Я больше не волшебница, я сумеречница, и с этим надо жить. Я больше не смогу помогать нечисти находить своих ведьм. Но все еще могу найти сумеречника. Не так, как волшебники, без пути. Сложно и долго, но это возможно.

– Ой, бедный! – всплеснула руками Кат, глядя на дракона, и отбросила на спину белую косу.

Девочки кинулись помогать фее. Если у дракона после такого лечения не отрастет вторая голова, я очень удивлюсь.

Эн подлетела ко мне, коснулась призрачной рукой щеки, улыбнулась:

– Хочешь булочку с корицей?

Я устало кивнула.

Эн взяла меня за руку, как маленькую, и повела в дом.

Светлый двухэтажный особняк с колоннами внутри оказался просторным, обставленным без всяческих доспехов и старинных горшков по углам.

На уютной кухне, запивая чаем булочки, я сказала Эн, кем стала. Каждое предложение давалось с трудом. Одно дело сделать выбор, когда стоишь на краю. И у тебя два выхода: назад или вперед. И другое, глядя в родные глаза, подбирать слова, чтобы пояснить, почему ты решила стать монстром.

– Вот так. Теперь они оба связаны со мной, – едва слышно закончила я, отставляя кружку, которую крутила во время рассказа в руках, – и это не просто фигура речи. Я чувствую связь… и если сосредоточусь, смогу ее увидеть. Она как цепь. Дамиан ее тоже видел…

Мачеха слетела со стула, обогнула край стола, за которым мы сидели, обняла и тихо сказала:

– Все правильно, девочка.

Закрыв глаза, чтобы не видеть, как через ее платье просвечивает солнце, я тихо сказала:

– Я знаю, мама.

Слово сорвалось само. Эн никогда не настаивала на том, чтобы я звала ее мамой. Даже разговора не было. Девочкам она запретила спрашивать у меня, почему я называю ее по имени. Все шло само собой. Пока я не стала чудовищем. Сама. Добровольно.

– Пойдем, я покажу тебе комнату и помогу расчесать волосы. – Прохладные пальцы Эн погладили меня по голове.

– Спасибо, мам, – ответила я.

Непривычно. И так тепло на душе, словно сидишь у камина, завернувшись в плед.

* * *

– Ну и что за военные действия без моего участия ты тут устроила? – присаживаясь на край стола, спросил у сестры Дамиан.

Макс отпустила метлу, та тут же встала у окна, замаскировавшись в шторе.

Метелка сестры всегда чувствовала, когда над головой ее ведьмы сгущаются тучи. И занимала наиболее выгодную для побега позицию.

– Никаких действий, – пожала плечами Макс, сердито нахмурилась и выпалила: – А что я должна была делать? Замок в пыль, артефакт разрушен, ты внезапно отрастил крылья и пропал!

Сестра сердито стукнула кулаком по подлокотнику.

– Зачем было обвинять во всем Ари? – Дамиан прищурился.

– Уже нажаловалась? – скривилась сестра.

– Нет, просто сказала, что ты выселила их из особняка.

– Нажаловалась! – зло усмехнулась Макс. – Ты из-за нее стал чудовищем!

Дамиан отрицательно покачал головой:

– Я такой со дня гибели деда и отца.

Похоже, идея скрыть от сестры истинный масштаб проблемы, рассказав только о ее части – проблемах с контролем над силой, – была не просто плохой, а отвратительной.

– Так что выселять надо было меня, – добавил он с грустным смешком.

– Да, ты поступил подло! – Макс снова стукнула кулаком по подлокотнику. – Но это ничего не меняет!

– Не понял? – Дамиан вопросительно приподнял брови.

– Это из-за нее ты стал крылатым, – выдала Макс.

– С каких пор у тебя появилась женская логика? – нахмурился он. – Поясни?

Цепочка: брат был крылатым, скрыл, я узнала, что он крылатый, значит, она виновата. Это точно его сестра говорит?

Макс закатила глаза, поморщилась и пробурчала:

– А что пояснять? Все просто.

Дамиан так бы не сказал.

– Ты стал ловцом с проблемами. Скрыл от меня их часть, как последний гад. Но это не важно. И все шло более-менее хорошо. Но потом Ари… и артефакта нет, и ты себя не контролируешь. И все из-за ее упрямого желания вытащить друга! – Макс последовательно загибала пальцы, но на последней фразе сжала их в кулаки и подскочила с кресла. – Почему я должна ее прощать?

Дамиан потер пальцем висок, кожи коснулись когти. В душе поднималась злость.

– Почему она не думала о тебе, когда втягивала во все это? Только ее друг, да? Что с тобой – не важно? – Макс, нервно дергая руками, шагала по комнате.

– Она не знала, что я и крылатый с ее рисунков – одно и то же лицо. – Дамиан медленно выдохнул. Когти нехотя убрались, зато начало тянуть плечи. Еще немного – и появятся крылья. – Она не звала, не приглашала, не хотела втягивать меня. Я сам пришел. Иначе бы она погибла.

– Вот и я об этом! – Макс остановилась, упрямо тряхнула волосами. – Она не думает ни о ком, кроме себя и своих проблем! Ей всего лишь надо было подготовиться, заранее продумать все!

Дамиан не сдержал смешок:

– И это говоришь ты?

– Да! – Макс нахмурилась, покачал головой. – Потому что ты у меня один. И я не хочу, чтобы ты погиб…

– И ты ради этого готова обвинить всех? – Ярость заставила сказать его чуть резче, чем хотел.

Сестра вздрогнула, как от пощечины.

– Нет! – выдохнула она сердито, отворачиваясь, и прошептала едва слышно: – Не могу тебя потерять. Я не помогла папе и дедушке… а теперь ты. Почему они не написали мне? Почему не позвали, когда на Скалистый напал сумеречник?! Почему выбрали Лорана? – голос Макс дрогнул.

Дамиан в два шага оказался рядом с сестрой. Развернул и замер, не зная, что делать. В глазах Макс блестели слезы.

Сестра никогда не плакала. Ни разу в жизни. Ругалась, крушила мишени. Но не плакала. В день, когда от рук сумеречника погибли отец и дед, она разнесла весь арсенал. Кобольд две недели вытаскивал из стен дротики, так глубоко их вбила в кладку сестра.

– Ты была ребенком. – Он коснулся ее щеки, погладил по растрепавшимся светлым волосам.

– Я была ведьмой! – упрямо тряхнула головой Макс, отступая и сердито вытирая щеки. – И не позволю Ари навредить тебе.

Прилетели.

Дамиан поморщился. Крылья рвались наружу вместе с яростью и желанием нести хаос. Сдерживать его выходило с большим трудом.

– Знаешь, я в чем-то понимаю Лорана, – неожиданно сказала Ари. – Когда теряешь то, что тебе дорого, готов на все, чтобы если не вернуть это, то хотя бы не дать повториться. Но Лоран заблуждается. А я вижу все верно.

«Объявляю войну Ари», – повисло в воздухе.

– Прежде чем воевать, Ариана помогла мне стать собой. – Дамиан отошел от сестры. Ярость заставляла стискивать зубы, смешивалась с желанием защищать. Сестру от себя и Ари – от нее.

Макс поморщилась.

И это стало последней каплей. Развернулись за спиной крылья, на руках появились когти.

Сестра отступила на шаг, а потом завороженно уставилась на него.

Борясь с желанием разнести что-нибудь, Дамиан процедил сквозь стиснутые зубы:

– Она стала сумеречницей, чтобы помочь мне. Мы связаны. Учти это, если решишь воевать.

– Тогда все понятно! – Макс стиснула кулаки, покраснела от злости. – Она контролирует тебя! Управляет!

– Нет. Она ничего не делает. Ее сила помогает справиться вот с этим. – Дамиан развел когтистыми руками, прикрыл глаза, старательно прогоняя ярость. Крылья нехотя начали исчезать, оставляя разрывы на ткани рубашки. Когти уходили медленнее.

– Это ты так думаешь! – не согласилась Макс.

Плечи снова начало тянуть.

Упорство было семейной чертой Брайсов. Но упрямство сестры выводило из себя.

– Можешь думать что хочешь, – прорычал Дамиан, открывая глаза и в упор глядя на сестру. – Но без Ари я в первый же час разнесу не только дом, но и половину города. Больше не успею, меня остановят. Скорее всего.

Макс побледнела. В ее глазах страх за него боролся с нежеланием поверить, что Ари ведет себя не так, как все сумеречники, и с неприязнью к младшей ведьме.

– Твоя маска уцелела? – Дамиан медленно убирал когти. Ярость билась в душе, требовала, соблазняла тем, что стоит что-то сокрушить, и станет легче.

– Да. – Макс непонимающе развела руками. – Зачем она?

– Неси, увидишь.

Дамиан сипло выдохнул.

Пока сестра бегала за маской, он почти поборол ярость и снова стал выглядеть как обычный человек.

– Надевай, – приказал он, кивая на белую маску в руке сестры.

Макс приложила маску к лицу, долго возилась с завязками.

А Дамиан просил стихии только об одном: чтобы его предположение оказалось верным. Потому что иначе придется звать Ари. А она не заслужила выслушивать необоснованные претензии сестры.

– Готово. – Глаза в прорезях маски вопросительно смотрели на Дамиана.

Сосредоточившись, Дамиан пожелал увидеть с Ари связь. Потом коснулся пальцами воздуха перед грудью. Как в пещере Ариана.

Лиловое свечение, появившееся спустя пару секунд, было едва заметным, но достаточным, чтобы понять, что от его сердца тянется цепочка, сплетенная из магии. У Ари выходило полностью показать ее. Но она ведь ее сделала, а он всего лишь захотел увидеть. Все логично.

– От сердца… – удивленно выдохнула Макс, глядя на брата круглыми глазами.

Ведьма, обучавшая сестру, была той еще умелицей. Маску, подаренную сестре, как первой ученице, купил ее отец. Потому что ведьма хотела вручить ей пустой пузырек. И училась Макс фактически сама.

Почти. Дамиан разыскивал и отправлял ей записи из семейных архивов. Отец и дед искали умелых ведьм, просили написать пару слов о той или иной стихии, как обучаться ею управлять. Среди прочих отправленных сестре записей были и исторические. Для общего понимания, что такое ведьма и как с этим жить. Там было и немного о сумеречниках.

Маги описывали их связь с подчиненной нечистью одинаково. Если увидишь ее, она точно поводок идет от шеи нечисти к руке сумеречника.

Ари связала их с Винсом по-своему.

– Но если она не управляет… – Макс стянула с головы маску, хлопнулась на кресло.

Пару минут сестра, забыв маску на коленях, кусала губы и постукивала кулачками по подлокотникам, а затем вздохнула и покачала головой:

– Я все равно не смогу быть с ней рядом.

– Кхе! – громко откашлялись под дверью. В кабинет, не дожидаясь разрешения, перенеслась фея. – Там это… Винс с вашей наследной крысой в подвале встретился. То есть с крысой по наследству. В общем, из кладовки вещи выносить не нужно. Проще щепки метлой вымести.

Макс в недоумении вытаращилась на Миреллу.

– Перья у него, когда не надо, стальные. Бьют не хуже кинжалов, – пояснила фея. – Так вот: он уже нормальный. Крыса жива, шустрая она у вас.

Вспыхнув изумрудным огоньком, Мирелла исчезла.

– Этот парень, Винс, он как ты? – нахмурилась сестра.

Дамиан кивнул. Надо что-то думать со всеми этими внезапными превращениями. Причем быстро.