В 1939 году Сталин неоднократно подчеркивал: в политической игре, начатой элитами западных государств, сторонниками невмешательства, таится большая опасность. Эта игра может закончиться для них серьезным провалом. То было дальновидное предупреждение правителям Англии, Франции и США.

Буквально через пять дней после сказанного Сталиным немецко-фашистские войска оккупировали Чехословакию, а чуть позже, в конце марта, захватили литовский Мемель. От Польши немцы тоже потребовали территориальных уступок. Маски были сброшены, иллюзии рассеяны. Война вползала в Европу.

Мюнхенский урок многому научил советское руководство. Можно было определенно сказать: в Москве поняли, что коварные политики Англии и Франции только способствовали политике Гитлера. И «западные демократии», и «бесноватый» фюрер сделали все возможное для нанесения максимального ущерба Советскому Союзу. Они извивались штопором в своей дипломатии, чтобы столкнуть лбами Германию и СССР. Находясь в полной изоляции, руководство нашей страны делало все, чтобы прорвать блокаду, найти пусть временных, но союзников. В сфере этих действий, естественно, оказалась и Германия.

Когда сегодня слышишь от некоторых политологов, дипломатов, что, мол, такими контактами мы поставили себя в один ряд с Германией, что Гитлер и Сталин – «одинаковое зло», то возникает желание назвать подобные рассуждения мерзостью. Относится это и к писаниям некоего Резуна (Суворова).

Его «Ледокол» – не просто книга, рассчитанная на сенсацию, – это бы еще не беда! Она насквозь лжива, ставит факты с ног на голову. Человеку, предавшему Родину, захотелось убедить читателя: не Гитлер агрессор, а Сталин! И он пыжится, чтобы что-то доказать, пытается убедить… Кого? В чем? Нас, прошедших через пожар Великой Отечественной? Или наших внуков, знающих о ней по учебникам? Конечно, внуков! Он-де «открывает им глаза», «просвещает». Этот трус и предатель, извращающий историю войны, вознамерился «отнять» внуков у фронтовиков – вот в чем суть. Подлая суть! И верны утверждения некоторых публицистов, что Великая Отечественная война не окончена, она продолжается и сегодня в умах – предатели сражаются с нами из фашистского окопа, на стороне врага.

Гитлер очередной жертвой определил Польшу. Хотя и сидел совсем недавно за одним столом с поляками, когда делили «чехословацкий пирог». Тогда от этого пирога полякам досталась значительная доля, они ее проглотили, а теперь должны быть готовы к тому, что их проглотит Германия. Как лучше реализовать этот замысел? Гитлер предпринимает усилия по изоляции Польши от западных стран, одновременно стремится нормализовать отношения с СССР. На что рассчитывает? На то, что советское руководство пойдет на переговоры скорее с ним, чем с чванливым польским правительством, уже замаравшим себя в «чехословацком деле».

Для этого требовалась мощная политическая провокация в отношении Польши – это было в манере Гитлера. Раз нужно – будет! Появляются условия: во-первых, передать Данциг в распоряжение Германии; во-вторых, предоставить ей автостраду и железную дорогу – они пересекают польский коридор. И тогда начинается самое интересное. Польша, разумеется, отказалась, а этого как раз и добивался Гитлер. После чего приводится в исполнение план нападения на Польшу.

Началась дипломатическая суета. Чемберлен, как обычно, становится в позу, заявляя: Англия не окажется в стороне. Если, мол, Польше будет угрожать опасность, то ее правительство обязательно получит всяческую поддержку. Одновременно Чемберлен заявил, что такой же позиции придерживается и Франция. Но Гитлер – ноль внимания! Он понимал несостоятельность политики тогдашних лидеров Англии и Франции и не принимал их в расчет.

Тогда Англия и Франция решают начать переговоры с Советским Союзом, явно надеясь на то, что это сделает Гитлера внимательнее к их пожеланию – оставить Польшу в покое. Но советское руководство уже имело горький опыт переговоров с лидерами английской и французской «демократии». Кстати сказать, политику последних прилюдно критиковал даже Черчилль… Поэтому Москва выступила со встречными конкретными предложениями. Они состояли в следующем: «1. Англия, Франция, СССР заключают между собой соглашение сроком на 5—10 лет о взаимном обязательстве оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств. 2. Англия, Франция, СССР обязуются оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с Советским Союзом, в случае агрессии против этих государств. 3. Англия, Франция, СССР обязуются в кратчайший срок обсудить и установить размеры и формы военной помощи, оказываемой каждым из этих государств во исполнение пунктов 1 и 2. 4. Английское правительство разъясняет, что обещанная ими помощь Польше имеет в виду агрессию исключительно со стороны Германии. 5. Существующий между Польшей и Румынией договор объявляется действующим при всякой агрессии против Польши и Румынии либо вовсе отменяется – как направленный против Советского Союза. 6. Англия, Франция, СССР обязуются после открытия военных действий не вступать в какие бы то ни было переговоры и не заключать мира с агрессорами отдельно друг от друга. И без общего для всех трех держав согласия. 7. Соответствующее соглашение подписывается одновременно с конвенцией, имеющей быть выработанной в силу пункта 3. 8. Признать необходимым для Англии, Франции, СССР вступить совместно в переговоры с Турцией об особом соглашении о взаимной помощи» (Документы и материалы кануна Второй мировой войны, 1937–1939 годы. Т. 2. С. 72). Все четко и ясно. Но Лондон и Париж обошли молчанием предложение Москвы, видимо, именно потому, что эти предложения строго определяли обязанности каждой из сторон. С назначением на пост народного комиссара иностранных дел СССР В.М. Молотова поползли слухи, что внешняя политика государства изменится. Нет, не изменилась! Суть кадровой перестановки диктовалась положением в мире. Сама ситуация требовала другой фигуры на этом посту – более авторитетной, самостоятельной, способной принимать решения без долгих согласований, как это вынужден был, к сожалению, делать Литвинов. Ведь он, в отличие от Молотова, не входил в состав Политбюро, не был приближен к Сталину.

Советское правительство 2 июня 1939-го вносит предложение: подписать с Англией и Францией договор о взаимопомощи; одновременно и военную конвенцию, где предусматривалось оказание тремя державами помощи Польше, Финляндии, странам Прибалтики, Греции, Турции и Румынии. Но Англия и Франция отклоняют этот проект. Очевидно, причина была в том, что они боялись Страны Советов, пресловутой коммунистической опасности. Вдруг набравший силу на одной шестой части мира социализм перекинется к ним? Страшно подумать! И снова их взгляды устремились к Германии…

Англия, ведя вместе с Францией переговоры с Москвой, параллельно и тайно вступила в контакт с немцами. Речь шла о заключении нового «пакта четырех» (Англия, Франция, Германия, Италия). При этом в основу последнего англичане положили разделение сфер влияния между Англией и Германией. Идя на уступки немцам, они многим жертвовали (прежде всего – за счет Польши). Мало того, они предлагали Гитлеру огромный заем – 1 миллиард фунтов стерлингов. То был вообще нонсенс.

В итоге дипломатической возни возникло несколько очагов переговоров. Все это время Гитлер активно действовал. В начале августа 1939-го разведка доложила Сталину: Германия может выступить против Польши в любой момент, начиная с 25 августа… Одновременно посол Германии в Москве граф Шуленбург в беседе с Молотовым заявил, что Германии конфликта с Польшей не избежать. Однако прежде желательно иметь соглашение между Германией и СССР, в интересах последнего Гитлер может пойти на большие уступки. Руководство нашей страны, взвесив все за и против, пришло к выводу: для Советского Союза в условиях вихляющей политики «западных демократий», растущей угрозы со стороны Японии заключение с Германией договора о ненападении есть единственно правильный выход именно в данной ситуации.

Он дает значительные преимущества СССР, в первую очередь – время, необходимое для подготовки обороны страны; окатывает холодным душем антисоветчиков в Англии и во Франции, постоянно подталкивающих Гитлера к агрессии против Советского Союза. Этот вывод очень важен. Нынче у наших политологов и историков он почти отсутствует.

Тогда, перед началом Второй мировой войны, кажется, только Черчилль разоблачал губительность соглашательской политики «умиротворения агрессора». Он открыто призывал к союзу с нашей страной, фактически поддерживал предложение Советского правительства о создании антигитлеровской коалиции. Разумеется, были и другие, солидарные с Черчиллем, но их голосов в Москве не слышали.

Заключение Пакта о ненападении между СССР и Германией снижало градус напряжения, что переоценить очень трудно. В то же время этот пакт был своеобразным средством нажима на Англию и Францию, а с ними СССР рассчитывал продолжать переговоры. Договор, о котором идет речь, подписан 23 августа 1939-го. Он имел дополнительный протокол, не подлежащий опубликованию. Пакт заключался на 10 лет. Стороны брали обязательства не применять силу в отношении друг друга, постоянно проводить консультации, все конфликтные ситуации разрешать мирно. Сталин, как и советское правительство, иллюзий в этой связи не строил. Он знал: война с Германией неизбежна. Сие необходимо подчеркнуть, поскольку об этом часто умалчивают. Нашей стране, рассуждал Сталин, требуется возможно больше времени для подготовки к предстоящей войне. А еще важно то, что этим договором продвижение Германии на восток ограничивается. И Прибалтика против СССР использована не будет. Что касается Польши, то тут нет смысла строить какие-либо догадки, в том числе утверждать, будто советско-германский договор стал причиной нападения Германии на эту страну. Ведь документально подтверждено: Гитлер решение о захвате Польши принял уже весной 1939-го… Теперь о секретном протоколе. Здесь есть вопросы. Газета «Известия» 21 августа 1987 года напечатала стенограмму разговора Молотова с Риббентропом при подписании договора и протокола. Имперский министр говорил о «духе братства, который связывал русский и германский народы», но Молотов прервал его: «Между нами не может быть братства. Если хотите говорить о цифрах, то давайте приступим к этому». И они с начертанных Риббентропом мифических облаков спустились на грешную землю – повели речь о цифрах. Протокол уточнял сферы влияния СССР и Германии в Восточной Европе. Северная граница Литвы проходила по рекам Нарев, Висла и Сан. В случае конфликта Германии с Польшей немецкие войска не должны переходить рубежей этих рек, вторгаться в Латвию, Эстонию и Финляндию. В то же время Германия признавала интересы СССР в Бессарабии. Сегодня так много желающих бросить камень в наш огород, обвинить в нарушении наших же принципов. Кое-кто даже усматривает здесь сговор Германии и СССР. Сегодня легко рассуждать и обвинять. Но посмотрите на реальную обстановку! Разве могло советское правительство позволить себе стать белой вороной в мире обмана и предательства? Вот и выходит, что среди волков следовало выть по-волчьи, а не петь соловьем. Сталин и Молотов, как в свое время Иван Грозный, Петр Великий и Екатерина II, делали все во имя интересов Отечества.

Если бы мы не решили всех проблем по Прибалтике, Польше и Бессарабии так, как это сделал Сталин, то, естественно, туда вошли бы войска Германии. Следовательно, мы лишились бы того буфера, который приобрели накануне Великой Отечественной войны. Эти действия нам позволили, во-первых, оттянуть начало нападения Гитлера на Советский Союз и, во-вторых, с началом войны в значительной степени самортизировать первые удары.

Потому-то когда СССР предъявил Румынии ультиматум в отношении Северной Буковины и Бессарабии, то фюрер упрекнул в этом Риббентропа: почему такое случилось? И последний, оправдываясь, писал, что он, дескать, в июне 1940-го «выбрал для протокола формулировку общего характера» (СССР – Германия. Т. 2. С. 59).

Уже говорилось, что Гитлеру для нападения на Польшу требовалась провокация – таков был его стиль. И вот вечером 31 августа 1939 года «польские солдаты» захватывают в немецком приграничном городе радиостанцию, призывают начать войну против Германии. А в тот же день, но несколькими часами раньше Гитлер… подписал приказ о наступлении на Польшу.

Военная машина рейха двинулась вперед. Но не все шло столь же гладко, как задумывалось. Фашисты несли ощутимые потери. Гитлеровской агрессии противостояла не только регулярная армия, но и партизаны. А главарь Третьего рейха торопился, он хотел покончить с Польшей стремительно, поставив мир перед фактом. И еще была у него надежда: вдруг в результате раздела Польши Советский Союз вызовет негодование Запада? Глядишь, могут и войну ему объявить!

К счастью, не сбылось…

Немцам вслед за вторжением удалось быстро оккупировать почти всю Польшу.

Вскоре 21 гитлеровская дивизия оказалась в 150 километрах от нашей границы. Советское правительство объявило: события в Польше таят в себе многие неожиданности, могущие составить угрозу для СССР. Поэтому он не может оставаться нейтральным. 17 сентября Красная армия перешла границу с Польшей и заняла районы, согласованные с немецкой стороной. К 9 октября 1939-го воинские части Германии и СССР стояли на так называемой линии Керзона, официально признанной ведущими странами мира.

В повестке дня нашей политики теперь была Прибалтика. В конце сентября и начале октября Эстония, Латвия и Литва подписали с СССР договоры о взаимопомощи. Согласно им контингенты советских войск размещались в Прибалтике на принципах аренды помещений по согласованному плану, что означало: в случае нападения Германии на эти страны СССР окажет им помощь. Стратегическое нависание Прибалтики с северо-запада над нашей границей имело огромное значение. В октябре и ноябре 1939-го части Красной армии расположились там гарнизонами. Но у нас были еще две проблемы – Финляндия и Дальний Восток.

Конечно, Япония держала нос по ветру. Она внимательно следила за событиями в Европе, постоянно контактировала с Гитлером. Ее притязания конкретны – территориальное расширение за счет нашей страны. В конце тридцатых напряжение на Дальнем Востоке приобретает угрожающий характер. Начинаются провокации. На озере Хасан – летом 1938-го, а затем на реке Халхин-Гол – год спустя. В обоих случаях японцам был преподнесен должный урок.

Но было ясно: они ждали вовлечения СССР в европейскую войну, чтобы добиться своих целей. Способствовал этому и договор между Германией, Италией и Японией: так называемая ось Берлин— Рим – Токио.

Теперь о советско-финской войне. Прямо скажу, она не подняла наш престиж, хотя, казалось бы, поставленные задачи были выполнены. Антисоветская психическая атака, последовавшая вслед за этой войной, – вот что стало ее концовкой.

Но нам надо было выбирать одно из двух: или проводить политику превентивных действий, способных поставить страну в более выгодное стратегическое положение, или демонстрировать свою непорочность и тем самым позволить сесть нам на шею. Таков мой личный вывод. А дальше можно порассуждать. Тогдашние события, включая падение Франции и стран Бенилюкса, свидетельствуют: предпринятые СССР шаги в целом оказались своевременными и необходимыми. Вторая мировая война фактически уже шла. Ныне утверждают, что она началась с момента нападения Германии на Польшу. Может быть, формально так. Но фактическое ее начало – аншлюс Австрии и захват Чехословакии. Нападение на Польшу, создание там ударной группировки – прямое следствие всего предшествующего. Создавался трамплин для прыжка на Советский Союз.

И этот трамплин означал, что «гроза» уже вплотную приблизилась к нашему дому. Мир катился к большой войне.