6 глава

– Сдается мне, что у тебя какие-то личные интересы с «МедиаГлосс», – между делом замечает Виктор, подписывая документы о продаже своих акций мне.

Я улыбаюсь, опуская глаза. Да, личный интерес есть. Скорее, как память, с чего, собственно, все началось в этой дурацкой жизни, именно с этой компании начались изменения в приоритетах. Сначала голый расчет, потом откровенная похоть, после щемящее чувство нежности и обреченности.

– Мне нравится эта отрасль бизнеса, – обтекаемо замечаю, Виктор поднимает на меня глаза, хмыкает. Он не удивлен предложением, сумма его вполне устроила, поэтому сделка прошла в дружеской обстановке.

– Кто бы сомневался. Ну вот и все, – захлопывает папку, протягивает ее мне. Я все же заглядываю в документы, убеждаюсь в подлинности подписи, встаю из-за стола вместе с Виктором. Жмем друг другу руки.

– Может, в бар заскочим? Посидим, а то у меня остались последние дни холостяцкой свободы.

– Можно, все свои дела я завершил.

Виктор ждет, когда я спрячу папку в сейф, возьму пиджак и выйду вместе с ним из кабинета. Киваю Анжелике, она без пояснений понимает, что я уже сегодня не вернусь. Премию ей. Не забыть бы.

– Слушай, вот сколько тебя знаю, не разу не видел тебя с бабой. Ты случаем не гей? Сейчас это модно, – вызывает лифт на наш этаж, поворачивается ко мне.

– Нет, не гей, – смотрю на сменяющие друг друга цифры.

– Ну подружка, любовница иль спрятанная жена?

– Тебе интересна моя личная жизнь? Поверь, ничего скучнее нет, – пытаюсь уйти от очень деликатной темы.

Отношений у меня действительно после Марьяны ни с кем не было, да и не хочется видеть возле себя чужое лицо, от которого совсем не торкает. Психотерапевт постоянно советует мне наладить интимную сторону своей жизни ради здоровья, меньше будет срывов, в близости накопленная энергия тоже находит выход. Проблема в том, что я могу переспать с кем-то только после того, как выпью.

– Темнишь ты, Герман, темнишь, – заходим в лифт, встаем друг напротив друга. – И кто она?

– О ком ты?

– Хватить прикидываться дураком, я о той, о которой ты постоянно думаешь. Блондинка или брюнетка?

– Блондинка, – интересно, она по-прежнему блондинка или перекрасилась в брюнетку. Обычно женщины, начиная новую жизнь, кардинально меняют свою внешность: коротко стригутся, красят волосы в бешеные цвета.

– Глаза серые, голубые или зеленые?

– Это блиц-опрос?

– Это удовлетворение любопытства. Так что с глазами?

– Голубые. Живет не в России, – Виктор удивленно вскидывает брови. – Мы расстались несколько лет назад.

– Но ты по ней сохнешь, как пацан. Любовь. Я тебя понимаю.

– Я не в том возрасте, чтобы по ком-то сохнуть. Мы взрослые люди, не совпали во взглядах на отношения, разбежались в разные стороны. Так бывает, – голос звучит слишком резко, отстраненно и с угрозой. Виктор не задает глупых вопросов, разговор не получает своего развития.

Мировоззрение с годами меняется. Меняются ценности в жизни. Меняется окружение. Не скажу, что тоскую по старым знакомым, но иногда вспоминаю прошлое, встречи, разборки, наезды и договоренности. Если сравнивать то, что было и то, что сейчас, я порой ловлю себя на том, что скучно живу. Правильная жизнь похожа на блюдо без приправ, каждый раз приходится себе напоминать, из-за чего, собственно, Марьяна исчезла с моего горизонта.

В баре шумно, но свободные места есть. Мы занимаем столик возле аквариума, заказываем выпивку и закуску. Я отправляю заявку на услугу «трезвый водитель». Замечаю, как на стол Виктор выкладывает буклет из кармана пиджака и сосредоточенно его изучает.

– Что это?

– Это? – приподнимает буклет, текст на английском. – Вика загорелась провести медовый месяц на ранчо.

– Ранчо? – моему удивлению нет предела. – Почему ранчо? Обычно после свадьбы едут на море.

– Ну вот и я о том же, но моя без пяти минут жена хочет поехать в Америку на ранчо, почувствовать себя западным фермером. Я ей предложил метнуться в деревню, где у каждого жителя собственное ранчо, не согласилась. Диана, кстати, уже бывала в этом местечке не раз. Говорит, что с мужем остались в полном восторге и готовы возвращаться туда вновь и вновь, пока рядом не купят с этим ранчо свою усадьбу.

Америка. Адам. Хотят купить усадьбу рядом с этим ранчо. Зачем? Приезжают каждый год. Зачем? Еще есть несколько вопросов, которые никак не сформируются, но они теснятся в моей голове, тревожа ощущением важности.

Мой мозг начинает закипать, я глазами прошу Виктора дать мне буклет на минутку. Без понятия, что ищу, но внимательно рассматриваю каждую фотографию. Красиво, по-западному стильно. Дома из бревен. Большой бассейн. Детские площадки. Ковбои на лошадях, закаты, коровы и овцы. Отдых в этом месте может понравиться и светской львице, и семейной паре с детьми.

– Поедете? – возвращаю рекламку, жду, когда официантка расставит заказ на столе.

– Скорей всего да, чем нет. И тебе советую, нужно развеяться, а то выглядишь неважно.

Беру бокал с пивом, отпиваю. Прищурившись, запихиваю в рот копченный с пряностями сыр. Странно все это. Почему Костя не отследил Тайсума с этими частыми полетами в США? Почему Адам постоянно возвращается и возвращается в страну капитализма? Может, он решил туда переехать и перевезти семью, поэтому они каждый год ездят в выбранный город, чтобы понять, смогут они там жить или нет?

Завтра обязательно вызову своего помощника и впервые мы с ним поговорим о том, что он делал все эти годы. Плохо выполнял свои обязанности или Тайсум хорошо спрятал Марьяну? Вот это и стоит выяснить.

7 глава

Костя нервничает. Я бы тоже на его месте нервничал. Более того, я бы судорожно начал соображать, по какому поводу сижу перед боссом, который смотрит угрюмо и убийственно.

– Почему у меня жгучее желание свернуть тебе шею? – прицеливаюсь взглядом в лоб помощника, куда обычно делают контрольный выстрел киллеры.

– Может, попробуем для начала разобраться, что тебя разозлило?

– Марьяна. В данный момент меня только она волнует, – меняю положение в кресле, кладу руки на стол и опять устремляю на Костю мрачный взгляд.

Что я с ним сделаю, если из-за его незаинтересованности до сих пор Марьяна не рядом? Убить? Самое легкое и не требующее много усилий. Можно было бы терроризировать через подружку, кажется, впервые у него что-то серьезное. Еще бы, шкурой он теперь минимально рискует. Он хороший исполнитель, помощник, не зря так долго находится возле меня, но вот впервые хочется его размазать по стенке.

– Костя, давай вспоминать по числам и дням все события трехлетней давности.

– Я так с ходу не вспомню.

– А ты постарайся, потому что от этого будет зависеть твоя дальнейшая судьба: либо ты все так же будешь топтать эту грешную землю, либо будешь смотреть на небо, лежа неподвижно в своей кровати. Тебя какой вариант устроит? – миролюбиво улыбаюсь, не смягчая тем самым свои слова.

– Герман, что за кипишь? – а сам оттягивает ворот рубашки, губы нервно подрагивают.

– У меня ощущение, что ты сильно накосячил. Вспоминай.

Пока Костя напрягает свою дырявую память, я в это время беру мобильный телефон и нахожу сайт того самого американского ранчо, которое рекомендует Диана. Жаль, что нет графы «наши сотрудники» – с удовольствием посмотрел бы на обслуживающий и руководящий состав. Придется просить одного человека помочь мне в личном деле. К Адаму обращаться бесполезно, он упрямый осел, хер признается, куда спрятал Марьяну. К Диане не хочу подкатывать, вдруг она разболтает, а она скорей всего разболтает Марьяне, и ее подруга кинется в бега. Опять терять время в поиске, и так много воды утекло.

Хочется поговорить с Марьяной, расставить точки над всеми «i», ответить на вопросы, а они обязательно будут, и начать все заново. Предложу вернуться в Россию, не хочется все бросать, что создавалось за последнее время с нуля. Мы обязательно поженимся. У меня до сих пор лежат наши обручальные кольца, сделанные на заказ. Ничего вычурного, просто желтое и белое золото переплетены между собой, как мы – темное и светлое внутри.

Дети. Обязательно двое. Слова Рената все еще жужжат в голове, но я не придаю им серьезного значения. Реакция Адама смущает. Он и не подтвердил, и не отрицал. Двоякое впечатление, от этого сомнение, что ребенок вообще там есть. Может, Марьяна удочерила какую-то девочку? Она может, наверное. А Ренат скорей всего провоцировал, хотел увидеть мою реакцию. Во всяком случае даже здесь нужен разговор с Марьяной. Вдруг, правда, дочь.

Мысленно пытаюсь примерить на себя роль отца и не могу понять, что чувствую. Растерянность. Я ведь не знаю, как общаться с детьми. В моем окружении их нет ни в прошлом, ни в настоящем. А что если Марьяна действительно родила дочь… Воображение рисует маленькую девочку с большими голубыми глазами и золотистыми волосами. У нее очаровательные ямочки на щеках, она похожа на милого херувима. Как бы ее назвала Марьяна? Анжелика? Энджел? Соня? Какое там международное универсальное имя для девочки?

– Герман, ты меня слушаешь? – слышу насмешливый голос Кости. – Кажется, тебе все равно, что я тебе сейчас рассказываю?

– Я слышал, что ты отвез ее в больницу и позвонил Тайсуму, – откладываю телефон, полностью переключаюсь на помощника. – Вопросы по поводу ранения Марьяны врач не задавал?

– Я не был в кабинете.

– Серьезно? – вновь глухое раздражение в груди, пробуждающее желание вмазать. Беру ручку, руки надо чем-то занять. – За это тебя следует очень хорошо проучить. Ты, блин, вроде не первый день возле меня и так безответственно поступил!

– Да что могло случиться с твоей шавкой в процедурном кабинете?! – взвился Костя, повышая на меня голос. – Что ты меня отчитываешь, как пацана какого-то!

Я взрываюсь. Ярость пеленой у меня перед глазами, в ушах шумит. Взять себя под контроль не успеваю, срываюсь, как дикий хищник срывается с цепи и кидается на того, кто его пытается приучить. Прижимаю голову Кости к столешнице, чутко контролируя его способность дышать.

– «Шавка» – это твоя Полина, которая до этого раздвигала ноги не только перед тобой. Ясно? – сильнее нажимаю на голову помощника.

Он хрипит, сонная артерия пережата. Пытается выкрутиться, но куда там.

– Ясно? – тихо переспрашиваю, расслабляя руки. Не слышу ответа, слегка приподнимаю и опять со стуком прикладываю голову Кости к поверхности стола.

– Да, – сипит, сразу же отпускаю.

Костя откидывается на стуле, колюче смотрит на меня из-под бровей. Я прищуриваюсь, можно ничего не говорить. Он по моему взгляду понимает, что лучше оставить при себе свое мнение, свои выкрутасы, ибо я сверну его в бараний рог.

– Ты психопат, – все же не выдерживает помощник, я снисходительно улыбаюсь. – Похоже сеансы психотерапевта не эффективны.

– Ты у меня сейчас договоришься. Возвращаемся к нашим баранам.

– Да ничего особенного больше не было. Я позвонил Тайсуму, как ты и приказывал, если вдруг тебя прикончат.

– Меня ведь не прикончили, Кость.

– Ну да, больше полугода лежал в отключке, кто бы смотрел за твоей ба… – Предупреждающе сужаю глаза, он сглатывает. – Кто бы смотрел за Марьяной? Кароче, Тайсум попросил поселить ее в отель, перед этим проверить, чтобы никого из твоих «друзей» не было рядом.

Сжимаю переносицу. Раздражение и злость не самые лучшие помощники в разговоре. Вздыхаю, смотрю в окно. Небо рядом. Чистое, голубое. Это преступление, что сегодня нет ни туч, ни облаков, когда внутри меня бушует самый настоящий ураган.

– Когда ты очнулся, я сразу же метнулся к Тайсуму, но к нему просто так хрен попадешь, а нападать тоже как-то не то. Установил слежку, но ничего интересно за ним не наблюдалось. А Марьяна словно сквозь землю провалилась. Единственно что…

– Что? – вскидываю глаза, не позволяю глупой надежде взять вверх над разумом, который пытается найти выход из ситуации.

– Каждый год он с семьей ездит в США. Приблизительно в одно и тоже время. Я специально не следил за ним, но поглядывал в его сторону, пока рыскал по всему миру в поисках Марьяны.

– Не томи, Кость, терпением сегодня не обладаю.

– Они в июне примерно на месяц уезжают в Лос-Анжелес или в Сан-Диего.

– А что там? – непонимающе моргаю.