6

Дождь перестал. Кони с трудом шагали по размокшей земле, копыта скользили по жиже. Торопиться было нельзя, ноги переломают. Булат будто мысли Баженовы прочитал.

– По такой дороге ехать, без коней остаться! – ворчливо сказал он. – И оставаться тоже нельзя, а всё вам спасибо, олухи благородные!

– А что мы? Разве мы знали? – спросил Шемяка.

– Ага, не знали мы, – добавил брат.

– Молитесь, чтобы про вас не вспомнили, – сказал старый волхв.

– Не вспомнят, – уверенно ответил Шемяка. – На пиру разве о таком вспомнишь? Напьются и забудут.

До вечера ехали без остановок. Вернее, не ехали, а еле плелись. Прошли от силы вёрст десять, после чего Булат сказал, что надо останавливаться, иначе дальше придётся идти пешком. Лошади совсем измотались на скользкой размоченной земле.

Бажен спрыгнул с коня и едва не вывернул оба колена, завязнув в грязюке про щиколотки. А когда выбирался, чуть лапти в земле не оставил.

Шемяка, слез с коня и, пошёл искать место, где можно расположиться. Стоян с Баженом начали собирать ветки для костра.

Когда удобное и наиболее сухое место нашли и приготовили дрова, Шемяка принялся разводить огонь. Чиркал и чиркал кресалом, и даже смог разжечь кусочек трута, но огонь не занялся. Сырые ветки разгораться не желали. Шемяка шипел, ругался, перекладывал ветки, всовывал внутрь палочки посуше. Стоян советовал по-другому разложить щепки, но всё равно ничего не получалось. Они тихо переругивались и каждый норовил сделать по-своему. Огонь не горел и даже дымок не курился.

Бажен сидел в сторонке на поваленном бурей дубе, а Булат стоял, сложив на груди руки, и наблюдал за перебранкой братьев.

– А сделай вот так…

– А вот возьми и сам сделай!

– А вот и сделаю!

Потом шипел и ругался Стоян, а Шемяка делал ехидные замечания. Волхв молча смотрел на них, а когда надоело слушать препирательства братьев, сказал:

– Ох, олухи с глазами подбитыми! У вас фингалы вон как светятся, могли бы ими пол-леса подпалить. Ну-ка отойдите от костерка. Малец, покидай побольше дров.

Бажен соскочил со ствола и кинул в кучу все ветки, какие они со Стояном собрали.

– Отойди-ка ты тоже подальше! – сказал Булат.

Волхв посмотрел в тёмное небо, затянутое тучами и поднял руки над головой. Сказал несколько слов на незнакомом языке и резко опустил обе руки, направив ладони в сторону сложенных веток. Ничего не изменилось.

Булат снова обратил лицо к небу, воздел над собой руки и прокричал своё заклинание. Где-то вдалеке сверкнула молния, громыхнул гром и всё стихло.

Старец повторил действие в третий раз, и тогда сверкнуло по-настоящему. В тот миг, когда он направил руки на ветки, с неба ударила молния и попала в сложенную дровяную гору. Шарахнул по ушам гром, да так громко, что Бажен едва не оглох. Мгновение спустя весёлое пламя уже облизывало сырые ветки. Как дрова не разметало по всей поляне, одному Перуну известно.

– Теперь и обсушиться можно! – сказал Шемяка, подходя к пылающему вовсю огню.

Они сидели у костра, парни с волхвом пили медовуху, Бажен воду из родника, ели холодное мясо и хлеб, который Стоян захватил в постоялом дворе. Уютное тепло костерка всегда расслабляло Бажена, вот и сейчас он сидел, прислонившись спиной к Шемяке, и будто находился в другом месте, там, где он провёл всю свою короткую жизнь.

Теперь Бажен понимал куда больше, чем вчера вечером. Он узнал, для чего волхв ездил в Ростов. И уж конечно, сейчас больше верил в силу древних богов. Он так много чудес увидел за один день. Раньше людей запугивали – не делай того и этого, Перун молнией шандарахнет, – и сейчас он знал, что это не пустые слова. Уж шарахнет как следует, мало не покажется!

Сегодня Бажен убедился в том, что волхв Булат – сильный колдун. Этакая силища, можно всех врагов побороть! Прав старик – нельзя капища сжигать, народ русский силы Перуновой лишать. Неужели князь такой простой истины не разумеет?

Они закончили есть, когда вдалеке глухо застучали, зачавкали по грязи копыта.

– А я предупреждал вас, олухи багородные, что на неприятность нарвётесь, – сказал Булат, поднимаясь на ноги.

– Это они? – спросил Шемяка.

– А кто же ещё? Они, родимые. Да не двое, а поболе.

– Драться будем? – сказал Стоян, в голосе его сквозила радость битвы.

– Не вздумайте, даже! – резко ответил Булат. – Договориться попытаемся.

– Не захотят же. Упёртые, – Шемяка потянул за рукоять меча, проверяя, легко ли выходило лезвие из ножен.

– Ага! Упёртые! – Стоян прикоснулся ладонью к подбитому глазу.

Булат подтолкнул Бажена в спину.

– Давай, малец, за деревья уйди, а то ненароком зашибём.

– А может… – Бажен выдернул из ножен подаренный Всемилом нож.

Шемяка рассмеялся, стал ржать, как конь, Стоян.

– Против мечей ножиком? – спросил Булат. – Можешь кулачками промахать ещё для устрашения. Иди, скройся с глаз, сказано же!

Бажен подчинился. Уже давно начался вечер, в лесу потемнело. Поляна освещалась горящим костром. Мальчик отошёл, как и велел волхв, и спрятался за толстым стволом дуба. С тропы раздался крик:

– Вот они, здесь!

– Эх, олухи вы мои, – сказал братьям Булат. – Умерщвлять нельзя, плашмя бейте, коли до драки дойдёт!

Дзенькнул меч волхва, выходя из ножен.

Бажен высунулся из-за дерева. Четверо всадников, спешившись, тоже обнажили мечи.

– Вот эти двое! – снова тот же голос. – Старика там не было.

– Его тоже валите!

– В тереме малой был, ищите его тоже!

– С чем пожаловали, гости дорогие? – громко спросил Булат.

–Поквитаться с твоими сученышами, дед.

– Почто зло на парней держите?

– Ты ли не знаешь, старче? Или тебе не рассказывали?

– Не держи зла, уходи по-хорошему, с миром.

– Ты-то дед, почему за них говоришь, пускай сами скажут.

– А что нам говорить? – спросил Шемяка. – Мы зла не творили. А что по ушам настучали, то за дело! Так и сами тоже немало получили.

– А знаете, на кого руки подняли?

– Знаем. Но не сразу узнали. Иначе бы не полезли.

– Так за это наказаны будете.

– За то, что бабу от насильников спасли?

– А за это лучше помолчи. Держи! На! На!

Дальше всё слилось в серую кучу, мечи сверкали, раскидывая вокруг отблески костра. Звенело железо, кричали пришлые люди.

Мальчик всё ждал, что волхв поразит напавших молнией, или влупит, как давеча медведю. Но никакого волшебства не происходило, толпа взрослых мужиков продолжали материться и бить друг друга мечами.

– Плашмя, я сказал!

– Да как получается!

– Деда, деда отсекайте от них!

– Я вот вам сейчас отсеку кой-чего!

Под натиском Булата и двух братьев четвёрка нападавших откатила назад.

– Парни, в последний раз говорю, с добром уходите, – сказал волхв спокойным голосом. – Зла мы на вас не держим и вы на нас не держи'те. Убивать мы вас не хотим и не станем, хотим разойтись с миром.

В стане противника начались переговоры и шли они недолго. На робкое «…а может» был резкий ответ – «нет!». Несколько мгновений стояла тишина, но четвёрка снова напала на волхва с подручными. Опять зазвенело железо, над поляной то и дело раздавалось крепкое русское словечко.

– Бей волхва!

– Плашмя, плашмя я сказал!

– Бей!

– Отжимай к краю поляны!

Булат изловчился и ударил непрошенного гостя. Один вывалился из дерущейся толпы и повалился на спину.

– Не хотите по добру, получай по лбу! – это голос Шемяки.

– И в ухо! – а это Стоян.

– В жбан, и дело с концом! – заключил волхв и в этот миг из кучи выпал ещё один.

С двоими оставшимися совладать получилось легче. Ещё два-три мгновения – и стычка прекратилась.

Над поляной повисла тишина. Голос Булата возвестил:

– Ну всё, соколики, долетались. Домой пешком пойдёте, – и выкрикнул: – Малец, выходи, пошли битых грузить.

Бажен выглянул из-за дуба.

Поверженный непрошеный гость застонал и сел, ощупывая голову.

– Помогите витязю подняться! – сказал Булат, и Шемяка со Стояном бросились выполнять приказ волхва.

Бажен тоже оказался рядом и помог братьям привести в чувство и усадить битых витязей на коней. Биты они были не очень сильно, но всё-таки весьма чувствительно. Били без ущерба для здоровья. Шишки на головах заживут. Авось, даже умнее станут, как сказал Булат.

– Не вожделели мы крови, – сказал волхв, стоя перед всадниками, пьяно покачивающимися в сёдлах. – И вам не след хотеть этого. С миром вас отпускаем. И надеемся, что вы с миром уйдёте, без злобы.

Во взглядах всадников Бажен не прочитал ни капли понимания, – холодная злоба светилась в глазах. Такие не прощают обид, это и ребёнок понял. Так зачем же волхв отпускает их? Они же постараются досадить Булату.

Когда всадники выехали с поляны на дорогу, и глухое чавканье копыт растаяло вдалеке, Бажен спросил Булата, почему не убили этих витязей-разбойников. И зачем молнией не вдарил, коли умеет?

– Не всё так просто, малец, – сказал старый волхв. – Убивать нельзя по той причине, что я не знал, а что если с ведома князя за нами ехали? Что тогда скажешь, когда Василько спросит – «А где мои люди?». И весь мой труд тогда насмарку пойдёт.

– А молнию почему не попросил?

– Да разве ж Перун против своего, против славянина, пойдёт? Нет, это наши, людские распри, и мы должны сами разбирать в них, без божьей помощи.

Булат прошёлся по поляне и спросил братьев:

– Ну как, здесь останемся, или дальше пойдём?

– А как ночью опять гости пожалуют? – ответил Шемяка. – Нет уж, давайте-ка лучше дальше уйдём, а за полночь и остановимся.

– Ага, здравое рассуждение! – добавил Стоян.

– Так тому и быть, олухи вы мои благородные! Гасите костёр! Едем дальше!

7

В монастырь ехали несколько дней. Находился он в глухом лесу к югу от Ростова и к востоку от Сары. Он располагался на западной окраине болота и в случае нападения врагов с юга и востока топи надёжно защищали монахов. А с запада никого не ждали, свои там, русичи.

Крепостью монастырь не считался, и в случае чего долгой осады бы не выдержал. Но кто станет нападать на волхвов? Дубовый частокол защитит от разбойников, но не от целого войска.

В монастыре Бажену показали тёмную спаленку, где он будет жить и, накормив ужином, отправили отдыхать.

Спал долго – сказалось длинное путешествие, мальчик устал. Проснулся, когда солнце стояло в зените. При свете дня оказалось, что спаленка не такая уж и тёмная – солнечные лучи освещали сквозь несколько волоковых щелей несколько лавок, стоявших вдоль стены. Бажен оказался здесь не единственным обитателем.

Бажена не трогали, дали выспаться. Когда поднялся, ощутил, как болят ноги и спина. Ещё бы! Никогда так много не ездил верхом. Самое далеко – это до леса и обратно.

Дверь открылась, и в спаленку зашёл Стоян.

– Проснулся? Живой? Ну тогда пошли, поедим. А там и начнёшь постигать Перунову науку.

– Что? Так сразу учить начнёте? – спросил мальчик.

– А чего, смотреть на тебя, что ли? – усмехнулся Стоян. – Враз волхвом станешь.

– А ты волхв, что ли? – осмелев, спросил Бажен.

– Я? Нет! И брательник мой тоже не вохв. Булат вот, да несколько пацанят.

– Дети? – удивился Бажен. – А вы, что же?

– В нас кровь не та течёт.

– А во мне та?

– Да, ты волхвом станешь, а мне не быть. Разные мы люди. Пошли!

***

Обедали в большой светлице. Посреди стоял крепкий дубовый стол от стены до стены и лавки с обеих сторон. Народу было не очень много. Трое ребятишек чуть постарше Бажена сидели на одной стороне, в середине Булат, а по краям Шемяка и Стоян. Двое парней лет восемнадцати стояли у входа, скрестив руки на груди.

Обедать начали, когда Булат дал на то разрешение. Ели молча, над столом стоял стук деревянных ложек и сопение ребят. Бажен сразу отметил строгость – это тебе не деревенский обед, где крестьяне набивали рот и переговаривались.

После обеда всех ребят собрали во дворе и посадили на траве, у колодца. Вместе с Баженом их было четверо. Ещё четверо – Шемяка со Стояном, и двое молодых парней расселись по обе стороны.

Булат вышел из сеней и присел на край колодца перед ребятами.

– Теперь, ребятки, вас стало на одного больше. Сегодня вы с Баженом познакомитесь, а сейчас вам нужно позаниматься. Бажен, ты уже немного умеешь, так что достань свою дудку.

Мальчик открыл суму на поясе и вытащил свирель.

– Сыграй нам, как ты играл.

Бажен прислушался к щебету синицы. Взял свирельку и стал тихонько наигрывать. Синица вступила в разговор. Он ответил птичке. И опять она подпела. Мальчик мог подолгу поддерживать этот разговор, любил он такие беседы.

– Достаточно, – сказал Булат. – Есть куда силу вкладывать. Твои новые товарищи тоже умеют многое. У каждого есть умение, которое открыто для силы волховской. Но для начала я должен сказать вот что. Другие ребята уже знают, не первый день здесь живут.

Булат поднялся с края колодца и прошёлся перед мальчиками.

– Начну с того, что наш мир не ограничивается тем, что мы видим вокруг. Есть ещё многое другое, невидимое взгляду. И это очень важно для всех нас, для всех людей, которые живут на Земле. Не для нас одних, русичей, но и для других тоже. И всё это незримое могут видеть лишь волхвы. И вы тоже научитесь.

– И молнии научимся? – спросил Бажен. – Чудо!

– И молнии. Но молнии и многое другое – это не самое главное. Это как если бы портной шил сапоги, а остатки кожи – это и есть эти молнии. А сапоги – это и есть то, самое важное, невидимое.

– А что это? И как это увидеть?

– Ты видишь по ночам сны? – спросил Булат.

– А как же, – ответил Бажен, – есть такое чудо!

– Это и есть оно. Но кто-то спит и видит сны, а кто-то может участвовать в них. Вот таких детей мы и нашли.

– А зачем?

– Это очень сложный вопрос. Всё, что творится вокруг нас, происходит не просто так. У всего есть причины. Половцы нападали на нас не только потому, что мечтали грабить. Их толкало то самое, незримое.

– А причём тут мои сны?

– Когда ты спишь, то это не обычные сны тебе снятся. Ты на самом деле оказываешься в другом месте. Там тоже земля, но иная. И всё у нас зависит от того, как там идут дела. Если там плохо, то и здесь хорошего не увидишь.

– А там, на той земле, во сне… война бывает?

– Бывает. Когда у нас война, то и там тоже. И если хочешь добиться мира здесь, то сначала надо навести порядок там.

– А как это? Во сне?

– Во сне. Но не сейчас. Вам ещё подрасти надо. Пока и без вас есть, кому порядок поддерживать.

Булат велел ребятам заниматься, повторять вчерашние упражнения. Закрыв глаза мальчики молча сидели и, кажется, даже дышать перестали. Волхв подозвал Бажена и усадил рядом с собой на край колодца.

– Я сейчас твои силы получше проверю, раньше на это времени не хватало. Ты, не боись, тебе будет неприятно, но держись. Это недолго. Хорошо?

Мальчик кивнул. Тогда волхв положил руку ему на голову и велел закрыть глаза. Сначала Бажен не ощущал ничего, но после голова слегка закружилась. Мальчик качнулся, но Булат удержал его другой рукой, иначе свалился бы в колодец. Голова кружиться перестала, после чего показалось, что череп размяк и пальцы волхва ковыряются во внутренностях головы, переставляют местами мысли, вырывают и выбрасывают ненужное, а нужное вкладывают. Перед закрытыми глазами стали появляться образы – то погибший отец, то мать, то Всемил. Недавно виденный Ростов, княжеский пир, князь Василько предупреждает Булата: «Если я узнаю, что волхвы по деревням ходят и народ мутят против веры нашей православной, в тот же день приказ дам изничтожить остатки капищ и всех волхвов».

Волхв вытащил пальцы из головы Бажена, и череп снова стал твёрдым. Мелькание перед глазами прекратилось. Мальчик открыл глаза. Не знал, показалось ли это, или Булат в самом деле копался в его черепушке. Голова побаливала и немного подташнивало.

– Иди на место, – сказал волхв. – Сейчас ты вместе с остальными продолжишь заниматься.

Ноги стали, как тряпки, и Бажен еле добрался до места между двумя мальчишками, сидевшими с закрытыми глазами. В голове стоял туман, сил никаких не оставалось, будто целый день работал на покосе вместе со взрослыми. Сел, вернее, упал, не понимая, что с ним сейчас было.

– Закрой глаза, Бажен, и попытайся представить свой дом.

Дома мальчик представить не смог, зато перед взором встало поле, а за ним лес. Мужики с косами стояли в ряд и слаженно работали. Бажен даже разглядел лицо Вячко. Голова болеть перестала, и даже силёнок прибавилось.

– Достаточно! – сказал Булат, и Бажен открыл глаза.

Рядом закопошились мальчишки.

– Сейчас немного отдохните, встретимся на заднем дворе. Можете пока с Баженом познакомиться.

Волхв поднялся и вошёл в дом, удивительно молчаливый Шемяка – за ним, последним ушёл Стоян. С ребятами остались двое молодых парней для пригляда. Мальчик рядом с Баженом спросил:

– Ты откуда?

– С Полянки я.

– С какой ещё полянки?

– Деревня наша так называется.

– А. А я с Владимира.

– Так далеко? Вот так чудо!

– Ха, далеко! А Васятка вон, вообще из Киева! Ну ладно, пошли я тебе чего покажу! Меня Нежданом звать.

– А я Бажен.

Мальчики поднялись на ноги, и Неждан потянул Бажена к частоколу. Брёвна в некоторых местах стояли неплотно и Неждан прильнул к щели, оторвался и дал посмотреть Бажену.

– Что там? – спросил Бажен.