Душа

Сегодня выходной, поэтому позволяю себе подольше понежиться в постели. С удовольствием потягиваюсь, разминая мышцы, откидываю одеяло и выпрыгиваю из его плена. Бросаю беглый взгляд в зеркало и замираю: вместо заспанной и растрёпанной меня из его недр смотрит незнакомка. Оглядываюсь по сторонам: в комнате никого, кроме меня. Делаю шаг в сторону и возвращаюсь к зеркалу, но по-прежнему вижу её. Она улыбается мне, а я растерянно хлопаю глазами. Неужели раздвоение личности? Шизофрения подкралась незаметно? Нет, не думаю. Не наблюдала в памяти провалов, да и странного поведения тоже не было – муж бы заметил. Тогда почему из зеркала на меня смотрит незнакомка?

Она красивая. Моложе и стройнее меня. Лицо чистое, без единой родинки. Не то, что меня. Всё лицо ими изуродовано. По крайней мере, я так считаю. Волосы у незнакомки длинные, золотисто-русые. И я немного ей завидую, так как от длинных волос отказалась уже очень давно из-за обильной седины. Глаза… А глаза как у меня, трёхцветные, необычные. В какое-то мгновение я вижу себя в её чертах.

Девушка в зеркале дружелюбно улыбается и тянет ко мне руку. Ах! Что это? Это же не она, а я протягиваю руку к зеркалу, а незнакомка лишь повторяет моё движение. В голове мелькает догадка. Чтобы её проверить, начинаю крутиться перед зеркалом. Да, так и есть: девушка повторяет каждый мой жест, словно зеркало.

Но ведь она и есть зеркало. В посеребрённой плёнке отражается не незнакомка, а я. Такая, какой иногда представляю себя, какой ощущаю. Стройной, молодой, энергичной. Именно поэтому, каждый раз смотрясь в зеркало, чувствую лёгкое разочарование: не тот образ вижу. Но сегодня я увидела себя настоящую, истинную, внутреннюю меня. Я увидела свою душу. подмигнула отражению и послала воздушный поцелуй. Моя душа ответила мне тем же. Да, я именно такая: русоволосая девчушка в голубом летнем платьице, во взгляде – капелька грустинки, немного мудрости и толика озорства. Ну и что, что выгляжу иначе? Зато ощущаю себя именно так. Спасибо, душа, что напомнила мне, какая я на самом деле.

День рождения

– Не хочу! Не хочу! Не хочу! – сказала Марина, с головой закутываясь в плед. – Не хочу, чтобы он наступал! Ненавижу день рождения!

– Тяжёлый день был?

– Нет, – плед закачался из стороны в сторону. – Тяжёлым он будет завтра. Все начнут звонить, сообщения писать в соцсетях, поздравлять, желать всякие банальности, типа здоровья и денег побольше. А я не хочу!

– Не хочешь, чтоб тебя поздравляли?!

– А какой в этом смысл? Поздравлять будут не потому, что хотят, а потому что надо. Не люблю этого. Даже мама с сестрой три раза в год звонят: на новый год, восьмое марта и день рождения. Поздравить же надо! Понимаешь? Надо! Звонят, не потому что хотят, а потому что «надо». И в соцсетях также. Незнакомые мне люди будут присылать поздравительные сообщения просто потому что так надо! Да и на работе сплошное лицемерие. Будут аплодировать, какую-нибудь ненужную фигню подарят, опять-таки, потому что надо! А на самом деле, всем плевать, я никому не интересна! Никто даже не знает, что я люблю и чего хотела бы в подарок!

– Похоже, ты переутомилась, поэтому всякую ерунду говоришь. Давай я тебе тёплого молока с мёдом сделаю. Выпьешь – и ложись спать. Как говорят, утро вечера мудренее. Вот увидишь, завтрашний день будет замечательным!

– Вот бы завтра стать невидимкой для всех. Чтоб все вокруг забыли обо мне и моём дне рождении, – вздохнула она, высовывая нос из-под пледа. – Хочу, чтоб меня завтра поздравили только те, кто действительно меня любит. А для остальных – невидимкой…

 
***
 

– Wake up call, caught you in the morning with another one in my bed… – заорал будильник песней группы «Maroon 5».

Она протянула руку, не открывая глаз нажала кнопку телефона, отключая будильник.

– Здравствуй, недоброе утро, – пробурчала она и поплелась на кухню.

Спешно выпив зелёного чаю с бутербродами, она натянула джинсы и свою любимую синюю водолазку, впрыгнула в кроссовки и убежала догонять маршрутку.

– Опаздываешь, Лемина, – сердито сдвинул брови начальник.

– Простите, Пал Олегыч. Маршрутка в яме застряла, пришлось пешком идти. Больше не повторится.

– Ладно уж. Вот, – он сунул ей кипу бумаг, – это план на сегодня. Проверить, отредактировать, внести поправки и замечания. Вперёд, вперёд, Лемина. Работа сама работаться не будет.

Она тяжело вздохнула и направилась к своему рабочему месту.

В трудах и заботах прошёл рабочий день, но никто из сотрудников не поздравил её. Никто не подошёл к ней и не произнёс ни одного даже банального пожелания. Телефон тоже молчал: ни смс, ни звонков.

Вернувшись домой после тяжёлого трудового дня, Марина первым делом кинулась включать компьютер: вдруг в соцсетях кто-нибудь написал. Но и там была тишина. Друзья обсуждали политику, тающие сугробы и яркое солнце, чем лечить кашель у ребёнка и куда поехать отдыхать летом. Но никто не вспомнил про неё.

На часах было 22.48. Она забралась с ногами на кресло и укуталась в свой любимый плед.

– Как же так? Почему меня никто не поздравляет? Неужели все забыли про мой день рождения? А как же подарки, пожелания здоровья и богатства? – недоумевала Марина, отчаянно кусая губы. – А может, моё вчерашнее желание сбылось? Но тогда это означает, что…

Хлопнула входная дверь и из коридора донеслось:

– Мариша! Ты где, красавица моя?!

Она с головой нырнула под плед, пытаясь сдержать слёзы.

– Вот ты где! Опять решила спрятаться от всего мира, – улыбнулся он. – Давай вылезай. Я тебе подарок принёс.

– Подарок? – выглянула она из-под пледа.

– Весь день по городу мотался, искал. Аж на другом конце города нашёл. Потому и домой долго добирался. Вот, держи. С днём рождения, моя хорошая.

– С днём рождения? Так ты не забыл!

Вмиг разорванная обёртка полетела на пол, а по щекам Марины потекли слёзы радости.

– Это ведь… Я так давно об этом мечтала! Димка, ты самый лучший! – она бросилась его обнимать. – Спасибо тебе! Спасибо! Спасибо! Спасибо! Спасибо, что не забыл про мой день рождения!

– Глупенькая, – он крепко обнял её в ответ. – Как я мог забыть? Я ведь люблю тебя.

 
***
 

– Как ты думаешь, она поняла этот урок? – спросил один ангел другого.

– Думаю, да. Но ты приглядывай за ней, на всякий случай. Человеку нельзя без любви. Без неё душа умирает.

 
***
 

– Больше никогда-никогда не буду желать стать невидимкой. Особенно в день рождения, – прошептала она, засыпая.

Письмо

Дима закрыл дверь на засов, устало скинул куртку и туфли.

– Мариша! Ты где?!

Он услышал сдавленные рыдания, и его усталость как рукой сняло. Он кинулся на звук и нашёл Марину сидящей на полу кухни.

– Ого! Что здесь случилось? Карлсон шалил?

Пол и кухонный стол были заляпаны мукой и какой-то клейкой белой массой, по-видимому тестом. Повсюду валялись миски, вилки и венчики. Марина, с головы до ног испачканная мукой, прижимала к себе плюшевого мишку, и рыдала.

– Что случилось, малыш? – спросил Дима, вынимая из волос Марины яичную скорлупу.

– Я блинчики испечь хотела, – всхлипывала Марина, – но у меня не получалось. Тогда я стала искать поваренную книгу. Ну, ту, что мне мама подарила год назад, помнишь? Но я её не нашла-а-а-а!

– Ты поэтому ревёшь?

– Нет! Вот поэтому…

Марина протянула мужу листочек в клетку. (Тетрадный) Лист был пожелтевший, чернила на нём немного выцвели, но текст, выведенный аккуратным детским почерком, виднелся отчётливо.

– Хочешь, чтобы я прочёл?

– Угу.

Дима аккуратно, стараясь не испачкаться, опустился на пол рядом с женой и принялся читать.

«Привет, Марина. Нам в школе задали написать письмо себе будущему. Я не знаю, что писать. Поэтому напишу немножечко обо всём.

Мне сейчас восемь лет. А сколько тебе? Наверное, ты уже такая старая, как моя мама, у тебя уже куча детей. Помнишь, как ты говорила: «Вот вырасту и куплю себе в магазине штуки три малявок»? Мама с папой всегда над этим смеялись.

Интересно, а какой у тебя будет муж? Наверное, такой же красивый и смелый, как папа! Помнишь, как он меня Малинкой называл, а сестру – Вишенкой? А помнишь, как он ушёл воевать с плохими дядями в Аф-га-ни-стан? Он так и не вернулся, и мы с мамой очень-очень долго плакали. Поэтому, если у тебя будет муж, ты его не отпускай никогда на войну. Я больше не хочу плакать. И не хочу, чтобы плакала ты. Но это ведь одно и то же, верно?

Интересно, а кем ты работаешь? Я очень хочу стать врачом и лечить детей. Или тем, кто изучает птиц. Я не помню, как называется эта профессия. Но ты – взрослая, Марина, наверное, всё знаешь и очень многое умеешь. Я обязательно буду тобой гордиться за это!

Помнишь, как мы с сестрой на великах катались с пригорка? Я тогда ещё упала и велосипед сломала. И коленку разбила. А сестра мне подорожник прикладывала. У меня даже шрам маленький остался. Ты всё ещё переживаешь из-за этого? Я очень переживаю. Постоянно расстраиваюсь, когда смотрю на этот шрам.

Моего Сдобряка помнишь? Это плюшевый мишка, если ты вдруг забыла. Я очень его люблю и засыпаю, только когда положу его рядом с собой. Мама ругается, а я всё равно только с ним засыпаю. С ним мне ничего не страшно. Не выбрасывай его, пожалуйста, когда вырастешь. Он и тебя будет охранять от чудищ в темноте.

Ты счастлива? Я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Я закопала во дворе секретик из цветных стёклышек и лепестков ромашки. На секретик я загадала желание, чтобы ты, то есть я… мы обе были счастливы. Надеюсь, все твои мечты исполнятся. А если не исполнятся, тогда раскопай секретик с желанием. Я закопала его возле красных качелей во дворе.

Если ты захочешь что-нибудь мне рассказать, напиши письмо и отправь Деду Морозу. Я знаю, ему пишут, когда Новый год приходит. Но я уверена, что он умеет отправлять письма из будущего в прошлое. Ведь это же Дед Мороз! Он всё может!

До свидания, Марина. До встречи в будущем!».

Дима положил письмо на кухонный стол, выбрав на нём место почище.

– Знаешь, что… Давай, мы всё уберём тут, а потом вместе испечём блинчики. А Сдобряк, – указал он на плюшевого любимца жены, – нам будет помогать. Завтра я сделаю рамочку, и мы торжественно, под какой-нибудь гимн, поместим это письмо под стекло. Что скажешь?

– Угу, – благодарно кивнула Марина, вытирая слёзы.

«Я счастлива, Марина из прошлого. Я очень счастлива»…

Страх

Страх… Нет, не страх… Дикий ужас завладел всеми клеточками её тела. Завязался узлом где-то внизу живота и парализовал.

Широко распахнутыми от ужаса глазами она смотрела на чудовище, боясь пошевелиться. «Мамочки, какой монстр. Просто огромный! Что делать? Что мне делать? Бежать? Нет, нельзя поворачиваться к нему спиной. Он тогда может на меня прыгнуть и укусить. Не закрывай глаза, Марина, не теряй бдительность. Твои два глаза против его восьми… М-да, шансы не равны… Что же делать? Ой, мамочки! Он ко мне идёт! То есть, ползёт! На своих жутких восьми лапах! Я сейчас в обморок грохнусь. Нельзя, Марина, держи себя в руках! Иначе будешь съедена этим чудовищем! Ноги не слушаются, руки трясутся. Что же делать? Что делать? Кричать? Точно! Надо на помощь позвать! Дима! Димка!»

Узел первобытного страха, добравшись до груди, обвился вокруг сердца, затем медленно пополз к горлу, покрутился там немного, перехватывая дыхание и, наконец, развязался, высвобождая дикий крик.

– Ди-и-и-и-има-а-а-а-а-а!

Поспешив на зов жены, Дима споткнулся о порог и ударился о косяк.

– Ах, ты ж… Мариш, ты чего так орёшь?

– Димка! Он меня съесть хочет! – Марина юркнула за широкую спину мужа. Маленький паучок заметался по коридору. Так и не найдя места, где можно было бы спрятаться от жуткого звука, вибрирующего во всех лапках, он забился в угол и стал готовиться к скорой смерти.

«Вот надо было мне выползти именно сейчас и именно сюда! Но я же не знал, что тут будет этот большой и громкий монстр! Бр-р-р, жуткий какой! Ну всё, сейчас меня прихлопнут. Прощай, моя любимая паутинка! Нам было хорошо вместе».