Пересечение чувств

Каждый из нас иногда или часто стоит у окна. Даже когда жизненный ритм не выпускал меня ни на минуту, я замечала и застывала на лету, чтобы насладиться чудом, как медленно летит снег огромными хлопьями. Почему-то это завораживало меня особенно сильно, почти как морской или осенний пейзаж.

Какая роскошь – свободное время! Сейчас оно чуть-чуть капает мне прямо в руки, и я стою у окна и никуда не тороплюсь. Мне повезло, мой дом с двух сторон в контакте с лесом, но если добежать за пять минут до метро, то через двадцать ты окажешься на Красной площади.

Лес около дома – это громко сказано; так, небольшая роща берез, осин и сосен, на которую покушаются толстосумы, чтобы воткнуть новостройку, но народ стоит насмерть, охраняя наш маленький природный рай. Очередная атака ворья отбита, надолго ли?..

Пейзаж мне до каждого деревца известен, и красота его спрятана во временах года. Сейчас какое-то безвременье: в конце января сыпет то дождь, то морось, то мелкий секущий снежок. Цвет пространства за окном серый, и снег, огромными сугробами лежащий в роще, тоже серый.

В шестом классе наша учительница, Александра Ивановна Глазунова, открывшая мне – и не только мне – глаза и уши на красоту мира живописи, устраивала очередной классный час, посвященный художнику Исааку Левитану. Мне досталось выучить назубок текст о картине Левитана «Март», а заодно прочувствовать пространство и настроение картины. Картина «Март» считается одним из наиболее известных и ярких образцов пейзажного наследия Левитана. Она также служит примером влияния импрессионизма на творчество художника. Описание красок весеннего снега занимало почти страницу тетрадного листа, а если ты путал слова или ошибался, крутой нрав нашей учительницы выплескивался таким «девятым валом», что проще было не рисковать. Я хорошо помню, сколько оттенков использовал Левитан, чтобы изобразить белизну. Вот и теперь – стою я у окна и смотрю на бело-серый снег, а всей палитры, доступной художнику, мне не обрести…

Еще только одиннадцать часов утра, будний день, а по тропинке между сугробов бредут, один за другим, мужчина и женщина. Им лет по сорок. Они идут неспешно, в спортивных костюмах, несут лыжи. Расслабленные после пробежки, вызывают у меня белую зависть и внутренний восторг. Как здорово кататься на лыжах вдвоем!

Мое окно располагается на третьем этаже, поэтому по мере приближения пары мне видны их выражения лиц. Какие смурые, нерадостные и равнодушные взоры являет мне картина бредущих! Сразу видно: давно женаты. Всё, что хотели, они уже сказали друг другу. Физическая усталость соседствует с моральной и духовной. Мужчина не несет лыж женщины, и я вспоминаю другую пару, недавно пересекавшую эту рощу. Оранжевая шапочка молодой девчонки весело подпрыгивает вместе с хозяйкой. Юноша несет и свои лыжи, и её. Постоянно роняя то палки, то лыжи, он целует красотку поочередно в щеки и губы. Оба смеются и шумно возятся в снегу.

Много лет назад мне стоило больших усилий поставить на лыжи всю мою семью. Во-первых, купить всё обмундирование, во-вторых, найти ботинки для мужа сорок восьмого размера и соответствующие лыжи для роста сто девяносто семь. Обуть и одеть и мужа, и сына, и вдохновить их на лыжный поход, тем более, что лес начинается под окнами нашего дома. Когда все было готово и команда выдвинулась на три метра от отправной точки, мой муж, Геракл и по росту и по весу, случайно нашел маленькую выемку в лыжне, и не нарочно, а случайно, сконцентрировал на ней свой лыжный толчок, перенеся всю тяжесть тела на это коварное место. С трудом найденная в магазине огромная лыжа хрупнула с характерным звуком, и наш поход, увы, окончился. С тех пор лыжные прогулки приказали долго жить. Моя семья не лыжников вздохнула с облегчением, а я заплакала от бессилья. И муж, и сын долго смеялись и успокаивали меня со словами: «Не судьба!!!». От этой истории осталась фотография, где мы стоим с сыном в лыжном снаряжении. У меня злобное и расстроенное лицо, красные заплаканные глаза, у сына веселая улыбка во все зубы, а мужа за кадром я хорошо помню, особенно его смеющиеся глаза…

Увязывая все ниточки в один узелок, хочется восторгаться разнообразием моментов бытия и радоваться тому, что видишь, чувствуешь, вспоминаешь, спешишь поделиться движением своей души и не забыть посмеяться над собой, или хотя бы улыбнуться…

Платоновская Фро

Билеты в театр на спектакль «Афродита» я купила в ноябре прошлого года. Проза Андрея Платонова, не самого моего любимого писателя, с трудом проникала в мое сердце, и хотелось еще раз попытаться прочувствовать и понять этого самобытного автора. Премьера спектакля состоялась почти год назад, и в этот январский морозный день актеры снова должны были колдовать на сцене, представляя могучее таинство любви, прорастающей в любых условиях жизни на земле.

Андрей Платонович Климентов имел несколько псевдонимов: Платонов, А. Фирсов, Ф. Человеков, А. Вагулов, но свое писательское имя увековечил под фамилией Платонов.

Фирменный стиль Платонова – насыщенность «косноязычием» и словесной «шероховатостью», вплетение в ткань произведения метафорических образов и отвлеченных понятий. Иосиф Бродский в своём эссе «Катастрофы в воздухе» упоминает Андрея Платонова в одном ряду с Джеймсом Джойсом и Францем Кафкой, а Михаил Волохов, автор множества пьес и сказок, сравнивал Платонова с Ионеско, признанным классиком театрального авангарда, и Беккетом, представителем модернизма в литературе, одним из основоположников театра абсурда.

Если бы я не родилась в Советском Союзе, мне бы, возможно, не были понятны слова героя рассказа Платонова Назара Фомина: «…Одному человеку нельзя понять смысла и цели своего существования. Когда же он приникает к народу, родившему его, и через него – к природе и миру, к прошлому времени и будущей надежде, – тогда для души его открывается тот сокровенный источник, из которого должен питаться человек, чтоб иметь неистощимую силу для своего деяния и крепость веры в необходимость своей жизни…

… В сущности, в стремлении к счастью для одного себя есть что-то низменное и непрочное…

… Чего ты ожидал другого – кто нам приготовил здесь радость и правду? Мы сами их должны сделать, потому наша партия и совершает смысл жизни в мире… Наша партия – это гвардия человечества, и ты гвардеец! Партия воспитывает не блаженных телят, а героев для великой эпохи войн и революций… (…) Перед нами будут все более возрастать задачи, мы подымемся на такие горы, откуда видны будут все горизонты до самого конца света!»

Мне, воспитанной под девизом: «Партия – наш рулевой!», очень понятны эти слова, излитые Платоновым устами Назара.

От советского времени нас теперь отделяет всего каких-то двадцать пять лет, а как всё переменилось!!! Теперь эти смыслы требуется растолковывать молодежи, если, конечно, ТРЕБУЕТСЯ…

До начала спектакля половина рабочего дня. Когда заведующий попросил срочно отвезти документы в таможенную службу, я вызвалась это сделать, как неистовый герой в фильме «Коммунист».

– На улице мороз трещит, – сказала наша молодая сотрудница Лариса.

– Ну, и что? Не тридцать же градусов минус! – возразила я.

От остановки метро Парк Победы до Филей можно пробежать известной мне дорожкой мимо Федерального казенного учреждения по формированию Государственного фонда драгоценных металлов и драгоценных камней Российской Федерации (Госхран России), расположенного на улице 1812 года. На воротах Госхрана – эффектная эмблема в виде хищного орла в Российской короне с крепко зажатым в клюве стилизованным под бриллиант куском металла с алмазной гранью. Далее дорожка ведет через железнодорожные пути, а там и Фили виднеются.

День после обильного снегопада был солнечный, морозный и необыкновенно багровый закат раскрасил небеса в такие яркие цвета, что я не удержалась и, пробегая виадук через пути, остановилась, завороженная закатом. Прозрачный воздух, очищенный снегом, звучал, как упругий и звонкий металл. Я достала телефон и принялась фотографировать алый закат. Хмурая толпа людей текла, осторожно ступая по обледенелым лестницам.

– Во, бл…дь, красота! – послышалось справа, и я увидела красноносого крепыша, достававшего телефон для съемки заката. Мы наслаждались индустриальным горизонтом с багровым задником уходящего солнца уже вдвоем. Через секунду нас было уже четверо, и я поняла, что наслаждение прекрасным не чуждо даже тем, чей лексикон перемежается словами, семантические свойства которых далеки от приличных.

Документы доставлены, и я в свободном стремлении, уже не спеша, бреду по Тверскому бульвару. Сегодня Крещение, Новый год и Рождество позади. Бульвар постепенно возвращается в свой обычный облик, но световые коридоры иллюминации еще не убраны и сверкают по-прежнему. Макеты огромных снеговиков растерянно стоят, глядя морковками в разные стороны, собранные в одну группу, как будто встретились пообщаться, а поговорить не о чем. Овечки, кормящиеся из яслей, где родился Христос, валяются вверх ногами. Стенды с дореволюционными открытками стоят, как новенькие. Прогуливающиеся и спешащие с работы люди останавливаются и смотрят на наше далекое прошлое.

Театральная постановка по рассказам Платонова «Фро и Афродита» оказалась таким коллективным и слаженным ансамблем, что все мои сомнения в восприятии сложной прозы автора рассеялись мгновенно. Детство писателя, прошедшее около Воронежских железнодорожных мастерских, вылилось в необычайно синхронный ритм поездов, перестукивающихся на стыках рельсовой дороги. Музыка скорых и товарных составов, создающих фон жизни и любви героев, как песенная мелодия сопровождала встречи и разлуки любящих людей.

Пластика любовных сцен в полете звуков рояля своей чистотой и нежностью наполнили зрителей такой добротой и верой в жизнь, что все обрели духовный свет, силу и готовность никогда не расставаться с надеждой на светлое будущее.

Простая и нежная Фро, томящаяся любовью к мужу, который уехал «далеко и надолго», наполненная молодостью и гигантским желанием любить, так искренне томится одиночеством, так чувствует свою бурлящую кровь, что вырвавшийся на волю её крик, шокирующий окружающих, успокаивает её. Фрося «.. убежала в поле, потому что ей трудно стало терпеть свое пропадающее, пустое дыхание; там она упала на землю и стала кричать, пока сердце ее не прошло…». Надо было вставать жить.

Зал, заполненный молодыми зрителями, взорвался аплодисментами и не отпускал актеров со сцены.

Никогда не поздно открыть свое сердце и почувствовать мир, который вчера был для тебя заперт на маленькую задвижку, а сегодня капелька багрового заката смазала ржавый металл, и дверца распахнута…