Остальные трое типичные обитатели иностранных мест заключения для асоциальных элементов, а попросту говоря – уголовники. Камуфлированные штаны разных расцветок, берцы, автоматические карабины, разгрузки, надетые на голое тело, отчего видны руки, предплечья и плечи, перевитые синими венами и разрисованные разнообразными татуировками.

В Российской Империи подобные татуировки были не сильно популярны (ровно как и лица, совершившие уголовные преступления), но за её границами встречались достаточно часто.

Дело в том, что на родине Платона Гордеева за большинство преступлений против личности или собственности граждан существовало одно единственное наказание – публичная смертная казнь через повешение, но это были, так сказать, цветочки. За хищение императорского имущества или (упаси боже!) покушение на жизнь и здоровье любого имперского служащего преступника, совершившего подобную глупость, прилюдно четвертовали. Отчего количество асоциальных элементов в Российской Империи давным-давно скатилось к нулевой отметке.

Пленник. Нет… особых деталей не видно. В это время «Око», наконец, облетело автобус с другой стороны… чёрт! Это же девчонка! Раздетая, залитая кровью молоденькая девчонка зашлась в беззвучном крике – уголовники принялись отрезать ей сосок на левой груди.

– Кто старший?

– Как вы узнали про караван?

– Где ваша база?

– Говори, сука! Матку вырежу! – динамик коммуникатора включился неожиданно громко, но Платону звук был уже не нужен.

Незыблемые правила, впитанные с молоком матери, требовали незамедлительных действий, но работать приходилось строго по инструкции и «Око» выдало стандартную фразу, после произнесения которой имперский егерь имел полное право открыть огонь на поражение.

– Вы находитесь на территории Российской Империи. Сдайте оружие и поло… – очередь мгновенно обернувшегося боевика со штурмовым карабином разнесла «Око» на мелкие, никому не нужные детали, но первую пулю в голову получил именно «серебристый».

Он стоял ближе всех к бронированному автобусу и за спинами всех боевиков. Чуть помедлить, и опытный боец скроется в недрах столь необычной боевой машины – выковыривай его потом из этой жестяной банки.

Пуля, выпущенная из штурмового карабина, попала в забрало, но пробить его не смогла. И это пуля специального тринадцатого калибра? Впрочем, кинетический удар был страшен, и от него голова неизвестного резко откинулась назад. Видимо, скафандр представлял собой что-то вроде жёсткого бронежилета с гибкими сочленениями на шее и шейные позвонки не выдержали силы удара.

«Серебристый» ещё валился на залитое кровью, потрескавшееся дорожное покрытие (надо сказать достаточно странное), а снайпер, контролирующий сектор, обращённый к Платону, уже получил свой композитный гостинец. Прилетело ему точно в самую нижнюю часть затемнённого лицевого щитка каски.

Крупнокалиберная пуля, попавшая под небольшим углом, пробив щиток и не повредив каски, наверняка разнесла снайперу всю голову и, выскочив из нижней части затылка, разлетевшегося на осколки, выбила фонтан крови и мелких ошмётков мозгового вещества. Затем её части, распавшиеся при попадании во второе препятствие на ещё более мелкие компоненты, отрикошетили от бронированного бока автобуса и стремительно унеслись прочь.

Третья влетела штурмовику точно в висок – он так и не успел развернуться обратно. Его голова попросту лопнула, разбрызгав содержимое черепной коробки в радиусе полутора метров – стандартное действие керамического четырёхпульного боеприпаса с тандемно-параллельным пулевым размещением.

Платон стрелял как на тренировке. Баллистический блок исправно выдавал цели по мере убывания потенциальной опасности поражаемых противников. Остальные трое бойцами не были, хотя мгновенно ощерились автоматическим оружием, но оставлять уголовников в живых егерь не собирался. И формально, и фактически они нарушили несколько законов Российской Империи и должны быть незамедлительно уничтожены.

Эти отбросы любого общества, только что издевавшиеся над беззащитной женщиной, даже не поняли, что их убивают. Ещё три негромких хлопка, и следующие три трупа улеглись на выщербленный асфальт дороги. Платон, наконец, вспомнил, как называется это дорожное покрытие. Его уже лет двадцать в Империи не используют, но на Африканском континенте асфальт иногда Платону встречался.

Триста метров не расстояние ни для пули, ни для экраноплана. Короткий рывок и из зависшей в полуметре от земли машины выпрыгивают три стремительные тени. Платон, доставая два шприца, кинулся к девушке, грыси разбежались по полю боя разыскивать и, если понадобится, добивать живых.

Первый укол универсальный противошоковый, второй комплексный – обезболивающий и снотворный препараты. Через минуту незнакомке можно будет отпилить все остальные части тела – ничего не почувствует, хотя некоторое время будет в полном сознании. В принципе, она не должна ничего соображать, но незнакомка открыла глаза и достаточно внятно произнесла.

– Живец… дай… возьми флягу у любого… мне надо… – сказать, что Платон был удивлён, это не сказать абсолютно ничего.

В таком состоянии человек практически не контролирует окружающую его обстановку, но взгляд девушки был ясен, а слова осмысленными.

Недолго думая, егерь принялся обшаривать взглядом трупы и сразу же наткнулся на литровую флягу, висевшую на поясе у снайпера. Впрочем, самые разнообразные фляги были на всех видимых ему трупах кроме «серебристого». Которого, кстати, надо проконтролировать. Пуля пулей, но собственными руками значительно надёжнее.

Платон натужно встал с колен, в два шага дошёл до человека в скафандре, нагнулся, взяв его за голову жёстким хватом, и, откидываясь назад, резко дёрнул вверх. Раздался характерный треск – вот теперь всё в норме. Какой бы у человека ни был бронежилет, совмещённый с каской или шлемом, его гибкие сочленения не защитят шейные позвонки от подобного механического воздействия. Мимоходом Платон осмотрел забрало (теперь оно было непрозрачным) и подивился – пуля не нанесла поверхности практически никаких повреждений.

Прихватив первую попавшуюся флягу, егерь вернулся к девушке и принялся поить её. Странно, но незнакомка не выглядела умирающей – ей прямо на глазах становилось всё легче. Пила девушка тяжело, захлёбываясь и задыхаясь, но делала это сама и даже тянулась губами к фляге. Молодая женщина должна была умирать, терять сознание от потери крови, сочащейся из многочисленных ранений и порезов, но…

Платон даже мысленно выругался. Перетянутые жгутами, но не перевязанные культи ног не кровоточили, жуткие порезы на груди, руках и животе, казалось, нанесли несколько часов назад. Они ещё сочились, но всё меньше. А ведь Платон сам видел, как девушку резали ножом! Вон этот нож валяется!

Напившись, девушка спросила.

– Как тебя зовут? – голос её был тихий, но безжизненности, характерной получившим тяжёлые или смертельные ранения, в нём не слышалось.

– Платон Гордеев. Егерь Имперских угодий. Куусамский природоохранный заповедный комплекс, – ответил Платон скорее механически и поразился уже в который раз.

Измученное лицо девушки посветлело, её разбитые губы тронула лёгкая улыбка, и она отрывисто произнесла.

– Свежак!.. Невероятно!.. Свежак убил внешника и завалил группу Кинконга! Я хочу тебе кое-что сказать… только не перебивай… собери всё, что найдёшь у внешников: оружие, боеприпасы, бронежилеты, личные вещи, одежду, продуктовые комплекты – у нас ценится всё… – девушка прервалась, и Платон задал вопрос.

– Кто такие внешники?

Девушка качнула головой.

– Этот… в боевом скафандре… ещё собери все фляги… и… у всех наших есть… такие серо-зелёные виноградины и… горох… он на кусковой сахар похож… бери всё… не брезгуй ничем… личные телефоны-ноутбуки-рации… – голос девушки становился всё тише, а речь несвязнее – она, наконец, начала вырубаться.

Приличное количество времени её продержало на местных стимуляторах! Собрать мелочёвку недолго, хотя это достаточно муторное занятие, но сначала надо было перевязать девушке культи ног и два отрезанных уголовниками пальца и поместить её в экраноплан. В багажный отсек, правда, но деваться некуда – штатные места занимают грыси. Чем Платон в следующие двадцать минут и занимался.

Управившись с перевязкой и погрузкой раненой незнакомки, егерь принялся мародёрить. Серо-зелёные виноградины и «сахар-рафинад» попадались на всех без исключения трупах кроме «серебристого». Не сильно заморачиваясь, Платон сгребал всё подряд в один из здоровых рюкзаков, но максимально допустимый вес и объём в экраноплане не были безграничными.

Внешника Платон запихнул в экраноплан целиком – не смог сразу снять с него скафандр и отстегнуть автомат с чемоданом. Прихватил штурмовой карабин и гигантскую снайперскую винтовку с убитых боевиков. Закинул все фляги и вытряс все карманы и разгрузки. По крайней мере, те, что были на виду. Забрал некоторые виды стрелкового оружия и боеприпасы. Загружать было ещё до черта́ и больше, но место в экраноплане закончилось и Платон, приказав грысям занять свои места, тяжело забрался на пилотское сиденье.

Короткий полёт закончился на поляне у дома – загонять экраноплан в подземный ангар Платон не стал. Ровно как и не стал церемониться с дохлым внешником и намародёренными вещами. Не особенно заморачиваясь, Платон выгрузил всё это великолепие на землю у запасного входа в Убежище.

Девушку Платон занёс в избушку, положил на собственную кровать, обработал спасательным гелем порезы и поставил капельную систему с крововостанавливающим раствором, загнав в большую, разделённую на несколько отсеков пластиковую ёмкость пару шприцов универсальных антибиотиков.

Затем оставил Шушу охранять молодую женщину, дистанционной командой выгнал из ангара оставшиеся три экраноплана и, отослав на их автопилоты команду сопровождения лидера, отправился с Тигром к разгромленной колонне.

То, что Платон при поверхностном осмотре увидел в раздолбанном трейлере внешников, не поддавалось никакому разумному объяснению и требовало тщательного изучения. Да и вся ситуация в целом складывалась до обалдения необычно.

Во-первых, необъяснимое перемещение громадного куска неизвестной территории произошло в крайне короткие сроки и совершенно незаметно и беззвучно (едва слышные грозовые раскаты в тёмное время суток в расчёт не принимаются). То, что вместе с перемещением куска земли изменились ещё и погодные условия, Платон просто-напросто забыл, придавленный стремительно развивающимися событиями.

Во-вторых, связь так и не появилась, и навигатор экраноплана в упор не видел ни одного из шестидесяти семи Имперских спутников гражданской службы. Чего не могло быть в принципе.

В-третьих, некоторые растения за жёлтой полосой выгоревшей травы никогда не росли в этой широте. Здесь они просто не выжили бы зимой. К примеру, о попытках адаптации тропического кустарника фейхоа к северным широтам Платон даже не слышал. Не говоря уже о том, чтобы читать о такой сенсации в специализированном имперском вестнике.

В-четвёртых, транспорт внешников, их оружие, боеприпасы и экипировка не принадлежали ни одной армии мира, а технологии производства превышали земные на несколько десятков порядков. Кстати, на крышах транспортировочных модулей стояли не крупнокалиберные пулемёты, как в самом начале предположил Платон, а автоматические пушки неизвестной егерю конструкции и физического воздействия.

В местах попадания снарядов этого чудовищного оружия земля в буквальном смысле этого слова сплавилась, а люди и растения частично испарились. То есть Платон нашёл несколько частей того, что раньше было человеком. Всё остальное не было развеяно по округе или оторвано кинетическим воздействием – оно попросту исчезло, а куски тел на краях среза сплавлены и не кровоточили.

В-пятых, напавших на колонну всего четырнадцать человек вместе с раненой девушкой, но они выбили всю технику внешников и их помощников и уничтожили более девяноста процентов живой силы, пятикратно превышающего их численность противника. Никто из известных Платону профессиональных военных никогда не совершил бы подобной глупости – силы были абсолютно неравны, но ни дилетантами, ни идиотами нападавшие не выглядели.

Засаду спланировали очень грамотно, вооружение и экипировка бойцов подобраны идеально, а действовали нападавшие выше всяческих похвал, используя в числе прочего вооружения дистанционно управляемые противотанковые гранатометные комплексы. Именно из них и раскурочили бронированные транспортировочные модули внешников, и, если бы управление этими комплексами было продублировано, потери нападавших не составили бы и десяти процентов, а противник был бы полностью уничтожен.

Правда, при нападении неизвестные бойцы перебили сорок восемь пленников, перевозимых в двух грузовых машинах. Платон был абсолютно уверен, что огонь из стрелкового оружия вёлся по этим грузовым машинам специально. Все они имели характерные следы от перекрёстного огня четырёх единых пулемётов калибра семь шестьдесят два на пятьдесят четыре миллимерта производства тульского императорского оружейного заводского комплекса имени генерал-полковника Владимира Фёдорова. Что само по себе могло означать только то, что груз в этих транспортных средствах нападавших совершенно не интересовал.

При этом третий грузовик имел бронирование и получил только лёгкие повреждения ходовой части. В то же время он был полностью забит оружием и боеприпасами. В том числе и абсолютно неизвестными Платону образцами вооружения под стандартные патроны Российской Империи, Западного Содружества и Северного Заокеанского Альянса.

В-шестых, ни у кого из погибших не нашлось никаких документов, жетонов или служебных браслетов или коммуникаторов и (и это было необъяснимее всего) напрочь отсутствовали какие-либо лекарственные препараты кроме индивидуальных перевязочных пакетов и странных шприцов одноразового применения, наполненных ярко-оранжевой жидкостью. Обычно эти шприцы лежали в пластиковых коробках вместе с серо-зелёными виноградинами и странным сахаром.

Было ещё и в-седьмых, и в-восьмых, и в-двенадцатых. Перечислять можно было бы бесконечно долго. Странностей огромное количество, объяснений ни одного, а взять пленных Платон не удосужился.