Глава 3

А жизнь продолжалась… у каждого своя.

Для Зоси это была череда длинных, скучных дней с повседневной работой по дому и учебой в школе. Зося научилась в магазинах и на рынке прицениваться, присматриваться к качеству и внешнему виду продуктов, избегать продавцов, которые обманывали и обвешивали при любом удобном случае. К удивлению Василины, Зося готовила для них обеих вкусные обеды и завтраки и, при этом, расходы на питание значительно сократились.

Зося не просто готовила исходя из наличия продуктов в холодильнике, а каждый день составляла меню. Она выяснила у Василины, какая диета ей подходит, и строго подбирала необходимые продукты в магазинах. На кухне появились книги по кулинарии с закладками на завтрашний день. Педантичная Зося строго исполняла рекомендации врачей по питанию больной Василины. В первый месяц сэкономленные деньги Василина хотела передать Зосе в качестве бонуса за экономию, но Зося запротестовала – ей не нужна награда за то, что она должна выполнять по долгу дочери перед своей любимой мамой.

В своей комнате Зося повесила большой настенный календарь и отметила красным квадратом летний день следующего года, день, когда она поедет в Горевск и начнет сдавать экзамены в техникум. Зося втайне надеялась, что ее успехи окажут положительное влияние на здоровье Василины, и она снова станет жизнерадостной и веселой. Конечно, она сдаст все экзамены на пятерки, а как же иначе – она обещала мамочке. И нет у нее никаких сомнений в своем успехе. Только вот как оставить мамочку без ее заботы? Внешне Василина почти не изменилась – причесана и одета как всегда элегантно, ногти в порядке и духи те же. Но Зося всем своим существом чувствовала, что мамочка как-то отдаляется от нее, прячется за какую-то невидимую стену. Долго о чем-то думает и временами не замечает, что Зося давно стоит возле ее кровати. Василина продолжала работать, но дома силы ее оставляли и большую часть времени она проводила в постели. С врачами общалась неохотно и лекарства принимала только по настоятельному требованию дочери.

– «Ладно, – вздыхала Зося, – потом что-нибудь придумаю. Ведь не завтра же мне уезжать. Может мамочка к лету поправится – все-таки осень и зима здоровья не добавляют. А если мне отложить поступление в техникум и остаться дома? Но мамочка не позволит, она мне верит. А может мне соседку, Татьяну Ивановну, попросить маме помощь оказывать по дому, когда меня не будет? Ведь, если я поступлю в техникум, мне придется надолго уехать в другой город. Правда, каникулы всегда можно провести дома. Как мамочка говорила, когда я с вечера не успевала уроки приготовить? «Утро вечера мудренее, иди спать, а с утра все решится». Так я и поступлю – придет время уезжать, тогда все и решу».

Для Василины, наоборот, дни пролетали с невероятной скоростью, приближая ее к последнему дню жизни. Боялась она его, этого последнего дня? И да, и нет. Боялась она своего последнего дня по простой причине, что он наступит очень быстро, и она не успеет удостовериться, что Зося хоть как-то в этой жизни устроена. Не боялась потому, что была оптимисткой по жизни и давно поняла, что в этой жизни ничего постоянного и вечного нет. Все приходит и уходит.

Так же и жизнь заканчивается у всех одинаково, просто срок у каждого свой. Срок жизни Василины был до обиды коротким – не успеет она часть своих земных дел завершить. Вот и дочь на полдороге оставляет, а ей она еще долго будет нужна. Но дочь – это глобальная проблема, а есть еще текущие дела, на завершение которых нужны просто жизненные силы.

К первоочередной задаче Василина относила завершение бракоразводного процесса с Олегом. Как же смогла она столько лет служить этому ничтожному человеку? Она была твердо уверена в том, что и рак, и сахарный диабет – это болезни, которые развились и стали прогрессировать в ее организме в результате постоянных стрессов, унижений и оскорблений от «богом» данного мужа. Она жила с чувством непроходящего страха, ожидания грядущих неприятностей и прилюдных унижений. И вот, результат – тяжелые, неизлечимые болезни, которые были ей посланы за рабскую жизнь во благо злобного, первобытного существа. Давно нужно было уйти от этого, паразитирующего на ее авторитете и социальном положении, человека, которого и мужиком-то назвать было невозможно.

Василина раньше чувствовала, а сейчас была убеждена, что Олег ей постоянно изменял с другими женщинами. Страсть к женщинам у него была какая-то животная – все, что шевелится, лишь бы не отказала. Жизнь с такой успешной женщиной, как Василина, как-то украшала его, придавала значимость и загадочность, и многие, даже очень интересные женщины на это покупались. Но две-три встречи, видимо, сразу расставляли все по своим местам. Жадность и скупость этого человека была безграничной – за всю свою жизнь он ни одной женщине не подарил цветы. А неумение общения с близкими людьми? Вот уж истинную правду гласит пословица – бей своих, чтобы чужие боялись.

Олег мог часами вести светские беседы с посторонними людьми и совершенно не умел общаться с женой и приемной дочерью. Или не хотел?

В обществе друзей Василина была вынуждена молчать, так, как Олег постоянно ее перебивал, пренебрежительно оттопырив губу – мол, все пустое, что может сказать эта глупая женщина?

Первые годы совместной жизни Василина пробовала ему что-то доказывать, рассказывать, объяснять, что близкие люди должны беречь друг друга, если они хотят встретить старость вместе.

Олег, в лучшем случае, просто выходил в другую комнату или увлеченно рассматривал газету. Постепенно Василина научилась рядом с ним молчать, вот только сердце бешено колотилось, а руки становились холодными и влажными.

Василина терпела его рядом двадцать пять лет своей жизни, загубленной жизни. Она должна была иметь безупречную репутацию, иначе могла потерять престижную работу, которой очень дорожила. Распад семейной ячейки рассматривался партийными органами, как аморальное явление в жизни советского человека. Но распад ее семьи фактически совершился много лет назад. И вот только сейчас, на пороге своей смерти, Василина твердо решила очиститься от Олега, как от какой-то скверны и уйти в другой мир свободной и независимой.

И дело было не в имуществе и квартире – оставила бы она ему все, да вот как же Зосю оставить без кола и двора. Просто необходимо собрать все свои оставшиеся силы и освободить от «прилипалы» себя, а заодно и Зосино жизненное пространство!

Василина собрала нужные документы и подала иск в суд на развод и принудительное выселение Олега из квартиры. Теперь нужно только подождать. Суд скоро состоится, и она обязательно его дождется.

А тем временем наступал новый год. Зося, купила возле магазина и принесла домой маленькую, замерзшую елочку. Квартира наполнилась праздничными запахами – сначала чудно пахло свежестью и хвоей, потом из кухни понеслись ароматы ванили и корицы. Зося сооружала торт, пекла булочки и печенюшки. Конечно, Василине все это было противопоказано, но к ней в гости на новый год собирались заглянуть подруги. В кои-то века, вот Зося и старалась. И когда ребенок постиг тайны кондитерских шедевров?

Сама Василина была искусной хозяйкой – приготовить вкусную еду, сшить обнову для себя или дочери, связать кофточку или шарфик, квартиру принарядить – все у нее получалось быстро и красиво. Но, вот Зосю старалась не перегружать и никогда особенно не настаивала, чтобы девочка научилась прилично готовить – в крайнем случае, можно перекусить в кафе или купить полуфабрикаты, с ними быстрее и проще.

Зосю в жизни Василина видела экономистом, ну или бухгалтером. Зося обладала удивительной способностью быстро все просчитывать в уме. И пользу или выгоду какого-либо приобретения Зося всегда излагала не просто словами, а цифрами. Вот уж арифмометр.

И сейчас, прежде чем составить меню для Василины на следующий день, Зося, закусив карандаш, всегда просчитает калории и углеводы в каждом блюде. А иначе нельзя, врач сказала, что коль Василина не хочет принимать лекарства, то лечить ее нужно строгой диетой.

– Мама, а тебе я испекла булочки из гречневой муки. Тебе очень полезна гречка. И углеводов никаких.

– Спасибо, ребенок. Все, что ты приготовишь – мне полезно.

– Нет, мама, я тут приготовила кое-что для твоих подруг. Вот торт, например, ты, пожалуйста, не ешь. И картошка тушенная тебе не нужна. Я для тебя отдельно приготовлю рыбку отварную под соусом. Только ты ничего не перепутай, я же не смогу при твоих друзьях напоминать о диете. Ты слышишь меня?

– Да, ребенок, спасибо, я все запомнила. А ты подойди ко мне, у меня для тебя подарок приготовлен.

Василина протянула дочери бархатную коробочку. Зося открыла и увидела маленький золотой кулончик на длинной цепочке.

– Мама, как красиво. Это можно на шее носить?

– Не просто можно, но и нужно. Это золотые часики, они оформлены, как кулон, а с обратной стороны есть медальончик. Ты, прости меня, но я уже вставила туда свою фотку. Так мне мое сердце подсказало. Но, если ты захочешь, то можешь фото заменить.

– Нет, ничего я менять не буду. Здесь может находиться только твое фото.

– Не зарекайся, дочка. В жизни всякое случается – может, встретишь человека, полюбишь и захочешь его фото иметь при себе. Ты меняй – я не обижусь. Просто у тебя сейчас наступают в жизни не самые лучшие времена, и я хотела бы быть всегда рядом с тобой.

– Мама, как я тебе благодарна, даже не за часики, а за тайный медальончик с твоей фотографией. Спасибо огромное. Я с этими часиками никогда расставаться не буду.

После нового года Василина позвонила управляющему районного отделения банка, где обслуживался счет райисполкома и сельхозуправления:

– Здравствуйте, Василий Петрович, узнали меня?

– Конечно, Василина Дмитриевна, как Вас не узнать?

– Василий Петрович, я не буду Вас отвлекать новогодними поздравлениями. Вы сейчас, скорее всего, перегружены работой – банковский годовой баланс, как мне известно, самый емкий среди отчетов остальных предприятий. Поэтому приступлю сразу к делу. Просьба у меня к Вам большая. Моя дочь в этом году оканчивает восьмой класс, и мы с ней приняли решения, что она будет поступать в Горевский банковский техникум. Но туда нужно направление банка. А без направления даже документы рассматривать не будут.

– Василина Дмитриевна, а как она учится в школе?

– Зосенька отличница.

– Это очень хорошо. Отделение не имеет право выдавать направление на учебу, нам для этого не выделяются средства. Головной филиал наш в Горевске, там же и техникум расположен. Филиал постоянно обучает молодежь. Я на следующей неделе еду с предварительным отчетом в филиал и, думаю, смогу получить для вашей дочери направление на учебу. А пока Вы или дочь поднесите мне некоторые документики.

– Спасибо, Василий Петрович.

– Да, пока не за что.

Василий Петрович положил трубку и подумал: «Какая потрясающая женщина, сама смертельно больна, а продолжает заботиться о дочери. Да к тому, же еще и приемной».

Да, районный центр Ивановск небольшой городок, все знают друг друга. И слухи здесь расползаются со скоростью ветра – не успеешь в одном конце городка чихнуть, как во втором – уже здравия желают. Так и о болезни Василины все давно знали. Клятва Гиппократа писалась не для местных врачей.

О том, что его жена смертельно больна, узнал и Олег. Побежал морально поддержать Василину или помощь оказать? Вовсе нет. Ему вчера принесли повестку с предложением явиться в суд для развода и раздела имущества.

А зачем ему раздел и последующий развод? Ситуация сейчас складывается в его пользу. Он не будет разводиться – Василина долго не проживет, и делить ничего не нужно. Зойку вообще можно во внимание не принимать – официально Василина ее не удочерила. Это просто замечательно, что в свое время он, Олег, не дал согласие на удочерение.

Какой он дальновидный и как удачно все сейчас сложилось! В первую очередь Олег решил встретиться с Василиной и убедить ее отказаться от судебных разбирательств. Конечно, он сможет ее убедить – раньше она всегда послушно исполняла его требования. Даже свою любимую Зойку не удочерила, потому что муж не позволил.

Олег по-хозяйски, без стука, рывком открыл дверь райисполкомовского кабинета. Василина, как он и ожидал, находилась на рабочем месте.

«Наверное, за рабочим столом и умрет, – подумал Олег, – однако, она не похожа на умирающего человека, только похудела и бледная, как сама смерть».

– Привет, есть дело – слова вылетали резко и отрывисто, Олег явно демонстрировал свое недовольство, – ты зачем, блин, заявление в суд написала? Что сами не можем договориться? Имущество, видите ли, она будет делить!

– А когда с тобой можно было договориться?

– А ты попробуй меня попросить, может, я и домой бы вернулся.

– Вот это, совсем необязательно. Делиться ты давно уже начал, только без моего участия, просто забирал все и выносил, когда нас дома не было.

– А ты докажи!

– И доказывать не буду, что упало – то пропало. Все остальное поделит суд. И развод судом оформим, и фамилию я по суду поменяю – снова стану Ромашовой!

– Что ты затеяла? Отдай все мне и не судись. Тебе ничего уже не нужно – ты скоро умрешь, остались считанные денечки. Даже до суда ты, скорее всего, не доживешь. Так, что, давай, забирай заявление из суда.

Василина бессознательным движением прижалась к спинке стула – накатывала тошнота и слабость, тело стало покрываться холодной испариной.

Она боялась показать свою слабость перед этим ничтожеством, потянулась к стакану с водой и судорожно отпила глоток. Отпустило – вода ей всегда помогала собраться с силами.

Олег зорко за ней наблюдал: «Проняло, сейчас согласится. Я всегда умел ее убеждать!».

В это время в дверь кабинета тихонько постучали, а затем дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул председатель райисполкома, Иван Сергеевич.

– Василина, ты, когда освободишься, то загляни ко мне, а лучше всего позвони мне по внутреннему телефону.

Василина кивнула.

– А ты, что здесь делаешь? – строго спросил Иван Сергеевич Олега.

– Здравствуйте, Иван Сергеевич! – подскочил со стула с протянутой рукой Олег, – Я вот Линочку пришел проведать. Может надо чего – с работы проводить или перекусить поднести горяченького, чайку там сладенького или картошечки.

– Понятно, – Иван Сергеевич не замечал протянутую руку Олега, – чаек-то Василина Дмитриевна предпочитает пить без сахара, а картошечкой и вовсе не балуется. А тебя, милейший, давайте-ка, я провожу до двери, и ты больше сюда без нужды не заходи. Все понял?

– Хорошо, Иван Сергеевич, хорошо, как скажите.

Олег быстро вышел из кабинета и аккуратненько прикрыл за собой дверь.

– Как ты, Лина?

– Спасибо, уже получше. Вы что-то спросить у меня хотели?

– Нет. Секретарь моя доложила, что к тебе твой благоверный явился. Вот я и заглянул, чтобы он тут чего не натворил. Зашел, а ты вся бледная и съеженная, я и догадался, что не иначе, как что-то требовать от тебя пришел. Ты уж, Линочка, извини, что грубоват я с ним был. Но ты, же знаешь, что никогда я его не уважал.

– Это вам спасибо, Иван Сергеевич, я бы так быстро его выпроводить из кабинета не смогла.

– Эх, Лина, Лина…

– Все хорошо, Ваня.

– У тебя все хорошо, а у меня – не очень. Паршиво на душе. Ты не перегружай себя излишней работой. Домой пораньше уходи, перерывы почаще делай. У тебя диван в кабинете стоит, дверь прикрой и приляг, отдохни. Коллектив в твоем отделе хороший, воспитанный – справятся. А про Олега забудь, сюда мы его больше не пустим. Я на вахте указание оставил.

– Спасибо, Ваня. И за указание спасибо. А еще я тебя, Иван, попросить хочу об одном одолжении. Ты выслушай меня, только не перебивай. Когда я умру, не хмурься, Иван, рано или поздно со всеми это случается. Так вот, когда я умру, то дай еще одно распоряжение, чтобы на моей могильной плите написали мою девичью фамилию. Ты помнишь – Ромашова я.

– Помню, Лина, я все помню. Только тебе рано думать об этом.

– Не рано, в самый раз. Исполнишь? А Олега я действительно видеть не хочу. Даже вот доверенность оформляю юристу, чтобы вместо меня принял участие во всех тяжбах с этим человеком. Ни видеть его, ни слышать о нем больше ничего не желаю.

Но Олег сам о себе напомнил. Сходил в суд и написал слезное заявление с просьбой об отсрочке суда – и причины веские нашел: жена тяжело больна, но очень благородна – любит его и поэтому хочет избавить от стрессов и забот о ее здоровье, поэтому и разводится. Но он ее тоже любит и должен оставаться с ней и в радости, и в горе. И суд перенесли – на три месяца. Имеет право ответчик попросить отсрочку – может и помирятся!

Окрыленный первым успехом Олег решил и с работы Василину уволить. Останется без работы – быстрее уйдет на тот свет. Расчет был простой – он напишет анонимку в райком партии и намекнет об интимных отношениях Ивана Сергеевича и Василины. Поэтому, дескать, и держит председатель райисполкома на работе больного человека, место которому – в больнице.

Анонимка в райком партии была написана и отправлена. Ивана Сергеевича в райком пригласил сам первый секретарь.

– Здравствуй, Иван. Проходи, присаживайся. Не догадываешься, зачем позвал?

– Давно не видел, вот и позвал.

– Не только. На тебя заявление поступило. Вот читай – забрал у секретаря, чтобы не зарегистрировала.