёных деревенских закруток, и шагнул в тёмный, освещённый только тусклой аварийной лампочкой, переходной шлюз.

Бо́льшую часть дедовского варенья Платон, разумеется, упёр в Убежище. А чем ещё ему эту гадость по имени живец разбавлять?

Теперь оставалось только ждать. Если стронги сделали недалеко отсюда свою базу, значит, твёрдо знали, что их кластер в ближайшие месяцы, а то и годы не перезагрузится. А вот про свой кластер Платон теперь знал невероятное – на карте стронгов он был обозначен как самый обыкновенный стаб.

Маленький, прозрачный и беззащитный стаб. Место, которое никогда не перезагружается, а значит, у Платона и его пушистых помощников впереди очень много времени. Значительно больше, чем у муров и их покровителей, потому что этот кластер чуть менее двух суток назад перезагрузился, а перезагружается он настолько редко, что у бесконечно долго живущих здесь людей этот клочок земли обозначен как стабильная территория.

Теперь у императорского воина впереди целая вечность, и надо заполнить её смыслом, ради которого имеет смысл жить настолько долго.