Семен чувствовал, что ему не чем дышать, чьи то сильные руки сдавили его горло, однако сознание все же вернулось к нему и он сгруппировавшись скинул с себя навалившегося на него душителя и с жадностью глотнул воздух. Приподнявшись он спиной уперся в стенку, которая подрагивала, а в ушах стоял какой то монотонный перестук. Семен с удивлением стал разглядывать полутемное помещение в котором он находился. Справа и слева от него находились двухъярусные сколоченные из досок лежаки, а над головой подвешенная на крюк раскачивалась в такт перестука керосиновая лампа чей притушенный огонек и освещал помещение. Перестук колес мог издавать лишь вагон движущейся по рельсам его не с чем не спутаешь, мелькнуло в голове у Семена. Но как он в него попал. Дальнейшие рассуждения были прерваны.

– Ну, держись паскуда, сейчас я тебя. Встав с застеленного соломой пола вагона на Семена надвинулась массивная фигура. Реакция была мгновенная. Выброс правой ноги и скрюченное тело отлетает к противоположной стенке и тут же со стоном оседает. Ничего удивительного, сильный удар ногой в пах и не такого верзилу выведет из строя. Но в проходе появился еще один человек ростом поменьше, но не менее опасный поскольку в руке он держал нож, а за ним маячили еще два силуэта. Справа на верхней полки зашевелился человек. Семен мельком взглянул на него. Но лежащий на полке лишь повернулся спиной сделав вид, будто нечего не происходит и его это не как не касается. А мужик с ножом приближался. Лезвие ножа двигалось из стороны в сторону. Семен усмехнулся. Старый уркаганский прием, помахивание ножичком отвлекает внимание, от направления наносимого удара. И удар был нанесен. Только вот не достиг цели. Перехват и залом руки, сухой хруст. Раздавшийся вопль казалось должен был перебудить всех находившихся в вагоне. Но опять мало кто пошевелился лишь немногие любопытные приподняли головы стараясь вникнуть в происходящее. Семен выпустил руку наподдавшего, и тот охнув повалился на пол, тот теперь на долгое время не боец, но оставалось еще двое и у них тоже были ножи.

– Режьте его ребята, – проговорил тот – который получил ногой в пах.

Он уже приподнялся держась руками за причинное место. Но тут раздался выстрел. Гулко прогремевший в вагоне перекрыв размеренный перестук колес. Раздавшийся вслед властный голос произнес.

– Следующий выстрел в голову первому кто двинется.

– Ножи сдать?

Выдвинувшийся из тени человек был небольшого роста, на голове фуражка, на плечах гимнастерки погоны с широкой красной лентой, на груди у него поблескивала медаль. В руке у старшины был ТТ и дуло того почему то было направлено не на тех двух, что собирались напасть на Семена, а чуть ли не упиралось в голову того, кто призывал зарезать Семена. Старшина меж тем уже спокойным голосом произнес.

– Я тебя Каретников предупреждал, говорил не бузить и не наводить свои порядки. – Предупреждал, а ты опять за свое, здесь тебе не зона и разговор будет короткий, трибунал и ближайший овраг, а то и без него. – Я как старший по званию имею право по законам военного времени, шлепну и буду прав.

– Ну что ты Егорыч. – Мы же пошутковали, а молодой не понял сразу в драку, меня чуть без наследства не оставил, а Шнырю. Каретников указал на постанывающего приятеля.

– Похоже руку сломал.

Старшина глянул на все еще сидевшего на полу Шныря и двинулся к нему оттолкнув побросавших ножи уркаганов в сторону. Шнырь поскуливая баюкал вывернутую неестественно руку.

– Кто сломал! – старшина не задавал вопроса, а как бы удивлялся происшедшему. – Рядовой Шнырев во сне упал с верхней полки и сломал руку, – утвердительно произнес старшина обращаясь ко всем присутствующим.

– Ведь так Шнырев?

Старшина уставился на притихшего пострадавшего и продолжил.

– Если не так, то добро пожаловать в особый отдел. – Там быстро разберутся, что к чему и боюсь все вы просто так штрафбатом не отделаетесь.

Егорыч бросил строгий взгляд на опустивших головы уголовников.

– Вам и так поблажка вышла как вольно поселенцам в действующую армию попали, другие ваши собратья прежде чем удостоится такой чести в штрафниках должны побывать кровью или делами своими искупить свою вину перед родиной. – А вы снова за свое! – старшина с досады сплюнул. Потом оглядел вагон.

– А вы чего молчите?

Егорыч обратился уже ко всем присутствующим в вагоне.

– Вас тридцать человек, а их всего пять! – И вы перед ними дрожите. – Вашего товарища убивают, а вы будто в стороне, как же с такой душонкой трусливой воевать будите?

– Ведь немцы пострашней этой Шныревшини будут.

– Одно хорошо прибудем на место и наши дорожки разойдутся распределят вас по ротам, может в них из вас людей сделают. Старшина вздохнул и вновь глянул на Шнырева.

– Ну, так, что с тобой случилось рядовой?

– С полки упал, – прогнусавил Шнырь сквозь зубы.

– Это все видели не так ли братва, – поддержал приятеля Каретников.

В ответ раздалось несколько подтверждающих голосов.

– Ну, значит, так тому и быть, – закончил разборку старшина.

Потом обратился к Семену.

– Вот, что паря перебирайся ты поближе ко мне, целей будешь.

Семен автоматически кивнул и растеряно огляделся все еще не веря в происходившее. Когда через минуту он вышел из оцепенения, Шныря уже отвели куда то в сторону и даже кое кто занялся его рукой. Поэтому Семен спокойно протопал вслед за старшиной. Кто – то, когда он протискивался меж нар – сунул, что то ему в руки. Это оказался вещьмешок. Семен автоматически взял его правой рукой и тут до него дошло, что сделал это с легкостью. Он снова замер рассматривая свою руку с вещмешком. Все пальцы у него на руке были на месте, а ведь у него не хватало двух, из – за этого его и комиссовали из армии.

– Да твой это, твой Сёма, – произнес парень с лежака напротив, очевидно решив, что замерший Семен оглядывает вещмешок.