Когда в Киото-сад
Впервые я попал,
Под мягкий листопад
Он души усыплял.
С тех пор который год,
На яви иль в бреду,
Я жду: грядет черед,
Когда к нему приду.
И каждый раз весной,
Когда к нему спешил,
Сад шелестел листвой
И время ворожил.
Настигнутый бедой,
В снегах петлял мой путь,
Я выбился из сил,
Сад, дай мне отдохнуть.
В смирении, без слез,
Замкнусь в печальном сне.
Хоть шепотом берез,
Сад, вспомни обо мне.
1999
По земле, что в инее,
Бродит рождество,
Небо светло – синее,
Сказки колдовство.
По холмам – взъерошенный
Зелени наряд,
В синь пруда заброшенный
Старых башен ряд.
В льдинках собираются
Стаи диких птиц,
В водах отражается
Древний замок Лидс.
Короли и воины
В вечный сон ушли,
На пруду в промоинах
Тени залегли.
Бродим мы, как сонные,
Гибкою тропой,
Небеса бездонные
Манят за собой.
Сказкой завороженный
Легкий лик луны,
Снегом припорошены
Синие холмы.
С белыми одеждами
Новый год спешит,
Новыми надеждами
Первый снег лежит.
1999
Мир замкнут глиняной стеной
и только стороной одной
Он обращен для созерцанья.
Здесь камень высится горой
И гравий мерною волной
Порядок чертит мирозданья.
Уносит ветер ближних гор
Пустых стремлений лишний сор,
И суетливые желанья.
Немых стволов лесной дозор,
Седых камней простой узор
Зовут в суть жизни возвратиться.
Века проходят, сад нетлен,
Свободы дух в дыханье «дзен»
В коане камня будет длиться.
Здесь мир безмолвный за стеной,
И только за горой одной
Предвестьем света стонет птица.
2002
Застыли лесные верхушки
В просветах январской зари,
Промерзшие за ночь макушки
Клонят к проводам фонари.
Резвится мохнатая Злата,
В сугробы ныряет пушком,
И шерсть в серебристых заплатах
Блестит придорожным снежком.
Скрещенных ветвей переплеты
Под тяжестью белых корон
Встряхнули шальные налеты
Крикливых замерзших ворон.
Над трубами тонко струится
Прозрачный белесый дымок,
Снежинки, как легкие птицы,
Возносит воздушный поток.
Поселок уютно и чисто
Мороз одеялом покрыл,
И солнечных пятен монисто
Рассыпалось в синий настил.
2003
Спасибо Господи за этот дивный сад
Зеленую траву, кусты и водопад.
Спасибо Господи за птичий тихий свист,
Уснувший лес, засохший желтый лист.
Спасибо Господи за серебро воды,
Она светла и не несет беды.
Спасибо, что отмел в лихие времена,
Чем соблазнял меня лукавый сатана:
Стяжательство, гордыню, похоть, лесть,
Отчаянье – всего не перечесть.
Спасибо Господи, что не дал ты мне власть
Достоинство других себе под ноги класть.
Спасибо Господи, что крест не тяжек мой.
Ты мне его вручил, с ним обрету покой.
Спасибо, что души заполнив пустоту,
Ты в жизни указал спасения тропу.
Спасибо Господи, что дал мне счастье жить
И, падая, прощать, молиться и любить.
2004
Светало. Дымка легкого тумана
Окутала залив античных нимф.
Из легкотканной пелены обмана
Сквозь хвою елей проступал Коринф.
Неугомонный филин осторожно
Предсказывал явление лучей,
И погасал в часовне придорожной
Неяркий свет мерцания свечей.
Накрыло серебристым покрывалом
Кусты, тропинки, переплет ветвей,
И только далеко за перевалом
Зарделись купола монастырей.
Все ожило. Вздохнули горы, море,
От птичьих трелей пробудился склон,
И вахту отстояв в ночном дозоре,
Затих в заливе древний Посейдон.
2005
Твердо знаю, что счастье не вечно,
Не расчислишь судьбы разнобой,
Но на этой реке бесконечной
Разливается мир и покой.
Города проплывают как тени,
Белым с золотом свечи церквей,
Заблудилось пространство и время
В запределье бескрайних полей.
Купол неба парит над водою,
Облака дружным стадом идут,
По бегущей волне чередою
Тени прошлого в вечность плывут.
Их маршрут – не в утеху прогулка,
И ушедшего времени ток
Отпоет неумолчно и гулко
Пароходный протяжный гудок.
Но за скорым речным поворотом
Вновь возникнут строенья, мосты,
Лишь вечерний закат позолотой
Тронит древних погостов кресты.
Твердо знаю, что счастье не вечно,
Позовет, посулит, подведет.
Как судьба в суете быстротечной,
Волга полные воды несет.
2005
Покрывало ночью ткали девы
Из реки, тумана и дождя:
Тихие старинные напевы
Не услышишь в ярком свете дня.
Пели песни о былых походах,
Белых чайках, волнах за кормой,
Городах, сраженьях и народах,
Что пропали в пелене речной.
Кораблю, заснувшему под пенье,
В сумраке туманно-дождевом,
Грезилось далекое виденье
О своем величии былом.
Был во снах он новгородским стругом,
В дальних землях славно погулял,
И лихих ушкуйников к подругам
С яркими дарами доставлял.
Что ж, что он своей судьбе покорный
Возит отдыхающий народ,
Но как прежде ловко и упорно
Бороздит просторы древних вод.
Утро встанет. Песней солнца звонкой
Позовет в речные дали плыть.
Белая трудяга-плоскодонка
Долго будет радость приносить.
2005
Догорал закатный вечер,
Шум стихал и легкий зной,
Колоколен белых свечи
Гасли в темени лесной.
Отсвет на воду ложился −
Рябь от низких облаков,
Далеко залив струился —
Не увидишь берегов.
Крики чаек закружились
В гулкой тишине ночной,
С кораблем мы заблудились
Между небом и землей.
Ветер лунный след качает,
Тени бродят в облаках.
Бакен фонарем мигает,
Крест прочерчен на боках.
Видно уж судьба такая,
Кто-то выбраться не смог.
Бродит вкруг волна глухая,
Гонит пены бурный клок.
Поскорей бы место это
В тишине ночной проплыть
И до утреннего света
Как тревожный сон забыть.
2005
Утро, хмурь. Рядами скачут
Облака среди небес.
Наш кораблик стонет, плачет —
В зыбь глубокую залез.
Впереди пустынный остров,
Глуше места не найти,
Этот остров так не просто
Левым бортом обойти.
Справа, слева, мелей блики —
Не туда плывешь дружок,
Как спасительные крики
Бьется по ветру флажок.
Чтоб со всем честным народом
Нам не сгинуть на мели —
Сбавь узлы, и тихим ходом
К дебаркадеру плыви.
Право борт, не черпать воду,
Нам еще вперед и вдаль.
В эту шалую погоду
К верной пристани причаль.
Эй, крепи швартовый к кнехтам,
Бросим трос – не проворонь.
Тише. Стоп машина. Эх ты,
Только колышек не тронь.
Встал корабль. Прервал движенье,
С ветром справился не зря.
Чудом плыло отраженье
Белых стен монастыря.
2005
Смеркался свет за темным лесом дальним,
Корабль качаясь к берегу пристал,
А над холмом вечерний звон печальный
Разрушенную церковь отпевал.
Вдоль Волги резко дул тревожный ветер,
О пристань бились буруны волны,
Казалось, нет такой другой на свете
В безвременье упавшей стороны.
У ресторана звуки песни пьяной,
Съезжаются машины в казино,
Притон шальной на острове Буяне
Сулит веселый ужин и вино.
Сгорела церковь, почерневший сразу
Большой старинный город запустел,
И воронье с далеких гор Кавказа
Над ним справляет черный беспредел.
В бурьяне городища – танцплощадка
И памятника столб в остатках плит,
А князь с него в разбитой камнем шапке
С укором древним на пустырь глядит.
И делит край, что так любил художник,
К рукам прибрав чужое как свое,
Без роду и без племени безбожник,
И кружит жадной стаей воронье.
2005
Был трубный глас строителю собора:
Приди и вознеси сей храм чудесный
Святой семьи. Не будешь ты укора
В своих дерзаньях слышать от меня.
Пусть отблески духовного огня
Осветят твой талант, как свет небесный.
И Гауди, как верный пилигрим,
Что позван был призывом поднебесья,
Спеша в мечтах, слагает в камне гимн.
Взрастив собор, как редкий цвет в горшках,
Вычисливая куполы, в мешках
С песком проверив тяжесть равновесья.
Собор растет. Его давно уж ждали,
Растет, закинув в небо шапки башен,
Разверзнув смело сумрачные дали,
Двенадцати апостолов краса
Явить земле решила чудеса
В соборе, что сродни надеждам нашим.
Как солнце согревает рой опят
Из тлена пня пробившихся к свободе,
Так дерзость архитектора опять
Прутом железным сверлит свод небесный,
И множество узоров бесполезных
Вкруг башен вьются по последней моде.
Грибы, улитки, змеи и сучки,
Деревья, что заживляют раны,
Вросли в собора тело. Светлячки
Блестят на завершеньях башен сложных.
Цветных каменьев шепот осторожный
Заворожил собор, как мир наш странный.
И мы родимся, чтоб создать собор —
Внутри себя его ведь каждый строит —
И выметать пустых желаний сор.
Нам завершить строенье не придется,
В мечтах и снах лишь это удается,
Пока земля сырая не укроет.
И мудрый архитектор не успел
Достроить свой шедевр во славу Бога.
Внезапно устранив от славных дел,
Трамвай его унес не в смерть, а в вечность,
Но множится собора бесконечность,
И всем дана в бессмертие дорога.
2005
Блаженный мир, приют иберов,
Трудом, упорством, крепкой верой
Веками обживался край,
И готы, франки и арабы,
Как раньше Рим, добра награбив,
Бежали вспять, покинув рай,
Где беспредельна гладь морская,
И синь от края и до края,
В оливах серебро долин,
Спокойных рек немолчный голос,
Под легким ветром спелый колос
Вздымает грудь больших равнин.
Над ними горная гряда
Пасет небесные стада
И клочья серого тумана
Ложатся вниз больших долин,
Так заползает в душу сплин
С порывом ветра трамонтана.
На горизонте пароход
Застыл как страж небес и вод,
Он разделяет море с небом,
То он плывет, то вдруг летит,
И в глубь бездонную глядит,
А лунный след катится следом.
Пушистые верхушки пиний
Ласкают неба купол синий.
В их фиолетовых стволах
Таится сумрак южной ночи,
Прибой глухой волной рокочет,
Мерцают звезды в облаках.
2005
В стране,
где праздником чтут бои быков на аренах,
Хлеба на башне цветут, золотые яйца на стенах,
В багровом замке,
что влез на холм над синей долиной,
Вперив в купол небес глаз из стекла мушиный.
В той ампурданской дали,
за горной цепью надежной,
Рос без забот Дали, далее − славный художник,
Семейства любимый сын стряпчего из Кадакеса
Сальвáтор Филипп Жозинт,
герой представленной пьесы.
Он странным ребенком был,
сверчков как огня боялся,
Один по скалам бродил,
с людьми краснел и стеснялся.
Однажды к нему придет удача в жаркое лето —
Он встретит семью Пичот, артистов, певцов, поэтов.
И стал заносить в дневник рисунки, кроки, сюжеты
Гравера ученик, эксцентрик с душой поэта.
В ярких полдневных снах
являлись к нему виденья,
Ночью в сырых углах мерещились приведенья.
Потом он их рисовал в жажде запомнить чудо,
И к деяньям Творца равнял собственные причуды.
В театр жизнь превратив в стенах своей квартиры,
Он сам себя окрестил великим спасителем мира.
Творец лукавых идей, придумщик новых обрядов,
Автор и лицедей причудливой клоунады,
Уж так угостить он мог свежей своей находкой,
Как будто ее Господь Бог
испек на своей сковородке.
Там рыбы плыли в облаках
с хвостами из ярких перьев,
Слоны на длинных ногах
трубили в кронах деревьев,
Пронзали пики усов
с портретов маркизов и графов,
Бродили средь диких лесов пылающие жирафы.
Но так от века велось,
в испанских старых поверьях,
Хлебами время свелось на ветках сухих деревьев,
В волшебных и вещих снах
терялись люди беспечно,
Сады в бумажных цветах их увлекали в вечность.
И как-то бродя в раю нескромных нагих видений,
Он встретил музу свою в саду земных наслаждений,
Но словно его появленья
всю жизнь с надеждой ждала
Со дня своего рожденья Елена – Леда – Галá.
Служанка, мать и жена открыла рая земного
Ворота, и в даль она Дали возносила как бога.
Среди беспутных друзей
хранила от бурь житейских
Лошадка волжских степей,
колдунья полей Елисейских.
Пары дружней не сыскать.
Судьба щедра на подарки,
Если ее оседлать. В проем Триумфальной арки
Фортуны катил колесо,
разглядев в волшебную призму
Его талант Пикассо, бессменный создатель измов.
И всходит славы звезда за яркий талант в награду,
В соперниках города в их честь устроить парады.
Мир покорен. У ног слава кружит болидом,
В моду входящий слог —
всесильный «Dollars Avida»
О проекте
О подписке