2

***

Первое утро одиночества Сергей почти не помнил. Запил с тоски основательно – понял, что Дашка ушла навсегда. Это была суббота. Сквозь пьяный туман видел стакан перед собой, несколько бутылок, пустых и ополовиненных. Кажется, раза два вываливался в «шизу», как называл то состояние, когда мир становился нереальным. Но быть уверенным в этом не мог, может быть, показалось. В таком состоянии чего только не покажется. А когда в воскресенье он кое-как, собрав все силы, привел себя в порядок, то увидел, что его штаны заляпаны грязью, а кроссовки и вовсе превратились в два глиняных комка. Все бы ничего, по пьяному делу чего не бывает, свинья грязь везде найдет. Но в том-то и дело, что даже если бы Серега и выходил на улицу, а потом забыл об этом… Грязи-то в городе не было почитай уже месяца два. Разве что пыль. А грязи не было. Жаркое лето было, сухое. Ни облачка над городом, а уж дождей и подавно не было. Откуда на обуви по килограмму глины, ломать голову не стал. И чтобы не свихнуться на этой теме, сбегал в магазин. По дороге назад узнал от соседа, что ночью он сильно буянил и куда-то рвался, но из подъезда его не выпустили и затрамбовали обратно в квартиру. Нет, грязи на нем не было. Да, соседу сверху выбил зуб, а соседу снизу разбил нос и, в общем-то по гроб обязан обоим. Чтобы не загружать себя мыслями об этих долбанных комках глины, снова нарезался. А они, эти проклятые кроссовки, стояли перед глазами. Где он нашел грязь, если никуда не выходил? Или это не шиза? А, какая теперь разница! Дашку теперь все равно не вернуть. Такие, как она, если уходят, то не для того, чтобы вернуться. И от этой мысли хотелось выть. Снова сорвало резьбу.

***

Сергей проснулся и, как обычно, глаз открывать не стал. Он любил пробуждаться по частям, смакуя свои чувства, как бы перескакивая с уровня на уровень. Вот он одной ногой еще во сне, но уже все осознает. Вот уже почти пришел в себя, но еще отчетливо помнит свой сон, еще живет в нем. И вот, наконец, реальность пересиливает, перетягивает и выдергивает его из объятий морфея.

Что за идиотский сон ему приснился? Шторм, какое-то дикое племя… Ар… аргулиды какие-то… чушь! И еще… Его убили во сне? Обычно не успевали. Он всегда просыпался за мгновение до смерти. Вообще, где-то читал, что любой человек не даст себя убить, проснется. Защита такая… А его вроде убили. Убили?

Дыхание перехватило. А ведь и, правда, убили! Сергей резко поднялся и только сейчас ощутил холод. Вокруг было темно. Не совсем темно, просто сумрачно. Он не видел, что находится вокруг, но свои руки различал. Сидел на холодном гладком камне, отполированном временем. Он был абсолютно голым. Рядом никого, только где-то капала вода, будто на кухне неплотно закрыт кран. Но теперь стало ясно, нет никакой кухни, нет никакого крана, все это осталось там, по ту сторону воздуха.

И этот запах тления… как он его раньше не ощущал? Будто здесь сотня мертвецов… Вот черт! А ведь так и есть! Вспомнил, как разглядывал скелеты, лежавшие по всей пещере в разных позах.

И эта смерть во сне… Да и сон ли это? Дотронулся до груди и ощутил какую-то неровность, которой раньше не было. Не должно быть. Провел пальцем. Вторым… третьим. Ладонью. Шрам… ведь не было никакого шрама. Откуда бы взяться… Керал? Это… Что это за имя такое? Ах, да, этот мезозойский дедок из сна… Но ведь это… не сон? Ведь на самом деле все это было! И нож… и хруст ребер… и сердце… Стук-стук. Стук-стук. Стук. И затихло. Правда? Это все – правда? Нож… удар… и стихи эти странные…

А я отблагодарю его тем,

Что он станет мной,

Таким же великим, как я,

Таким же сильным и мудрым.

Таким же сильным как я,

Таким же мертвым,

И недоступным для врагов,

Вечным для друзей.

…Прижал ладонь к сердцу. Стука не было. Пощупал пульс на руке. Не нашел. На горле. Тоже. В висках не стучало. И в ушах. Сердце стояло. Стояло? А, может, его и не было? Ведь откуда этот шрам на груди?

«Эти ублюдки мне сердце вырезали? – мелькнуло в голове. – Я теперь без сердца? Я теперь мертв? Но тогда почему же я могу сидеть, двигаться? Может, у меня просто крышу снесло? Окончательно резьбу сорвало? Может, я в психушке? Сейчас доктор придет, укол вкатит и все будет хорошо».

Тишина взорвалась голосом Керала.

– Ты пришел в себя? Я боялся, что тело не выдержит и сломается.

– Ты что со мной сделал, ты, полиглот хренов? Почему я сердце свое не слышу? Что ты сделал со мной? – заорал Сергей, поднимаясь на ноги.

Он стоял в полумраке босыми ногами на холодном камне и вертелся в разные стороны, пытаясь увидеть Керала. Коленки дрожали от слабости.

– Свершилось пророчество, – сказал Керал, но остался для Сергея невидимым. – Ответь мне, о, Великий, слышишь ли ты меня?

В голове Сергея что-то тяжело заворочалось, чьи-то мысли, чужие мысли, которых никогда раньше не замечал. Его рот вдруг неожиданно скривился, и сквозь стиснутые зубы вырвалось несколько слов на местном языке. Гыр-гыр-гыр. Сергей вдруг понял, что сказал, хоть и не знал языка аргулидов.

– Да, я здесь, я наконец, снова ощущаю тяжесть человеческого тела, – сказал Сергей на языке аргу.

Схватившись за голову, он закричал и скатился с камня на ледяной пол. Пополз в темноту, подальше от собственного страха. Спрятаться. Забыться. Забиться в угол. Там его никто не найдет. Никто.

– Успокойся, Аргули, – услышал над собой голос Керала. – Ты еще не научился управлять этим телом. Научишься. Со временем ты привыкнешь.

– Я не Аргули!!! – заорал Сергей. – Отпустите меня!!!

Старец склонился над ним. Сергей его не видел. Уткнулся лицом в пол, и, обдирая кожу, продолжал ползти. Подальше. Во тьму. Где его не найдут.

– Аргули, ты меня слышишь? – громко сказал Керал.

В голове Сергея снова заворочались тяжелые мысли. Они вязко трансформировались в слова, и вдруг он против своей воли сказал:

– Да, я тебя слышу, Керал. Медноголовый не ушел. Он остался. Он рядом со мной.

– Ты сможешь его оглушить? Помочь тебе?..

Голос Керала звучал сверху, а Сергей полз во тьму и в то же время говорил чужие слова.

– Не надо, – из его рта продолжали вырываться слова, которых Сергей не говорил. – С ним можно договориться. Он силен, раз смог удержаться в своем теле. Он может мне пригодиться.

– Но ты не управляешь его телом? – голос Керала был несколько удивленным.

– Нет, – ответил кто-то вместо Сергея. – Предоставим это медноголовому. Сейчас он слишком напуган. Я пока оставлю его, пусть успокоится. Постарайся объяснить ему.

Тот, лишний, кто находился в голове, замолчал, и Сергей провалился во тьму. Падал он долго, колодец был глубоким. Вот только свет в конце так и не забрезжил. Или это снова шиза навалилась? Вот бы снова вывалиться в привычном мире. Там где нет этих ужасных людей. Там, где не вырезают сердца на каждом углу…

***

…В ладонь ткнулось что-то мокрое и холодное. Сергей открыл глаза. Он лежал на полу. В закопченном потолке светилась дымовая дыра. Небо сквозь нее казалось желтоватым – никогда не видел такого. В нос ударил запах псины. Огромная черная голова со взлохмаченной шерстью возникла перед его лицом, закрыв потолок с кусочком неба. Шершавый как рашпиль язык полоснул по щеке.

– Фу! – сказал Сергей и пес отодвинулся, посмотрев на него умными и хитрыми глазами. Одно его ухо стояло как накрахмаленное, второе висело.

– Проснулся? – раздался знакомый голос. – Акыз, отойди от человека, пустая твоя голова!

Пес, опустив голову, понуро побрел к выходу. Сергей приподнялся на локте, провожая его взглядом. Потом посмотрел на Керала.

– Что произошло? – спросил он, не отводя взгляда. – Я болен?

– Нет, медноголовый, ты здоров. Теперь ты не должен бояться болезней.

Керал присел рядом с ним на корточки. Сергей опустил взгляд и увидел свою одежду, сложенную прямо на песке. Рядом лежал телефон, завернутый в полиэтиленовый пакет. Протянул руку, развернул, включил трубку. Сети не было, аккумулятор почти полный. На всякий случай проверил сообщения, но папка оказалась пустой. Снова выключил и замотал в пакет. Поднялся, взял вещи, оделся. Куртка неаккуратно зашита. Как раз на том месте, куда во сне Керал вонзил нож. Крови почти не было, ее кто-то старательно оттер. Несколько крупных пятен все же оставались заметны.

– Это все… – Сергей прикоснулся рукой груди. – Все это было?

– Да, – глаза Керала заблестели. – Пророчество свершилось. Теперь ты и Аргули – одно целое.

– Я… я не слышу сердца. – Сергей расстегнул куртку и рубашку, прижал ладонь к груди, нащупав бугорок шрама. – У меня будто нет сердца.

– Нет, Медноголовый, у тебя сердце есть, – торжественным тоном произнес Керал. – Сердце пророка, сердце нашего повелителя.

– Это…

Сергей отвел руку в сторону и посмотрел на грудь. При свете, пробивавшемся сквозь дымовую дыру, он разглядел длинный шрам во всю грудь, зашитый грубыми толстыми нитями.

– Что это? – Сергей указал пальцем на шрам.

– Сердце, – ответил Керал. – Оно не бьется. И не будет. Это сердце Аргули. Оно долго хранилось в склепе, пока не пришел ты. Теперь ты будешь пророком.

– Не мое… сердце? – осипшим голосом спросил Сергей. – А… мое? Мое где?

Керал поднялся с корточек. Неопределенно взмахнул рукой:

– Твое лежит там, где прежде было это. Может быть, потом я засуну его обратно.

Он говорил это таким тоном, будто речь шла не о сердце, а о каком-то пустяке. Так, взял в долг стольник, с зарплаты верну. Сергею стало не по себе. Нет, не страшно. Бояться он уже перестал. Просто неприятно. Будто кто-то взял без разрешения его вещь и не положил на место. Или даже сломал. Когда люди трогают твои вещи и портят их – это всегда неприятно.

Сергей провел ладонью по шву и спросил:

– Аргули где? Со мной? В голове моей?

– В сердце, – ответил старый хрен.

– Я теперь с пророком в сердце, – Сергей попытался улыбнуться, но не смог.

– Может быть, ты потом вернешься домой, – сказал Керал, помогая ему подняться. – Но я обещать ничего не могу. Я не знаю даже, что будет в скором будущем. Я ведь не пророк. Я лишь его верная рука.

Сергей, поддерживаемый Кералом, прошел к достархану, расстеленному прямо на песчаном полу. Скатерка была едва ли не затерта до дыр, пропитана жиром насквозь, в общем, была такой, каким и должен быть стол кочевников. Яств на этот раз было немного, только плов, источающий пряный аромат тмина, несколько подсохших кусков лепешки, и большой кувшин вина. Есть не хотелось, но вино пришлось кстати. Они присели перед «столом» и Керал, коротко помолившись своему богу, взял кувшин. Сергей пытался примоститься поудобнее, но не получалось, всякий раз что-то мешало – он затосковал по стульям. Поначалу тупо ныло в груди, но боль быстро прошла.

– Я, так понимаю, теперь должен исполнить роль Аргули? – спросил Сергей, глотнув кисловатого вина. – Стать вашим… властителем?

– Не совсем так, – Керал расположился на краешке дастархана с таким комфортом, как это может сделать только азиат, привыкший к подобным условиям. – Ты, Сухраб, – не против, если я буду тебя так называть? – ты никакую роль исполнять не будешь. Ты нужен только для того, чтобы донести слова пророка до наших ушей. Ты – мост, по которому Аргули перебирается к нам из мира тьмы. Вообще, странно, что ты здесь… очень странно. Твой разум должен был уйти далеко-далеко, спрятаться глубоко в голове и его место должен занять Аргули. Но ты оказался силен, не уступил своего тела. Я предлагал оглушить тебя, чтобы твой несовершенный разум не мешал нам, но Аргули захотел оставить все как есть. Раз ты нашел силы удержаться в своем теле, то можешь сослужить нам хорошую службу, так он подумал. Я бы не рассчитывал на это, но если решил сам Аргули, то значит так и есть.

Сергей мысленно поблагодарил незнакомого ему человека, практически разрешившего жить. Ему понравилось благородство Аргули, и показалось, что с таким человеком наверняка можно найти общий язык. Подружился бы с ним, если бы жили по соседству.

– А он, Аргули, сейчас нас слышит? – Сергей посмотрел на Керала, пригубившего вино из пиалы. – Он… во мне?

– Да. Он там, где находится его сердце. – Старик Хоттабыч прикоснулся ладонью к своей груди. – И он там не один, с ним его верная сотня нукеров, – Керал поставил пиалу на скатерть.

– Ка-ка-кая с-сотня? – опешил Сергей. – Ну, вы прямо как таджикские гастарбайтеры! Договаривается один, а в квартире живет целая сотня.

Керал черного юмора не оценил и стал объяснять:

– Его нукеры, скелеты которых ты видел в склепе. Они защитят и тебя, и всех твоих друзей от любого, кто посмеет поднять на нас руку.

– Нет, так не пойдет! – воскликнул Сергей. – Я что вам, патологоанатомический центр? Зачем мне сотня трупов? На фиг они мне нужны?

Керал не слушал, хотя и смотрел на него. Взгляд сделался странным. Он смотрел на Сергея, а видел в нем другого человека:

– Аргули, ты слышишь меня? Готов ли ты принять власть в свои руки?

Сергей прислушался к своим ощущениям. В голове никаких чужих мыслей, тело подчиняется ему, и только ему. Может быть, все это неправда? Может быть, нет никакого Аргули? Ведь на самом деле так не бывает, ведь это просто шизофрения, раздвоение личности.

Но вот в его горле заквохчало и другим, незнакомым голосом он сказал:

–Да, Керал, я тебя слышу. Я думаю над тем, как спасти мой народ. Раз уж ты сам спросил, то я скажу. Готовь верблюдов, завтра мы идем к нашим восточным братьям.

Глаза Керала оживленно заблестели.

– Мы идем в становище хана Эмбета?

Сергей сидел перед достарханом, пучил глаза, закрывал руками рот, но все равно продолжал говорить:

– Да, и не только к нему. Я соберу всех под своим началом. Хватит братьям жить в раздоре. Пора объединяться.

– Разве он примет наше предложение? – в голосе старика сквозил скепсис.

Сергей сдался, опустил руки и просто смотрел на Керала и слушал свою стройную речь:

– Надо сделать так, чтобы принял. Я докажу ему, что сила теперь на стороне аргу. Покажу Эмбету несколько чудес, и он поверит. Если мы не будем вместе, даже я ничего не смогу сделать, люди аргу рассеются как песок. И даже те, кто решит остаться в стороне в надежде выжить – тоже погибнут. Но если все племена объединятся и мы станем жить как и прежде – одной большой семьей, то великая пустыня со всеми ее оазисами снова станет нашей. И море нашим будет и земли на том берегу.

Сергей слушал разговор Аргули и Керала с широко распахнутыми глазами. Он слушал, а его рот продолжал говорить, говорить, будто не принадлежал ему. Лицо его словно одеревенело, мышцы были натянутыми до предела и если посмотришь на себя в зеркало, то увидишь бледную гипсовую маску. Но здесь не было зеркал, и Сергей не мог взглянуть на себя даже одним глазком.

Когда Аргули замолчал, Сергей понял, что он очень сильно устал. Будто мешки с цементом целый день носил. Так он никогда не уставал, разве что в последний раз, во время шторма, когда оказался по эту сторону воздуха. Если будет так выматываться при каждом монологе Аргули, то ничего хорошего с этого не выйдет. «Надо привыкать, – подумал Сергей. – Иначе упаду в самый важный момент».

«Не упадешь, – услышал новый голос в голове. – Черпай силы у земли, раз стоишь на ней».

«Аргули? – спросил Сергей. – Это ты?»

«Земля даст тебе силы. Земля мать моя, а я ее сын, я в земле родился. Она меня любит, и тебя полюбит, раз ты носишь мое сердце».

«А как мне это сделать? – Сергей закрыл глаза и представил перед собой собеседника. – Как мне взять силы у… земли?»

«Стань прочно обеими ногами, закрой глаза и попроси у Земли помощи. Она поможет. А вообще, и просить не нужно. Просто не уходи от земли далеко. Ввысь не иди. Нет в высоте земной силы, не поможет она там. Да к тому же и обидеться может, если уйдешь ты от нее. Не любит она предательства».

«Предательства?»

«Да. Знаешь древнюю притчу? Жил на белом свете мастер, и был у него сын. Они оба хотели научиться летать. И однажды сделали крылья. Долго работали они над крыльями. Решили их испытать. Одел сын крылья, взмахнул ими и полетел. Оторвался он от земли и улетел ввысь. Рассердилась земля тому, что ее сын решил улететь, и лишила его сил. Руки его ослабли, рухнул он на камни и разбился».

«Сына Икаром звали, а отца Дедалом? Я слышал, только там все по-другому было».

«Нет, просто отец и сын. Притча такая, древняя, без имен. Если ты бросаешь Землю, то и она когда-нибудь бросит тебя. А меня и тебя это особенно касается, мы землей только и живем».

***

Аргули ушел, оставив его одного. Керал дремал, прислонившись спиной к хлипкой стене. Акыз, черный лохматый пес с огромной, чуть ли не медвежьей головой, снова вошел внутрь. Опасливо косясь на древнего деда, прокрался к Сергею. Положил голову на колени и закрыл глаза. Сергей погладил собаку. Акыз приоткрыл один глаз, посмотрел на него и что-то невнятно, по-доброму прорычал. «Чем я так приглянулся этому псу? – подумал Сергей – Что во мне такого? Вроде никогда особой любовью к животным не отличался. Если бы я всех собак бездомных кормил, можно еще понять. Но ведь не за что меня любить. Меня даже Дашка бросила!»