Модест стал говорить, что теперь между нами нет более преграды и что мы можем открыто принадлежать друг другу. Я возразила очень резко: – Прежде всего я хочу принадлежать самой себе.
Страшно подумать, как мы все близки от смерти. Человек иногда не предполагает, что живет свой последний день.
Входя ко мне, она почла долгом вытирать глаза платком и раскрыть мне объятия. Пришлось сделать вид, что я в эти объятия падаю.