Глава 5
ОКОЛЬНЫЙ ПУТЬ

Поздно вечером Чуга с Турениным переправились через Гудзон на пароме и вышли к вокзалу. Поезд до Канзас‑Сити⁵⁸ как раз разводил пары, потихоньку готовясь к отправлению. Состав был длиннее, чем обычно, – целых восемь вагонов, не считая тормозного, – почтовый, багажный, два грузовых и три пассажирских разной классности.

Друзья купили билеты во втором классе. Больше всего вагон напоминал немного увеличенный дилижанс – тут стояли деревянные сиденья, обтянутые иссиня‑чёрным тиком, а стены были отделаны синим плюшем, с узкими зеркалами между окон.

Войдя, Фёдор сразу услышал смех Ларедо – проигравшийся ковбой был уже без седла.

– По пути, значит? – осклабился Шейн.

– Вроде того, – проворчал Чуга, аккуратно укладывая шляпу‑стетсон на багажную сетку.

– Всё спустил? – ухмыльнулся Туренин.

– Даже шпоры! – захохотал ковбой.

Мало‑помалу пассажиры занимали места. Показалась хрупкая, миловидная женщина в сером дорожном платье. Глаза её подозрительно шарили вокруг, то и дело ширясь от испуга, а руки крепко сжимали сумочку.

Вошёл дородный, сопящий фермер с окладистой бородой, щеголявший в синих домотканых штанах с нашитыми сзади и на внутренних сторонах икр кусками жёлтой оленьей кожи. Из голенища высокого сапога у него торчала роговая рукоять охотничьего ножа, на поясе висела кобура, едва вмещавшая настоящую пушку – здоровенный «милс» 75‑го калибра, – а толстые и короткие пальцы постоянно оттягивали новенькие подтяжки и щёлкали ими.

Появился офицер‑кавалерист в синей форме и скрипучих сапогах. Он учтиво поклонился испуганной женщине с сумочкой. Последним сел крупный мужчина лет тридцати. Чернявый, с аккуратной бородкой и усами, с лицом загорелым и обветренным, он смахивал на мексиканца, а одежда его – серый костюм из тонкого твида и чёрная плантаторская шляпа – указывала на состоятельность. Голубино‑сизый жилет чернявого пересекала массивная золотая цепочка часов, на которой висели брелки – самородок и лосиный зуб, оправленный в золото. Багаж пассажиру соответствовал – это были два мешка, рюкзак и деревянный ящик, обитый железными полосками.

«Деньги везёт, наверное», – подумал Чуга, поудобнее приваливаясь к собственному мешку, и задремал. Свисток паровоза перебил ему сон, но из дрёмы так и не вывел. Поезд тронулся, вагон покатился, перестукивая, и помор заснул ещё крепче.

Проснулся он утром, лёжа на диванчике, вытянув ноги в проход. Солнце ярко светило, дым паровоза за окном летел себе мимо, рассеиваясь в чистом воздухе. Уползали назад перелески да речушки, пшеничные поля да одинокие фермы. Крякнув, Фёдор сел и протёр глаза. Ларедо задумчиво глядел на проплывавшие пейзажи. Павел сидел напротив и улыбался.

– Как спалось? – спросил князь.

– Вашими молитвами, – буркнул Чуга, чувствуя, как ломит во всём теле. Приучила его Олёна к перинам пуховым да к соломенным тюфякам, вот и изнежился…

Шейн, оглядываясь на чернявого, склонился, заговорщицки подмигнув.

– А ящичек‑то тяжёленький, – проговорил он. – Деньгу, надо полагать, везёт, и немалую. Может, мы его… того? А?

– Рискни, – зевнул Фёдор, не принимая Ларедо всерьёз. – А меня уволь…

– Ну как хотите, – разочарованно протянул Шейн, откидываясь на спинку.

Между тем паровоз издал гудок, приближаясь к станции, маленькому домику красного цвета. Сразу за путями тянулась пара улочек городишки, приткнувшегося к железной дороге.

Вагоны подтянулись к перрону – платформе футов шестьдесят длиною,⁵⁹ грубо сколоченной из досок, – и замерли. Протяжно закричал кондуктор:

– Стоянка двадцать минут!

Чуга нашарил взглядом Шейна и сказал:

– Лопать пойдёшь?

– Не‑а… Вы уж сами как‑нибудь.

– Что, всё до цента спустил?

– Ну‑у… Где‑то так.

– Ладно. Мы сбегаем перекусить и тебе чего‑нибудь притащим.

– Уговорили! – ответил Ларедо с ухмылкой.

Постоялому двору с парусиновыми перегородками, где по двое спали на одной кровати, название «Гранд‑отель» не шло, но кормили тут прилично. Над дверями пристройки, выходившей к перрону, красовалась вывеска «Кухня Беккет», сулившая обед за пятьдесят центов.

Столовая занимала узкую и длинную комнату с белёными глинобитными стенами. Внутри располагались пять или шесть столиков, застеленных несвежими скатёрками в красно‑белую клетку, и один длинный стол со скамейками по сторонам.

Дородная повариха живо обслужила проголодавшихся пассажиров.

– На первое – телятина с картофелем, – проговорил Павел, подозрительно принюхиваясь, – на второе – картофель с телятиной. Не «Дельмонико», конечно, но есть можно…

– Лопай пошустрее, – присоветовал ему Чуга.

Толстуха с красным, распаренным лицом, поставила перед ними полный кофейник и тарелку с горячим хлебом, нарезанным ломтями.

– Благодарствуем, – сказал помор, выкладывая доллар.

– Кушайте‑кушайте! – басисто проворковала миссис Беккет, смахивая монету в карман на застиранном переднике.

– В следующий раз, – проворчал Фёдор, – платишь ты.

– До следующего раза, – тонко улыбнулся князь, – ещё дожить надо…

Схарчив полную тарелку картофельного пюре с ломтем ветчины и кукурузным початком, Чуга налил себе кофе, до которого не был большой охотник. Но напиток оказался чёрным, как смертный грех, и крепким – такой быстро выгонит сонную муть из головы.

В комнату, брезгливо задирая платье над грязными опилками, покрывавшими пол, вошла молодая женщина – пассажирка из вагона первого класса. Каштановые волосы оттеняли её очень светлую кожу, пронзительные зелёные глаза и яркие губы дополняли портрет.

Усевшись за отдельный столик, женщина заказала кофе. Скользя скучающим взором по лицам пассажиров, она остановила его на Фёдоре. Помор прищурился.

Неожиданное внимание красотки заставило его насторожиться. С чего бы вдруг леди интересоваться простым переселенцем? Либо это выдавало её порочный нрав, либо существовали некие тайные причины для подобного интереса. Переведя взгляд на Туренина, Чуга удивился – князь был напряжён.

– Ты чего?

– Я мог ошибиться, – медленно проговорил Павел, – но, по‑моему, я видел Хэта Монагана.

– Ага…

Пассажиры, наскоро перекусив, покидали заведение. Фёдор встал из‑за стола, и тут же поднялась красотка. Быстренько промокнув губки платочком, она приблизилась к помору, шурша юбками, и томно сказала, беря его под правую руку:

– Вы не проводите даму?

– Отчего ж? – буркнул Чуга. – Доведу как‑нибудь…

– Фёдор! – предостерегающе крикнул Туренин. – Это Пенни Монаган!

Конец ознакомительного фрагмента.