День, мы переждали в леску. Где то позади слышались, уже приглушенные орудийные выстрелы, вероятней всего, батальон неизвестного мне капитана, продолжал держать оборону. Пол дня мы отсиживались в леске, к которому свернули, надо было передохнуть. Выставив охранение, я тут же провалился в сон. Меня будили, а я не хотел просыпаться. Ведь я в отпуске, зачем так рано вставать, оно мне надо.

– Виталий, вставай. Я наконец проснулся, передо мной был Мишка, но не тот, с которым мы поехали на злополучную рыбалку, мой заместитель и вспомнилось все.

Я встал, провел рукой по проклюнувшейся щетине, огляделся, мы на лесной опушке.

Солнце в зените.

– В чем дело, спросил я.

– Тут пяток бойцов с сержантом, к нам прибилось.

– Ну так что?

– Так они, он махнул рукой на восток, с укреп района, говорят немцы уже там.

Я прислушался, действительно была тишина. – Давай сюда сержанта .

Я достал карту и начал всматриваться, карта была до начала оборонительных

сооружений. А дальше, все. Сержант оказался сапером, как и его бойцы. И тут он рассказал такое. С неделю тому назад, поступил приказ о демонтаже части дотов, то есть вооружения и оборудования, для того чтоб перенести его, на строящиеся укрепления у новой границы. Отделению сержанта Колыванова, три дня тому назад было поручено, демонтировать бронеколпак, для того чтоб перевезти к новому доту у границы. И тут началось. В общем, оружия при них не было. Целые сутки, они не знали, что началась война. Потом поступил приказ ждать, должны были подойти солдаты с вооружением, и занять дот, а им нужно восстановить дот. Солдаты так и не подошли, зато подошли немцы. – А что нам делать, – сказал сержант, из лопат и кирок не постреляешь, зато главный дот, который не успели разоружить и демонтировать держался долго, до него было метров триста. Хотели податься к нему, но потеряли троих человек, хорошо оврагом удалось уйти.

К своим, что за речкой, уже не попасть, место открытое и немцы мост с ходу взяли.

Так и получилось, добравшись до леса, убегая от преследовавших их немцев, вышли к нам.

– А за речкой, оборона крепкая, наши там держатся. Как бы в подтверждения этому в километрах пяти, вновь послышались пушечные выстрелы, и даже долетели отзвуки пулеметных очередей.

– А почему, мост не взорвали, – спросил я.

– Так не успели, наверно, – произнес сержант.

– Нам комвзвода говорил, что его заминировали на всякий случай.

А бой меж тем разгорался, было слышно, как часто заухали немецкие пушки, ведя обстрел.

Я попытался сообразить, что делать опять пережидать, а чего, сейчас немцы возьмут прорвут оборону, и покатят дальше сея хаос, громя тылы.

– Стройся, – прокричал я, все хватит таиться, чего то выжидать, ну да, можно бросить технику, податься в глубь леса, чего-то переждать и потихоньку начать партизанить.

Первоначально я так и думал сделать, но это все проза жизни. Читал я книжки про партизан, смотрел фильмы, во многих так все красиво получалось.

Громили гарнизоны, пускали под откос поезда, да были потери, наваливались

зондер команды и многие отряды гибли в неравном бою, окруженные со всех сторон.

Такое ли я хотел, с другой стороны у меня, почти взвод танков, взвод пехоты.

–Младший сержант Федорчук, – скомандовал я .

Лешка аж подпрыгнул, – вооружить отделение, сержанта Колыванова.

– Сержант, водители есть? – спросил я.

– Да как же ответил он, я могу Степанков тоже.

– Вот и хорошо.

Мы выскочили из пролеска, впереди опять участковый Симнчук, в этот раз только с пулеметчиком в коляске. Следом моя Т-34, потом БТ, за ними машины. Недалеко от речки расположилась

батарея гаубиц , или каких то еще орудий, и беспрестанно лупила по противоположному берегу. Рядом у моста стояло, около десяти машин, из которых выпрыгивали солдаты. За мостом шел бой. Это я, рассмотрел в бинокль. Пять танков, из которых один дымил, два бронетранспортера и до роты пехоты, шли в атаку, на закрепившиеся на противоположном берегу нашим частям.

Сейчас добавится, еще как минимум рота. Вперед, наши танки выскочили на батарею,

заработали пулеметы. Грищенко без команды, протаранил одно орудие, танк подпрыгнул и если бы не шлемофон, я бы чувствительно приложился об какой то выступ. Я снова за наводчика. Кручу бешено ручки, выстрел вижу, как разметало расчет еще одной пушки, а сама она заваливается на бок, вперед вырывается БТ, подминает под себя еще одно орудие, двигается дальше, но вдруг его разворачивает, таран тяжелого орудия не проходит даром, у танка срывает гусеницу. Но медлить нельзя, по дороге к мосту несется полуторка, и по растерявшемся немцам, стреляет станковый пулемет. Добавляю осколочным, даю команду вперед. Проносимся мимо БТ, возле которой суетятся две фигуры, одна с кувалдой. Снова делаю знак, растопыренные пальцы, влепляю по одному из грузовиков. Его опрокидывает, снова выстрел, наш пулемет беспрерывно бил, по разбегающимися немцам, те падают, некоторые прячутся за машинами, бью по ним осколочным, вижу как вспыхивает еще одна машина .

Нас с боку снова обгоняет БТ, производит выстрел и вновь вперед. Продолжаю стрелять осколочными, вместо колонны грузовиков, сплошной металлолом, горящих остовов. Танки уже перед мостом, проносимся по нему, из захваченного нами грузовичка выпрыгивают саперы. Картина нас не ждали , а мы припёрли, выстрел, промах спешу однако, пот застилает глаза. Делаю наводку, танк по которому я собираюсь стрелять, вдруг задымил и замер вижу, как в прицеле промелькнул БТ – Бровкина, молодец думаю

я, ухватил мою цель, но нечего приникаю

вновь к прицелу, ганомак всаживаю ему в задок бронебойным, и тот нехотя, опрокидывается вверх колесами. Вновь показываю кулак. Несемся вперед, подминая под себя, залегшую под огнем пехоту. Снова остановка и в этот раз, точно влепляю в бок танка, тот еще какое то время движется, потом вдруг вспыхивает, и его башенка, как в кино отрываясь от корпуса летит прочь.

– Трогай кричу я, но в этот момент танк вздрагивает, мы проползаем немного и останавливаемся.

В гусеницу попали кричит, оборачиваясь Грищенко, и добавляет, похоже наши долбанули не разобравшись .

– К черту, – я показываю кулак.

Ко мне склоняется Епифанцев, командир кричит он, нет больше бронебойных, одни осколочные. Я растопыриваю пальцы и вновь кручу ручки. Заработал наш, пулемет отсекая пехоту, те уже в отличии от наших разобрались, что происходит. В прицел попадает большой танк, посылаю ему заряд осколочного в трансмиссию, в надежде, что хотя бы для нее это что то да значит. Противник получив в филейную часть затрещину , видно обиделся и начал медленно

разворачиваться, но все же попадание не прошло

даром, на пол обороте он заглох, и даже стройная струйка дыма, потянулась вверх, но башня, она развернулась к нам, мы выстрелили одновременно.

Сильный удар, звон в ушах. Помню как, кто то меня куда то тащит. Очухался я окончательно,

в чем то вроде землянки, меня тряс за руку какой то офицер, две шпалы подполковник, как сквозь вату в ушах прорывается.

– Молодец лейтенант, здорова нас выручили , всего одна сорокапятка оставалась.

И та ударила по нам, подумал я.

– А как вовремя мост подорвали, продолжал подполковник, непременно отмечу, наградные подпишу, да ты никак ранен?

Я до того прижимал ладонь ко лбу, отрываю её и осматриваю, она вся в крови .

Меня начинает мутить. Слышится команда, в санчасть его живо, меня куда то несут .

Прихожу в себя, от чьего вскрика, все как в тумане.

Слышится чей то сдавленный голос, воды – воды. – Ну будьте милостивы воды, горю – воды. Стон затихает.

Опять чей то голос, – тебе можно, а ему нельзя, ранение в живот.

И уже чуть тише. – К утру всё равно отойдет, видывал я такое в германскую, нежилец. Снова какой то шум.

– Вы куда, спрашивал тот же голос, что говорил про германскую, очевидно санитар.

– Где, младший лейтенант Кропоткин?

– Тута он.

– Что с ним?

– Легкое ранение в голову, средняя контузия, так врач сказал, через недельку оклемается.

– Нечего, мы и сами контузию лечить умеем, у нас через пару часов все проходит.

– Где его документы?

– У доктора, уже лепечет санитар.

– Корзунов, забери.

Меня подхватывают чьи то руки, и бесцеремонно волокут.

И так, Кропоткин Виталий Викторович?

Я стою босиком, еще окончательно не пришедший в себя. Меня в ночи куда то везли, потом бесцеремонно бросили в какой то подвал. Все тело ныло, болела голова, меня начал даже бить озноб. Что это такое, я ощупал себя, в одной гимнастерке и бриджах, ну да, так я и залез в танк,

Сапоги, очевидно стянули в санчасти. Но где я? Что происходит. Темнота начала понемногу отступать . Сквозь небольшое окошечко, пробились первые лучики света. Послышались, шаги двери с лязгом отворились.

Раздалась команда. – Встать.

Я понял, обращаются ко мне. Мне помогли, удар под ребра ногой, чувствительно даже очень. И меня повели, точней потащили, пальцы ног, больно царапал бетонный пол.

Пере домной, сидел лейтенант НКВД. Он разбирал какие то бумаги, время от времени, бросая на меня, хмурый взгляд, и он мне не нравился. Лейтенант нашел, что искал и стал читать.

– По показанию ефрейтора Каломыхина, единственного оставшегося в живых из саперной группы сержанта Колыванова, именно вы приказали взорвать мост, тем самым сорвав наступление наших частей.

– Ну да, отдал я такой приказ саперам, пока мои пехотинцы прикрывали их.

Но какое наступление, все что осталось от полка подполковника, что жал мне руку

и обещал наградить, едва сдерживало атаку немцев, вряд ли они могли наступать.

Лейтенант не дождавшись моего ответа, взял какие то документы и вытащив листок зачитал.

–Показание бойца Иванишина, комсорга первой роты 125 полка.

Младший командир, Кропоткин Виталий Викторович во время службы, халатно относился к своим обязанностям, разлагал дисциплину в своем взводе, имелись случаи рукоприкладства. Один из них, коснулся лично меня. Так младший сержант, Михаил Потапович Суслин на мое замечание, о его непозволительном поведении с личным составом, ударил меня. – Комвзвода, старший сержант Кропоткин, вместо того чтобы наказать своего подчиненного, обвинил во всем меня.

– Замполит нашей роты, Гольц Виниамин Гойцович, пробовал обратить на эти безобразия командования полка, особенно после выходки, сержанта на комсомольском собрании. Решался вопрос, о дачи рекомендации данному комсомольцу, в кандидаты члена партии. На вопрос о его происхождении выяснилось, что оно дворянское, и даже из каких то там князей. Дальнейшему разбирательству, помешала начавшиеся война.

Лейтенант прекратил читать. – Это правда, – спросил он у меня.

– Что правда? Вопросом на вопрос, ответил я.

– Что ты, из князей?

Я лишь только кивнул. Кивнул и лейтенант. Сильный удар по моей злосчастной

Голове, и я падаю на бетонный пол, удар ногой по ребрам, и я от боли скручиваюсь как эмбрион.

– Встать.

Подняться я не могу, меня усаживают на табуретку. Лейтенант продолжает зачитывать. Я почти не слушаю его. Тот продолжает читать. 21 июня, ночью старший сержант Кропоткин, прибыл в сопровождении нескольких лиц на охраняемый объект. При не выясненных обстоятельствах, погибает наш начальник караула.

Кропоткин берет командование на себя, и даже нацепляет лейтенантские знаки различия.

Особист берет мое удостоверение, читает выдано 20 июня 1941 года.

– Лихо сработано, – произносит лейтенант, как настоящие, но слишком новенькое.

Снова берет листок, переворачивает и читает.

Сняв караул, сержант Кропоткин, минирует склад с боеприпасами и взрывает его.

В дальнейшем, вместо того чтобы идти на соединения с нашим полком, он уводит подразделение в лес, избегая тем самым боевых действий с противником. На недовольные замечания, личного состава, применяет силу, особенно свирепствует младший сержант Суслин, самолично избивая тех кто, был против такого поведения, у нас отобрали оружие, поэтому когда нас задержал патруль НКВД, у нас его с собой не было. Подпись: рядовые: Иванишин Эдуард Севостьянович, Туров Борис Игнатович.

Лейтенант закончил читать. – Это правда, – спросил он, кладя листок в папку.

– Что? – Прохрипел я, сквозь разбитые губы. – У Турова винтовка была, бросил вероятно скотина.

Вновь удар, и я отлетаю к стенке. Мрак.

Усталый озабоченный, капитан НКВД, только что вернувшийся с передовой уселся

за стол.

– Липоткин, что там у тебя?

Лейтенант протянул бумаги, тут три расстрельных.

Дезертирство, начал читать капитан: пятеро рядовых бросив оружие, тут все ясно он подписал. Начал читать дальше. Потом поднял взгляд на лейтенанта.

– А ты знаешь, немцы уже в Минске, а эти – он подписал следующий документ.

Если бы мост не отбили, и не взорвали, наша бы дивизия тоже бы откатилась, а так

еще держимся, подкрепление должно подойти.

Он уже не читая, хотел подмахнуть последний листок, но что то его остановило, прочел.

Старший сержант Кропоткин Виталий Викторович, выдавая себя за лейтенанта красной армии, приказал взорвать мост через реку Березину. До этого, что выяснилось из показаний рядовых Иванишина и Турова из того же полка, проявив трусость и

малодушие, бросил важный склад с боеприпасами, взорвал его без приказа.

Вердикт: За проявленную трусость, нанесения ущерба и прочих провинностей,

старшего сержанта Кропоткина Виталия Викторовича, расстрелять бес суда и следствия, по закону военного времени. Исполняющий обязанности особого отдела дивизии

капитан: Малышев В.И. Капитан взглянул на лейтенанта, хотел что то сказать, но в горле образовался комок, и он раскашлялся. Лейтенант выжидая стоял, протягивая руку за листком.

– Смертный приговор, наконец прохрипел капитан.

– Ну да, ответил лейтенант, таким туда и дорога.

Капитан вдруг вскочил, и нанес мощный удар. Лейтенант в печатался в стену, и сполз по ней на пол.

– Ты хотел, чтоб я подписал себе, смертный приговор, вновь произнес капитан.

Лейтенант отплевавшись кровью с выбитыми зубами, прошептал.

– Чего, за что?

Капитан достал выписку из приказа, подписанную командиром дивизии.

В ней числился и младший лейтенант Кропоткин, представленный к ордену красной звезды за бой у моста. Утром капитан хотел навестить раненого в санчасти, чтоб кое что уточнить. Он присел на угол стола, смотря как его помощник с трудом подымается с пола. Порылся в своей планшетке.

– Ты когда последний раз, газеты читал?

Малышев достал «Правду », смотри. Лейтенант стал читать, по мере прочтения, начал тяжело дышать, пошатнулся и вновь уселся на задницу.

– Где те двоя, что оговорили лейтенанта, точнее капитана.

В комендантском взводе, людей не хватает, я их туда определил.

– Кривошеев, крикнул капитан. Дверь отворилась, в нее заглянул сержант.

– Кропоткина сюда, да поосторожней, он не в чем не виноват, а наоборот герой.

– А этого, он кивнул сержанту, на лейтенанта туда, и добавил. -Липоткин, сдать оружие.

Сам прошел к столу, и начал писать приказ.

Утром, вместо одного приговоренного, расстреляли двух рядовых из 125 полка.

Я сидел в углу в темной, пустой комнате, каждый глубокий вздох, каждое движение вызывало боль. Похоже все же одно, или два ребра, мне сломали. Послышались шаги, лязг открываемой двери. Ну вот и все. Луч фонаря забегал по комнате, и уставился на меня.

– Тут он. Голос одного из сержантов, что меня бил, заставил вздрогнуть.

На домной склонились, приподняли и подхватив под мышки понесли.

Очутился я в той самой комнате, в которой вели допрос, усадили на стул и это хорошо.

На табуретке, я бы не удержался. Перед домной стоял, капитан НКВД.

– Кривошеев, – спросил он сержанта. – За доктором послали?

– Сигульков пошел, – ответил тот.

– Ну как себя чувствуешь герой, -спросил капитан .

– Хренова что то, – проговорил я, лапы болят, и хвост отваливается.

– Что, что? Не понял особист.

– Потом вдруг хохотнул, ты прости капитан, меня не было, а этот мой заместитель, чтоб

ему пусто было, поверил россказням, двоим из твоих бойцов.

– Они дезертиры, – пролепетал я, облизывая запекшеюся на губах кровь.

– Тем более, приказ об их аресте, я уже подписал, а лейтенант Липоткин пойдет у меня рядовым, в окопы.

Я пожал плечами, Липоткина мне было не жаль. Потом, что то до меня дошло.

– Я младший лейтенант, – поправил я особиста.

Тот улыбнулся, достал газету, начал читать. В это время, появился военврач.

Через несколько часов, меня вновь куда то везли. Голова в бинтах, грудь крепко стянута.

Гостеприимство в особом отделе, не прошло даром. Кроме меня, в кузове было еще несколько раненных. За всеми наблюдал санитар. Ты смотри капитана, чтоб не

растрясло.

Послышался голос Кривошеева, ему поручили сопроводить меня до эвакопункта.

Заботливый ты мой, от немцев меньше прилетело, чем от тебя.

– Воздух. – Истошный крик санитара, оторвал меня от дремоты. Машина не остановилась,

а наоборот добавила газу. Близкий разрыв встряхнул её, но машина продолжала ехать.

– Воздух, воздух. Проворчал сержант нквэдешник.

– Танки это, очевидно через соседей прорвались, ну теперь до станции бы успеть.

Мы успели. Паровоз был под парами, раздался его тревожный гудок.

Где то невдалеке, слышались разрывы.

– Куда мы их, все полно? Послышался женский голос.

– Так что их, немцам оставлять, грозно проговорил в ответ нкведешник.

– Петровна, ты чего?