Я видела лишь босые ступни, испачканный травой подол рубахи и светлую макушку – все остальное исчезло в громадном черном еже страха. Сквозь воплощенную эмоцию просвечивал тонкий девичий силуэт, он испуганно прижимал к груди корзинку и, не отрываясь, смотрел на нечто укрывшееся в густых тенях. Тварь, хищная и вполне себе материальная, не торопилась нападать. Она играла.

У девушки был шанс. Она могла сбежать, поднять крик. Дух отстал бы – они предпочитают нападать незаметно, не привлекая внимания. Но она молчала – не могла справиться с эмоциями.

Прислонившись лбом к шершавому стволу старой ивы, я быстро воскрешала в памяти одно воспоминание за другим. Чем больше, тем лучше! У меня нет времени. Не успею за пару секунд расправиться со страхом – девушка погибнет! И неважно, что потом мне будет нужна лошадиная доза тоника. Только бы успеть!

…Утро. Сверкающий росой луг… дурманящий аромат скошенной травы, ветер, играющий длинным хвостом воздушного змея…

…Первое зелье, сваренное втайне от отца… странное на вид и отвратительно пахнущее, но мое!..

…Мы с Эли меняемся платьями, хихикаем. Хотим подшутить над няней. Улыбчивая женщина нас совершенно не различает… она так заразительно смеется, когда понимает, что ошиблась, называет маленькими козочками…

На миг окружающий мир потонул в черном мареве: чужой страх сковал мышцы, заставил испуганно посмотреть на мост. Светловолосая девушка с острыми ушками и острыми же коготками на тонких пальцах, оборотень, уронила корзину и рванула к поселку, на бегу вопя как резаная. Залаяли собаки, послышались взволнованные голоса. Тварь на мосту тихо взвыла и резко обернулась ко мне.

Я все еще не могла справиться с чужим страхом, поэтому бежала медленней, чем нужно, чтобы благополучно унести ноги от преследователя. Догонит! Теперь я и сама испугалась, за сестру. Ей без меня не справиться!

Оглянулась через плечо, заметила, что за моим преследователем перетекают несколько теней. Он их пока не видит. А они не видят меня, деревья мешают, да и серо-зеленый цвет костюма в утренних сумерках делает незаметной. Быстро мастера сработали! Впрочем, я на землях одного из них, что удивляться.

Духа они поймают, и меня тоже – как только окажусь ближе. И появятся вопросы: что я тут делала, как смогла так долго убегать от монстра. Он ведь не играл со мной, а на самом деле хотел убить. И никто не поверит, что я такая спортивная от природы. Снова бросила взгляд через плечо. Меня все еще не видят. Чудовище ближе ко мне, чем к мастерам. А что, если?.. Я быстрая.

Я сошла с ума!

Я смогу!

Ради Элизы!

Вдох – и я рядом с чудовищем.

Дух даже из тени вышел от такой наглости – увидела лишь огромные клыки и клок серой шерсти. За нее и схватила.

Выдох – мы точно между двумя тенями-мастерами.

Вдох – я за деревом в нескольких шагах от них.

И последний рывок – я в сотнях шагов, за деревом.

Рык духа, и он с мастерами растворился в тени.

Бежать-бежать… пока не заметили легкие отпечатки моих следов на опавших прошлогодних листьях и траве.

Серебристые крылья в воздухе, смех… Или мне показалось? Шаловливый ветерок подхватывает листья, путает травы. Теперь никто не узнает, что тут был кто-то еще. Мне повезло. Надо быть осторожней.

Через живую изгородь перевалилась кулем. Полежала немного на газоне. Помечтала о том, что останусь тут, на мягкой травке, и меня никто не будет трогать часов шесть. Через силу встала и поплелась к дому. Срочно нужен тоник! Флакон! Нет, лучше ванна тоника! Две ванны и два флакона! Два десятка флаконов!

Как я взбиралась на дерево – отдельная история. Надо мной наверняка хохотали все белки, живущие в парке. Вряд ли им когда-то приходилось видеть кряхтящую девицу, с тихой руганью съезжающую вниз по стволу, потому что руки трясутся и ноги дрожат. И снова с упрямством осла лезущую на старушку липу. А потом балансирующую на ветке, как пьяный канатоходец.

Окно спальни было открыто. Но подкашивающиеся ноги слегка не добросили до него хозяйку. Чудом зацепившись за подоконник, пришла к выводу, что в следующий раз иду гулять через дверь.

Слуги? Ничего… осторожно, аккуратно, они и не заметят. А заметят – я ведь не ночью пойду, днем. Ничего удивительного в этом нет.

Сев на пол прямо под окном, я старалась выровнять дыхание.

Тоник, навестить Эли, привести себя в порядок и осмотреть дом… часть дома – слуги уже проснулись. Или еще не ложились…

Удивительно знакомая серая псина сидела в углу спальни, у кресла. Тень, расположившаяся в нем, была явно мужской.

А вот и мой работодатель!

Витор говорить не спешил. Естественно. Он не ожидал, что вернувшаяся с прогулки вдова будет выглядеть как помесь солдата и огородного пугала. А может, я увлекаюсь древолазанием? Кто-то забирается на скалы, а я – на деревья. Хобби у меня такое! И особая любовь к липам! Не предупредила? Так я ведь девушка – девичья память и прочие женские напасти.

– О! Вы наконец-то добрались до поместья! Пробки? Народные волнения? Война? – не без ехидства поинтересовалась, прикидывая, обо что опереться, чтобы встать и доползти до туалетного столика, где стоит шкатулка.

– Лошадь подкову потеряла! – соврали мне в ответ.

Судя по тому, что «покойный» добирался сюда столь долго, лошадь потеряла все подковы, а потом и ноги. Затем превратилась в умертвие и гонялась за хозяином. Ползком. А хозяин нежно любил почившую животинку и все никак не мог решиться ее упокоить.

– Надо же, какая неприятность! А случилось это посреди пустыни, и вы долго шли к населенным районам, преодолевая жажду? – Я вцепилась в подоконник, собираясь рывком поставить себя на ноги. Получилось. Почти. Я оказалась сидящей лицом к подоконнику, спиной к мужу.

В просвет между ветвями дерева виднелось восходящее солнце. Алое небо на фоне темных листьев. Мрачно и красиво.

– Меня вела любовь к вам, дорогая моя! – шепнули в ухо, поднимая под мышки. – Из какой пустыни вернулись вы, моя милая двэйна? Восточной? Или Риханской? – Он запустил руку в мои волосы и выудил несколько листьев. – Или из каких джунглей?

Витор не до конца вышел из тени – улов, зажатый в темных полупрозрачных пальцах, выглядел занятно.

– Ну что вы, мой безвременно почивший супруг! Я всего лишь познакомилась с вашим ласковым, вежливым и невероятно гостеприимным кузеном и поняла, что влюбилась! Как вы понимаете, от внезапно возникшего чувства случилась бессонница. И я решила прогуляться. Дабы развеяться и взять себя в руки! – томно вздохнула и чуть не свалилась носом в подоконник. Нельзя так резко выдыхать!

Алистер поддержал, приобняв рукой за талию.

– Правда?

– Да! – подтвердила я, прислонясь спиной к нему – мышцы ног мелко подрагивали. Но ведь девушка с моста жива! У меня получилось – это грело сердце.

– Ум-м-м… – многозначительно произнес мой покойный супруг, не давая осесть на пол. – Вы настолько в восторге от Кевина, что решили выйти через окно, чтобы с ним не встречаться?

– Побоялась выдать свои чувства! – смешок сдержать не удалось.

– И не побоялись свернуть себе шею? – спокойно, я бы даже сказала отстраненно, уточнил Витор.

– Я ловкая.

– И скромная?

– И влюбленная! – парировала я.

– Позволю себе напомнить, что номинально вы моя жена… и, увлекаясь моим кузеном… ставите меня в двусмысленное положение.

– Да, я прекрасно понимаю, мне придется дождаться окончания траура по вам, мой супруг, прежде чем бросаться в объятия любимого! – подколола я, вспомнив, как воевала с Кевином, пока Витор пропадал неизвестно где.

Звон в ушах стал громче, голова закружилась; я без малейшего смущения повернулась к «покойнику», обняла его рукой за шею. Иначе смущенно и красиво сползу в обморок.

– Вы говорите-говорите, – покивала я, заметив, что Витор озадаченно замолчал. – Говорите и идите в сторону туалетного столика, а потом – ванной.

– Зачем? – последовал насмешливый вопрос. – Я и так могу сказать, что вы выглядите потрясающе.

– Да, я не сомневаюсь в вашей наблюдательности, – хмыкнула, вспомнив, как тень памятником самой себе сидела в кресле, когда я ввалилась в спальню.

– Боитесь, что Кевин не оценит ваш внешний вид?

– Оценит. Но он слишком галантен, чтобы сказать мне об этом.

– Помните, вы моя супруга.

Алистер тихо кашлянул и двинулся в указанном направлении. Боль, следующая за нами по пятам, слегка уменьшилась. Из чего я сделала вывод, что Витора наш разговор веселит.

За полгода я поняла одну простую истину: эмоции связаны. И положительные всегда могут если не избавить от воплощений отрицательных, то хоть уменьшить их. А там человек в силах сам справиться. Но иногда это не помогало.

– Возьмите шкатулку, пожалуйста, – моих сил на такой подвиг не хватало. – Вы что-то говорили о том, что я ваша жена?

– Правда? – Витор свернул к двери ванной; вопрос прозвучал донельзя иронично.

– Это вы так сказали.

Я отцепилась от супруга, открыла дверь.

– Поставьте сюда, – показала на пол ванной.

– Вам помочь?

– Нет.

– Но вы не в том состоянии… – Я закрыла дверь, прервав прочувствованную речь Витора. Села на пол. – Вы считаете, что дверь меня остановит? – донеслось с той стороны.

– Надеюсь, вас остановит ваше слово! – Открыла шкатулку, нажала на пружину, чтобы коробка с женскими мелочами, расположенная над тайником, поднялась. Поспешно вытащила пузырек, вылила в рот тоник, сунула пустую стекляшку обратно. – Вы уверяли, что моей чести ничего не будет угрожать.

Откинула голову назад, прислонилась к холодному мрамору плитки.

– Я всегда держу свое слово.

– Я уже не уверена в этом. – Усталость медленно отступала, а вот злость на Витора росла.

– Сообщение о моей смерти пришло раньше, чем я планировал.

– Это извинение? – Я медленно встала, подошла к раковине, сполоснула холодной водой лицо, распустила спутанные волосы. Расческа нашлась в шкатулке, я сунула ее туда с другими вещами.

Как раз размышляла, достаточно ли у меня сил, чтобы развоплотить боль несносного недопокойного супруга, как тот решил ответить на мой вопрос:

– Нет, это не извинения. Но мне жаль, что вам пришлось импровизировать.

– Еще сюрпризы будут?

– Нет.

Слишком категорично.

– Как мне себя вести?

– Как внезапно овдовевшей девушке.

Хоть не сказал, что влюбленной, и то хорошо. Надо было сразу, как выпила тоник, его боль развоплощать, потому что сейчас я обеспечу двэйну приток отрицательных эмоций, на которых боль заметно подрастет.

– С этим есть небольшая проблема: я сказала вашему кузену в присутствии свидетелей, что не верю в вашу смерть.

– Что именно вы сказали? – Витор вырос из тени у меня под ногами.

Я вздрогнула от неожиданности – так и заикой стать недолго.

– Что вы станете четвертым воскресшим мастером теней. – Я смотрела на Алистера, а видела противоположную стену ванной, точнее, панно с морскими обитателями. – Слушайте, или будьте тенью, или становитесь нормальным, ваша прозрачность…

– Пугает? – заломил прозрачную бровь Витор.

– Раздражает. Вы как студень!

– Такой же вкусный?

– Так же странно выглядите. И трогать страшно – вдруг дрожать начнете!