– А где Андрей? – не утомляя Диму обычными приветствиями, нервно спросил старичок.

– А его нет, – ответил Дима и плотней закрепил полотенце на теле.

– Нет, нет… Его никогда нет. Он не заплатил за последний месяц, – и старичок смешно скривил рот – то ли от нервного тика, то ли от злобы. – Передайте ему, что если он не заплатит за квартиру… А вы кто, собственно говоря, такой? И что вы делаете в моей квартире в голом виде? Девок трахать собираетесь? Безобразие, молодой человек, полное безобразие…

– Я Дима, а вы кто?

– Я кто? Я хозяин этой квартиры! Разве вам не видно? Так вот… О чём это я?.. А, да… Полное безобразие… Встречать хозяина в голом виде. А где ваша женщина? Я хочу посмотреть на неё.

И старичок бесцеремонно отстранил Диму от входной двери и не раздеваясь начал ходить по квартире и заглядывать во все углы:

– Ага, нет никого… Но вы наверняка ждёте женщину… Я по вашему виду вижу. Верно я говорю?

Дима пожал плечами, разглядывая хозяина. Раздался телефонный звонок. Дима взял трубку.

– Глинский! Ты совсем дурак? – произнесла телефонная трубка пьяным голосом Галины Ивановны. – Убежал, не попрощался… Ирина расстроилась…. Она, наверное, тебя любит. А ты взял и убежал, оставив нас с этим бабником Власовым… Он начал к нам приставать, а нас и защитить некому…

– Галь, я сейчас занят. В чём вопрос?

– А вот и женщина появилась! Я же вас, молодежь, знаю… Хорошенькая хоть? —захихикал старичок.

– Ты, Глинский, пока Ляли нет, девок, небось, полную квартиру наприглашал… Нехорошо… – обиженно сказала Галина Ивановна.

– Галь, ещё раз тебе говорю, неудобно мне сейчас с тобой разговаривать, хозяин квартиры пришёл…

– А тебе всегда, Глинский, неудобно со мной разговаривать! Как девушек оставлять на поругание Власову, так тебе удобно! Убежал, обиделся… Это я с Ириной должна обидеться!..

Старичок смирно сидел на стуле, так и не сняв верхнюю одежду. Он внимательно слушал, о чём Дима говорит по телефону.

– Всё, Галя, я больше не могу с тобой разговаривать! Слышишь меня?

– Я тебя слышу, – вдруг мужским голосом ответила трубка, – это Андрей, ты меня слышишь?

«Так, – отметил Дима, – Галка в квартире у работника епархии».

– Слышу… Я тебя слышу.

– Отлично, если слышишь. Сейчас собирайся и опять сгоняй на Полярную улицу. Очень тебя прошу! Привези такой же пакет, но… Подожди, Галя!.. Не надо с меня снимать рубашку!.. Дай, пожалуйста, договорить. Привези пакет, это важно. Адрес помнишь? Деньги есть на такси?

– Деньги есть, – убитым голосом ответил Дима.

– Отлично, старик. Действуй!

– Вы, я слышу, с Андреем разговариваете? – заговорил старичок. – Скажите ему, что если он не заплатит, то я сдам квартиру… Я найду, кому сдать…

– Андрей! Здесь хозяин квартиры. Говорит, что ты не заплатил за последний месяц.

– Скажи ему, что он старый козёл и маразматик. Ни черта не помнит! Я ему три дня назад всё заплатил.

– Но, может, ты с ним сам поговоришь?

– На хрен он мне нужен? Ты там живёшь, вот и разговаривай. Всё, пока! Давай, гони на Полярную.

Старичок продолжал торчать в квартире и своим присутствием раздражал Диму всё больше и больше.

– Извините, не знаю как вас зовут, но мне надо идти, – объявил он ему.

– Меня зовут Флегонт Иванович. Я бывший актёр Малого театра. Я сдал квартиру Андрею. Это очень приличный парень, а вас я совсем не знаю… Встречаете меня голым… Знаете, это неприлично… Мне почти восемьдесят лет, и такая бестактность… Если вам надо куда-то идти, то идите. Я нахожусь в своей квартире, за которую не получаю денег. Полное безобразие! Сдаю квартиру одному, а живёт в ней другой, и ни тот, ни этот не платят мне денег… Что же это такое, куда мне жаловаться?

– Флегонт Иванович, успокойтесь, пожалуйста! Андрей мне сказал, что он заплатил вам за квартиру три дня назад.

– Я бывший актер, и такая бестактность… – старичок опять весь сморщился и вдруг заплакал. – Как? Почему? Где, по какому праву, какой-то Андрей, хотя и очень приличный молодой человек, мне не платит за квартиру?.. Полное безобразие…

Дима понял, что он находится в обществе маразматика, и что ему что-то надо предпринимать, чтобы успокоить владельца квартиры:

– Флегонт Иванович, хорошо. Я ещё раз передам Андрею ваши претензии, и вы непременно получите свои деньги.

– Спасибо, молодой человек! Забыл, как вас зовут… Но это неважно. Вы очень добры ко мне, а ваше тело источает такую силу… Можно, я иногда буду приходить к вам, и когда вы будете мыться, тереть вам спинку?

Дима ничего не ответил и начал собираться, чтобы ехать на Полярную улицу, хотя ему очень не хотелось туда ехать.

Через час Дима опять тащил тяжёлый бумажный пакет по лестнице в доме на Полярной улице. В этот раз он подогнал такси прямо к подъезду.

– Доплатить надо, – начал канючить шофёр такси, засовывая на заднее сиденье тяжелый бумажный мешок.

– Хорошо, – ответил Дима, – на месте решим.

На месте, на Кантемировской, они затащили пакет в квартиру, и Дима дал таксисту три рубля.

– А где же доплата за такую тяжесть? – возмутился, было, шофёр.

– А что, трёх рублей разве мало?

– Ты чего парень? Я шофёр, а не грузчик. Давай гони ещё хотя бы полтора рубля!

– Как тебя зовут? – спросил Дима невежливо, потому что все эти шофёры и все эти начальники ему начинали надоедать.

– Митяй, – ответил водитель.

– Вот что, Митяй… Митяй, пошёл на хер. Понял, Митяй?

Дима мрачно начал надвигаться на него, твёрдый и крепкий, как скала. Шофёр понял, что здесь ловить нечего и, бубня себе что-то матерное под нос, выскочил из квартиры.

Закрыв входную дверь, Дима пристально посмотрел на большой и тяжелый бумажный мешок. Он был аккуратно запакован, как почтовая бандероль, и Диме безумно захотелось посмотреть, что там внутри: «Второй раз я привожу эти бумажные мешки и совершенно не знаю, что в них. Якобы, груз для епархии… А может, в них находится что-то запрещённое… Я ведь совершенно не знаю этого Андрея…».

Дима пошёл на кухню, достал из холодильника не допитую бутылку водки, открыл её и налил себе полстакана: «Очень интересно, что же в этом бумажном мешке? Открыть и посмотреть? Но, наверняка, Андрей это заметит, разговор будет… Опять меня штрафом накажет…».

Дима выпил водку и позвонил Андрею. Вместо Андрея трубку сняла Галина Ивановна. Дима сразу узнал её голос. Она была пьяна:

– Вас слушают… Говорите… Ну, говорите!.. Вам, наверное, Андрея? Он в ванной, перезвоните минут через десять.

«Вот, чего я добился, – грустно подумал Дима, – хотел, как лучше, а получил чисто русский вариант: желанная девушка в объятиях человека, который является моим хозяином, а я его раб. Что же это за жизнь? Всё упирается в деньги… У кого они есть, тот и всему голова. А если их у тебя нет, то ты говно, козявка… Тебя можно унижать, прессовать и делать с тобой, что угодно».

Дима налил себе ещё полстакана водки, притом понимая, что этот стакан уже лишний. Но всё равно он его выпил, а еды дома никакой не было. Дима «закусил рукавом» и опять пристально посмотрел на бумажный мешок, стоящий в прихожей. Глядя на мешок, Дима опять набрал телефон Андрея, и опять ему ответила Галина Ивановна, что Андрей, ещё занят.

Дима захотел выпить ещё, но водки в доме больше не было. В нём вообще ничего не было: ни еды, ни вина, ни женщин, ни денег, ни покоя, ничего! Диме захотелось плакать, как маленькому мальчику, который потерялся на пляже или на вокзале. Он всхлипнул, но тут раздался телефонный звонок:

– Старик, это Андрей. Звонил?

– Звонил.

– Привёз, что должен был привезти?

– Привёз.

– Отлично. Груз в порядке?

– Вроде, в порядке.

– Что значит «вроде»? В порядке или нет?

– В порядке.

– Отлично. Завтра, Дим, я его заберу… Если всё в порядке, то с меня десять рублей.

– Ты же говорил о двадцати, – неожиданно для себя выпалил Дима.

– Ты что-то, старик, путаешь. Я не мог назвать тебе такую сумму…

– Андрей, я не знаю, по какому принципу ты оцениваешь мои услуги, но о двадцати рублях ты говорил точно.

– Дим, успокойся! Мы только начинаем вместе работать, а ты, я смотрю, уже в обиде. Так нельзя… Нельзя обижаться на компаньона, который тебя работой снабжает и не даёт умереть с голоду. Ты должен быть благодарен мне, что я даю тебе возможность заработать, а ты конфликтуешь, торгуешься, ставишь меня в неудобное положение. Одним словом, завтра я за грузом приеду и деньги тебе оставлю… Где? На трюмо. Всё, давай, спокойной ночи… Ах да, тебе тут Галина Ивановна спокойной ночи желает.

– Димочка, – в телефонной трубке раздался мяукающий голос Гали, – спокойной ночи, дорогой!

Утром приехала Ляля. Дима очень обрадовался: наконец-то его Ляля будет с ним, и не надо будет пить водку с проходными девушками, и не надо будет вечерами придумывать себе занятия. А то вечером, после работы, все сотрудники спешат домой, а Дима садится играть в шахматы с Петровым (это один противный малый из их отдела, который в шахматы играл сильнее, чем Дима). Это была первая причина, почему Дима не любил его. А вторая заключалась в том, что этот Петров стучал на всех сотрудников, так как являлся внештатным агентом КГБ.

Ляля прилетела в аэропорт Быково, и Дима ни свет ни заря поехал её встречать. Было ранее осеннее утро. На улице было ещё темно, когда Дима, подняв воротник своего плаща, прохаживался рядом с ограждениями аэродрома, всматриваясь в низкое небо. Самолет задерживался. Встречающие нервничали, и эта нервная атмосфера передалась Диме. Он тоже вдруг занервничал, и в его голове стали складываться страшные картины авиакатастрофы, в которой гибнет его Ляля. Почему у людей так устроена голова? Нет чтобы думать о том, как он встретит Лялю и отвезёт её на Кантемировскую… Кстати говоря, она будет удивлена: «Куда это ты меня везёшь»? Ляля снимала комнату у одной не очень здоровой старушки на Воронцовской улице, недалеко от Таганки. Так вот, вместо этого Дима, прохаживаясь около взлетной полосы, думал хрен знает о чём.

Вдруг из облаков беззвучно вынырнул самолет и, освещая мощным прожектором перед собой пространство, пошёл на посадку. Через пятнадцать минут Ляля обнимала и целовала Диму. Дима отметил, что её красота немного поблёкла, и девушка выглядела утомленной:

– Ну, как мама?

– Мама? Славу Богу… Была серьёзная операция, и врачи говорили, что её здоровье очень плохое. Но теперь всё позади, она пошла на поправку.

– Ну и отлично! Вижу, что ты устала.

– Да, приходилось с мамой сидеть в больнице и днём, и ночью. Отца жалко, он уже немолодой, страшно волновался насчет мамы. А мне приходилось и его поддерживать, и маму.

– Ну хорошо, что ты приехала! Соскучился я без тебя.

– Соскучился? Это хорошо! Значит, любишь меня.

Дима действительно соскучился по Ляле. Он ещё до конца не понял, любит ли он её или нет. Он просто привык к ней, проводя после развода с женой в обществе Ляли всё свободное время. Они сели на электричку, и Дима обнял девушку.

– А что же ты меня на такси не повёз? – спросила Ляля, прижимаясь к Диме своим горячим телом.

– Денег нет, – искренне сказал Дима. – Колочусь, колочусь, а денег поднять не могу.

– А с этим, как его?.. Андреем… Подружился?

– Да, подружился. Но моя дружба с ним мало чего пока мне даёт.

Дима привез подругу на Кантемировскую и сразу отправил её в ванну, а сам начал готовить утренний завтрак. Но только он начал поджаривать на сковородке яйца с колбасой, как раздался голос Ляли из ванной:

– Дима! Иди ко мне. Потри мне спинку!

Ляля сидела на корточках в ванной и поливала себя из душа. На её сногсшибательное тело лилось множество струек воды. Ляли хитро поглядывала на Диму, у которого сразу же зашевелился в брюках его «солдат». Дима взял мыло и очень нежно начал намыливать спину своей подруги, а потом её шею, её плечи и её руки. В какой-то момент Дима не выдержал и нежно поцеловал Лялю в плечико. «Ну, потом, потом, – капризно среагировала Ляля на его нежности, – помой меня сначала и расскажи, как тебе удалось снять эту квартиру?» Дима продолжал нежно мылить тело подруги и начал медленно рассказывать, как он у Андрея получил долю на эту квартиру. Димина рука коснулась роскошных, с торчащими сосцами, сисечек Ляли и потихоньку стала скользить по ним. Ляля стала постанывать, и Дима так возбудился, что его «солдат» готов был выскочить из брюк и пойти в атаку.

– Всё, спасибо, дорогой… Иди на кухню и приготовь что-нибудь поесть, я очень проголодалась, – ласково сказала подруга Димы, забирая мыло из его рук и готовясь намылить интимные части тела.

Дима дожарил яичницу, достал солёный огурец и порезал его. Также порезал хлеб и поставил на стол две рюмки. Ляля вышла из ванной, завернутая в полотенце, и сразу же села за стол, капризно спросив:

– А что мы будем пить?

– Водку будем пить, дорогая. Водку с дороги пить хорошо, водка расслабляет.

– А как же, с утра водку? Разве ты на работу сегодня не идёшь?

– Сегодня, Лялечка, пятница, а в пятницу у меня библиотечный день.

– Очень хорошо! Значит, ты сегодня будешь целый день со мной… Соскучилась я, Дим, по тебе.

И Ляля наклонилась через стол, обняв руками Диму за голову. Дима замер, наслаждаясь запахом молодого девичьего тела. Его правая рука опустилась на Лялино колено и медленно-медленно, как улитка по ветке куста сирени, поползла к «вратам счастья».

– Не надо Дим. Мне сегодня нельзя… У меня «дезо фрага», месячные по-русски.

Дима высвободился из Лялиных объятий и молча налил водки:

– С приездом.

– С приездом, – эхом ответила Ляля и выпила водку.

Потом она посмотрела на Диму и спросила.

– Ну чего ты надулся, дурачок?

Дима опять налил водки в рюмки и без слов и без чоканья выпил:

– Надулся? Ждёшь, ждёшь тебя, скучаешь… Мечтаешь о тебе… И вот, ура! Наконец-то ты приехала. Ведь тебя не было почти целый месяц. Уже почти зима наступила. И вот ты, наконец, со мной, а тебя не моги, оказывается, трогать. Это так грустно, Лялечка, так грустно!..

– Дим! Ну что ты расстроился! Потерпи один день, вон, сколько терпел…