– Ну да… – согласился навигатор. – Но всё равно… тяжело. Это не трахнутого гравичкой добить. А нормального, молодого, который ещё должен сына родить, вырастить. Страшно мне. Мы все такие. Ходим, улыбаемся друг другу, а чуть что – готовы придушить.

– Всякое в жизни бывает, – невозмутимо произнёс Арсений. – Я тоже не безгрешен. Но живу, как видишь. Вопрос – зачем? А чёрт знает. Чтобы жить!

***

Рабочие закончили с замерами. Минут через двадцать их фигуры появились на корвете-погорельце и они стали демонтировать пушки. Приехал автопогрузчик, снял стволы и элементы подачи снарядов. Всё это загрузили в машину и увезли на ремонт. Рабочий, который командовал погрузкой, вернулся на корабль и отрапортовал – оба орудия сняты и будут отправлены на экспертизу, их приведут в порядок и установят на «Медузе». Предположительно дня через три-четыре.

– Вот за нас всё и решили, – с тоской проговорил Арсений. – Ну, хоть жизнь оставили. И назначили капитаном. Чёрт возьми, это моя шхуна!

– Уже не твоя, – заметил Роман. – Но, может быть, нам её оставят в качестве награды?

– В качестве награды? – взвился капитан. – Моё судно? Спасибо!

Сжав кулаки и стиснув челюсти, кэп спустился в каюту.

– Капитан, не переживай, мы тебя в обиду не дадим! – крикнул в люк Сава, потрясая совковыми лопатами ладоней. – Ведь правда, парни? Что скажешь, Дрюня?

– Мы вместе!

– Точно! Мы Арсения не бросим! – сказал Марат.

– А кто бросает? Никто не бросает! – вторил ему Салават.

Худой, как жердь, Данила добавил:

– А шо? И не бросим!

***

Вечером на «Медузу» заглянул инспектор Бора в штатском. С ним на палубу поднялись несколько человек, вероятно, телохранители, а может быть, помощники.

Он ходили по судну и придирчиво осматривал борта, мачты и такелаж. Инспектор остался доволен и удовлетворённо цокал языком да приговаривал: «Мукомол! Пекарь! Мукомол! Пекарь!».³ Ни Роман, ни Арсений так и не поняли, причём тут мукомол и пекарь, и какую муку на борту судна собрался молоть инспектор. Спрашивать ничего не стали, теперь шхуна принадлежала не им, и турок вправе устроить здесь хоть мукомольный завод, хоть пекарню. Главное, что инспектор был в прекрасном расположении духа и даже бросил пару шуток. Но над его прибаутками смеялись только его подчинённые.

Бора замыслил обмыть покупку (он всем объявил, что покупает «Медузу» вместе с экипажем) и вскоре на корабле собралось человек десять, близкое окружение инспектора. Они принесли с собой складные столы и стулья для уикендов. Глядя на это непотребство, капитан молча скрипел зубами – надо же додуматься сделать из рыбацкой шхуны место для проведения пикников!

Инспектор велел расставить столики на палубе. Серж, Иван и бывший детдомовец Дрюня с недовольными лицами стали выносить из камбуза подносы с угощениями. Воинствующего Саву (и куда подевалось природное добродушие?) спрятали в кубрике, где его удерживал разговорами Крюк, а уж заболтать он умел кого угодно.

Гости надрались как следует, и новый хозяин всем подряд твердил, что вот он, инспектор, майор водной полиции Бора, всех тут держит в кулаке, вот так (при этом сжимал кулак и потрясал над головой) и может сделать с любым человеком всё, что угодно и не боится ни военных, ни полиции, над ним стоит сам президент, и сохранять богатства государства – это очень важная работа. Язык его стал заплетаться, и он понёс околесицу о том, что ему подчиняются даже пришельцы-амфибии.

– Они у меня вот где! – рычал турок и потрясал кулаком над головой.

Окружение одобрительно гудело. Все напились, как сапожники. Кто-то лежал на столе, кто-то блевал, перегнувшись через фальшборт.

– А моллюски? – ввернул капитан.

– И моллюски тоже вот где! – Бора помахал сжатым кулаком. – Все! Все!

– А остров в Атлантике? – как бы мимоходом продолжил выспрашивать хитрый интервьюер.

Инспектор мигом протрезвел и медленно опустил кулак на стол. Никто из приближённых этого не заметил.

– М-да, засиделись мы тут, на моём корабле! – сказал он, сделав акцент на два последних слова и бросив подозрительный взгляд на собеседника. – Домой пора.

Стояла тёплая южная ночь, слышались тихие звуки – где-то ухал филин, и, словно кого-то передразнивая, пел сверчок. В такую ночь с девицей по берегу моря гулять, рассказывать про звёзды, приобняв её за нежную талию, а не бухать с этими людьми.

Роман не пил и сразу заметил перемену в настроении инспектора. Да, это тёртый калачик. Арсений мнил, что он был уже готов развязать язык. Но нет, не так уж и прост Боров.

– Пошли! – трезвым голосом выкрикнул турок и грузно поднялся на ноги.

Он столкнул со стола спящего и поволок за собой. Остальные поплелись следом. Перебросил пьяного товарища через борт, турок перелез сам. Здоровья в нём хоть отбавляй.

Стоя на пирсе, гроза черных дайверов оглянулся.

– Завтра пришлю своего помощника, Златана. Можешь и про остров спросить. Если расскажет, хе-хе.

Последние слова прозвучали хлёстко, как угроза. Бора закинул пьяного в автомобиль, сел сам. Остальные расселись в другие авто. Заурчав моторами, машины растаяли в темноте.

– Силён Боров! – с некоторой долей восхищения проговорил капитан. – Не ожидал! Думал, вот-вот свалится в коматозном состоянии.

– Поосторожней с такими экспериментами, Сеня! – недовольно проговорил Роман. – Иначе нас живо отправят ночевать к Яшке. С гирями в ногах.

– Зато я теперь знаю, что Боров в питие силён, хоть и басурманин, – Арсений ударил ладонью по планширу.

– Ох, доиграешься ты, – разозлился на капитана навигатор.

Роман не открывал никому, что он амфибия, и это его не раз спасало. Козырь в рукаве иной раз очень много даёт. Сегодня ночью, например, избавил от неминуемой смерти. Ещё неизвестно от чего двинул кони Илья – от удара током или от испуга. Эту особенность можно и нужно использовать. Может быть, это позволит избавиться от инспектора и его компании. Надо лишь выведать координаты острова. А к тому времени и план действий нарисуется.

Ясно одно – если турок не боялся брать с собой дельфина-телепата, то, скорее всего, у него есть какая-то защита, вероятно, он умеет экранироваться от телепатов. И обязательно надо выяснить, как он это делает.

Но не это было главной проблемой. Больше всего Романа беспокоило, что инспектор может оболванить и зомбировать экипаж так же, как своих неудачливых дайверов. Куда хуже потерять духовную свободу, чем корабль.

Роман поделился своими опасениями с кэпом, и оба посчитали, что необходимо выяснить, какими техническими средствами обладает Бора. А там уже можно будет и накидать план борьбы с инспектором.

– Есть у меня секретутка знакомая в ведомстве, авось, ещё помнит меня, – заметил Арсений. – Может быть, и знает чего-нибудь. Эх, мы зажигали в своё время!

– Угу, аж корвет инспектора сожгли.

Капитан замолчал, погружённый в воспоминания, стоял, облокотившись о планшир, и смотрел в море. Навигатор товарища не тревожить не стал и отправился спать в кубрик.

Ночью снилось, что весь экипаж и даже Яшку зомбировали и превратили в тупые инструменты для добывания кораллов и прочих инопланетных штучек. Проснувшись, он вылез из гамака, босиком прошлёпал наверх и долго не мог успокоиться. Настолько перебздел, что сердце прыгало, как бешеная белка. Спустился в капитанскую каюту и осторожно, стараясь не разбудить кэпа, взял бутылку рома и вернулся на палубу. Вахтенный матрос сидел на корме, изредка поглядывая на берег. На предложение выпить отказался – Арсений не потерпит пьяных матросов на вахте, даже чуть-чуть, для аппетиту или всего лишь для сугрева. Вмиг на берег отправит. А Егор с Туполевым был с самой покупки шхуны, уже лет десять.

О стакане вспомнил поздно, назад идти не хотелось, и стал пить из горлышка. Светила полная луна (так вот почему такая жуть приснилась!), серебрила спокойную гладь воды, а он стоял в трусах у борта и небольшими глотками закидывал в себя ром. Напиток корсаров проваливался в желудок и растекался по всему телу. Сердце успокоилось и перестало колотиться в рёбра. Когда окончательно отпустило, бутылка опустела наполовину. Вернулся в кубрик, лёг спать и уснул под богатырский храп Савы.

Утром Арсений ушёл искать знакомую секретаршу. Не вернулся ни к полудню, ни под вечер. Найти секретаршу – довольно сложная миссия.

Днём появился Бора и привёл с собой какого-то серба и долго водил по палубе. Роман слышал лишь обрывки разговоров и понял, что Златан, как называл огромного бородатого человека инспектор, – компаньон Борова. Беседовали оба на равных, но почему-то казалось, что Златан говорит намного меньше, чем знает. Так поступают нечистоплотные дельцы. Хотя где сейчас можно найти чистоплотного?

Турок с бородачом оставили судно. Спустя час приехал грузовик с одной пушкой. Бригада рабочих принялась курочить палубу, подготавливая к установке орудия. Сначала укрепили её в трюме подпорками и начали пробивать дыру. Капитан поседел бы за полчаса при виде этого зрелища. Пробурив дыру, работяги подключили к работе портовый кран и стали монтировать механизм, подающий снаряды. Вечером, когда установили все механизмы, на палубе прикрепили само орудие. Теперь «Медуза» была неплохо вооружена.

Уже в сумерках в присутствии команды рабочие-наладчики опробовали «Дуэт». Зажужжали электромоторы, угловатая башня повертелась из стороны в сторону, короткие спаренные шестиствольные вертикалки выглядели при этом весьма устрашающе.

Раньше Роман на это внимания не обращал – ну, подходил иногда корвет, вертел башенками, стращал, проверял. А сейчас увидел орудие и оценил. Пушка-быстрострел – это очень хорошая штука. Правда, в дальнем плавании негде будет взять боекомплект, и придётся экономить, но сама идея путешествовать под такой защитой ему понравилась.

– А хороша волына! – брякнул Крюк, разглядывая замершие после демонстрации стволы.

– А шо цэ таке? – поинтерсовался Данила.

– Для меня, Даня, это как для тебя шмат сала… Ах, ты ж вегатарьянец! Это, Даня, клёвая дура, хоть у нее и такой короткий ствол. На примере вот такой короткой штуки можно любому крутому мачо доказать, что длина не главное.

Данила оценил шутку и осклабился:

– О це гарно! – засмеялся Данила.

***

Данила служил юнгой на шхуне ещё в то время, когда она принадлежала Борису Лисьеву. Даня был ненамного младше Арсения. В первое время характерами не сошлись, и он намеревался перейти на другое судно, когда Туполев стал полноправным хозяином «Медузы». Однако капитан уговорил остаться его и даже повысил жалование.

Данила пришёл в Крым с материка, с Херсонской губернии, когда там стало совсем плохо – денег у людей нет, рынки пустовали, люди умирали с голоду и бежали кто куда. Сейчас там стало получше, но в то время жить в тех краях было невозможно. Многие даже обратно вернулись, но он остался здесь – всё равно там уже никого, мать померла от тифа, братик с голоду, а отца забрали в полицию, да так там и сгинул с концами.

Не зря его называли неправильным хохлом – не любил сала. Не мог его есть, буквально тошнило от одного вида. Когда искал отца, умудрился дойти до начальника местной полиции. И тот даже принял ребёнка в своём кабинете. На грязной столешнице стояла бутылка горилки, а в тарелке лежали обжаренные кусочки сала. Начальник – толстый, как свинья. По усам стекал тёплый жир, толстяк чавкал, заедая водку салом. Не глядя на вошедшего пацана, коротко сказал, что отца давно отпустили, а где этот ублюдок ошивается, это уже не их дело. С тем и выгнали мальчишку из полицейского участка.

Разумеется, отца не выпускали. А что с ним случилось, можно лишь гадать.