Экуп встал, отодвинул одного из истуканов, и в его руках появилась небольшая черная коробка, похожая на ларец для хранения драгоценностей. Он поставил коробку на стол, поднял крышку и извлек амулет в виде мерцающего кристалла.

Югсон не удержался и воскликнул от удивления:

– Амулет центавра?! Я не верю своим глазам!

Экуп снисходительно улыбнулся.

– Но это именно он, амулет центавров, при помощи которого древнему мудрецу когда-то удалось оживить погибшего пришельца. Я взял его сегодня у Суривады, чтобы показать тебе. Что мне известно о его свойствах? Кроме воскрешения после смерти, может исцелить раненого, безнадежно больное тело. Может быть, обладает и другими свойствами? Возможно, но я этого не знаю.

– Экуп, как он оказался у Суривады? – все с тем же выражением крайнего удивления спросил просевшим от спазма в горле голосом Югсон.

– Как оказался? – повторил старик вопрос. – Хорошо, я тебе расскажу. Эта история непростая. Знаешь, жизнь мага измеряется не годами, а энергией, которой он овладел, силой заклинаний, умением в своих видениях узнавать о прошлом, будущем. А главное – умением воздействовать на реальность, менять ее. Иной маг всю жизнь творит заклинания, а толку никакого. А другой изменяет целый мир. – Экуп помолчал, перевел взгляд с Югсона на кристалл и начал свой рассказ: – О существовании этого амулета знал один единственный человек – дед Тимустока, великий ясновидец Горостон. Ибо только ему удалось постичь подлинную историю о происхождении книги центавров и об ее расшифровке. И тогда он занялся поиском книги и этого амулета, чему посвятил половину своей жизни.

В первую очередь надо было найти дом, в котором когда-то жил мудрец. Больше всего его беспокоил вопрос: сохранилось ли здание? И эта мысль не давала Горостону покоя ни днем, ни ночью. Но однажды ему было видение, в котором ясновидец прекрасно разглядел его. Дом был построен из камня, поэтому простоял многие века, почти не потеряв первоначального вида. Лишь медная крыша окислилась от дождей, влажных ветров и туманов. Местами позеленела или заросла мхом. В сновидении указывалось и место его нахождения – в юго-западном направлении от Квантона.

И тогда, конечно, Горостон отправился в путь, взяв с собой отважного юношу по имени Друилз. Рано утром они вооружились, оседлали лошадей и поскакали к горам, в направлении, указанном в видении, без всякой надежды когда-то возвратится обратно. Больше недели ехали без всяких приключений. А потом, когда уже закончились припасы, они наткнулись в лесу на деревню. Уставшие и голодные еще издали уловили запах дыма и жареного мяса. В надежде, что смогут передохнуть и досыта наестся, пришпорили своих коней. Но тут же Горостона что-то предупредило об опасности. Он остановился и свернул за деревья. То же самое велел сделать и Друилзу.

– Чувствую что-то неладное, надо быть осторожнее, – сказал Горостон своему попутчику. – Давай немного понаблюдаем. Мне кажется, тут нам не слишком рады.

Друилз послушался, но бросил на Горостона недовольный взгляд.

– С твоей осторожностью умрем с голоду.

Горостон усмехнулся.

– Первым делом сохранить голову, а набить желудок потом. Но обязательно.

В деревне не удавалось обнаружить хоть какие-то признаки жизни. Все вокруг безмолвствовало.

– Надо привязать коней и подобраться поближе, – через довольно значительную паузу добавил Горостон.

Путники спешились, привязали поводья к сучьям и пошли. Через несколько шагов заметили хорошо протоптанную тропу, ведущую от деревни вглубь леса. Остановившись рядом с ней, спрятались за деревья и продолжили наблюдение. Наконец, появилась первая живая душа. Это был сутулый, даже сгорбленный мужчина неопределенного возраста. Он вышел на середину улицы и начал как оглоушенный притоптывать ногой и кружиться на одном месте. Через некоторое время к нему подошел другой, потом третий, четвертый. Вскоре образовалась толпа. Все мужчины были сутулыми и вели себя одинаково: притоптывали и кружились. Тут стали появляться и девушки. Они были не сгорбленными, зато с муравьиными талиями, невероятно большими бедрами и длинными носами. «Ничего, с лица воды не пить», – утешил сам себя Друилз.

Девушки не кружились, только с достоинством выстраивались в ряд, изображая из себя зрителей. От представления притоптывающих мужчин и неподражаемых поклонниц их искусства Друилз расплылся в улыбке. Очевидно, в тот момент он забыл о голоде, и ему хотелось уже не хлеба, а только зрелищ. А Горостон наблюдал за происходящим с самым серьезным выражением на лице, время от времени озирался по сторонам и напряженно пытался найти объяснение выходкам сутулых актеров.

Танцы продолжались долго, и, казалось, конца им никогда не будет. К Друилзу вернулось ощущение голода, он все чаще и чаще стал отвлекаться от зрелища и вопросительно поглядывать на Горостона. Мол, сколько еще наслаждаться искусством? Пора что-то предпринимать. Его нарастающее нетерпение немного улеглось лишь тогда, когда однообразие представления нарушилось. Девушки зашевелились, собрались в кучку. Пообщавшись, они вернулись на свои места. Но не все. Одна из них легкой походкой прошлась по внешней стороне круга танцующих, а затем стала каждого разглядывать в упор. Судя по всему, дело пошло к развязке. На последнего она смотрела так долго, что тот обеспокоенно завертел головой. Девушка тут же вцепилась в него, притянула в центр круга, а сама отошла в сторону. До наблюдавших за всем этим Горостона и Друилза донесся радостный вопль.

И вот круг сутулых танцоров начал сжиматься. Вдруг тот, кто находился внутри круга, прорвался через надвигающееся на него оцепление, с истошным визгом пронесся между домов и побежал по тропе в лес. От неожиданности Горостон и Друилз только переглянулись.

– Давай остановим, разузнаем, что там у них на уме, – сказал Друилз и выскочил на середину тропы прямо перед беглецом. Тот, словно ничего не видя своими обезумевшими глазами, не свернул, а набросился на Друилза и, изгибаясь как дикая кошка, готов был вцепиться зубами в горло. Все произошло так неожиданно, что Друилз отпрянул в испуге. Не ожидая подобного реверанса, он не сразу понял, что случилось, и, как мог, увертывался от зубов напавшего, Но быстро пришел в себя и прокричал:

– Извини! Я только хотел спросить! – Напавший его не слышал, продолжал рваться к горлу и чуть не достиг своей цели. Друилз резко отдернулся, ударился головой о ствол дерева и опять выкрикнул: – Сдаюсь! Прекрати, придурок! Сдаюсь!

Горостон некоторое время не вмешивался, позволив своему молодому другу подольше потренироваться в рукопашной борьбе. Затем сделал два шага вперед, взмахнул мечом и резко с оттяжкой резанул беглеца немного пониже горба. Тот, на мгновение оцепенев, соскользнул на землю.

– Что это было? – недоуменно спросил Друилз, посмотрев на лежавший в луже крови разрубленный на две части труп, из которого медленно растекались кишки. – Придурок, Но все равно жалко.

– Не скорби, не стоит. Ты не убьешь – съедят тебя. По-другому никак.

– А ведь он, наверное, мог бы действительно перегрызть горло. Мне аж страшно стало. – Друилз тяжко выдохнул и добавил. – Зря я выскочил на тропу.

– Да не переживай ты так. Этот бесноватый все равно был обречен. Они же проводили ритуал жертвоприношения. Выбрали его. А раз выбрали, уже никуда не денешься. Возможно, даже и побег – не попытка спасения, а всего лишь часть ритуала. Это ему еще повезло, что такая легкая смерть, а то пришлось бы живьем на костре поджариваться или несколько дней висеть вниз головой. Надо будет пройтись по этой тропинке, посмотреть, куда он бежал.

Сказав так, Горостон повернул голову к деревне: в их сторону бежал другой танцор.

– Вот у тебя и появилась возможность проиллюстрировать образец вежливости. Уступай дорогу.

Друилз отступил в сторону, но подбежавший мужчина точно так же, как и первый, набросился на него и оскаленными зубами изо всех сил начал прорываться к горлу. На этот раз Горостон не стал ждать, разрубил сутулого пополам таким же способом, что и предыдущего. Тем временем в деревне начался переполох. Танцоры засуетились, заметались, потом выстроились на линии старта и одновременно ринулись на тропу.

– Готовься! – скомандовал Горостон.

Друилз схватился за рукоятку меча и, отбежав подальше от дерева, забрался в невысокие заросли кустов. В этот момент самые ретивые уже достигли финиша и с налету начали атаку. Горостон выбрал позицию для обороны на ровной поляне, где не было никаких естественных препятствий. Поэтому вначале все скопом пытались напасть на него, но встретили отчаянное сопротивление. Горостон размахивал мечом проворно и уверенно, не делая ни одного лишнего движения. Раздавались визги, вопли, крики. Нападающих прибавлялось и, казалось, им не будет конца.

Чтобы быстро не выдохнуться, Горостон поражал врагов самым надежным способом, отсекая головы, для чего сил требовалось не так много. Вскоре вокруг Горостона образовался рубеж из обезглавленных трупов и отдельно валявшихся черепов, через которые враги один за другим начали спотыкаться. По этой причине, или вообще без какого-либо обоснования, новое пополнение сконцентрировалось вокруг Друилза. В зарослях их движения замедлялись и Друилз, в отличие от Горостона, свою энергию не экономил. Он не только рубил головы, но, словно потешаясь, вонзал свой меч во все части тела, которые находились выше кустов. Местами заросли были столь плотные, что застряв в них, некоторые танцоры оставались в вертикальном положении даже и тогда, когда уже ничего не напоминало об их былой удали. То есть когда этого никак не могло быть. Человек уже обезглавлен, из горла его хлещет, пенясь, черная кровь, а он продолжает стоять как ни в чем не бывало. Трудно поверить в такое, но происходило все именно так.

Битва закончилась так же внезапно, как и началась. Друилз отрубил голову последнему застрявшему в кустах сутулому и вернул меч в ножны. Горостон осматривал поле боя, представляющее собой месиво из человеческих тел. При виде такого зрелища лицо его становилось все мрачнее и мрачнее. От голода и усталости маг едва держался на ногах. Тем не менее, шатаясь, он подошел к молодому воину, с удовлетворением пожал ему руку.

– Теперь нам надо подумать, где раздобыть еду.

– Как это где? – удивился Друилз. – Пойдем в деревню. – При этом обернулся к вновь опустевшей улице. Не увидев ни одной девушки, недовольно нахмурился и добавил: – Ведь никакой опасности там больше нет.

– Ты тоже захотел поплясать с притопом? – спросил Горостон.

Друилз занервничал.

– Не понял! Там же остались одни девушки.

– Эти девушки могут оказаться ужасными людьми. Да и люди ли они. Возможно, как раз это те самые колдуньи, которые и сотворили над бедолагами заклятье. Пока я махался, мне открылось. Эта деревня заколдована. На ее землю нельзя даже ногой ступать.

– Расколдуй.

– Друилз, я великий прорицатель, а не всемогущий маг. Мне незнакома та темная сила, которая сотворила колдовство. Подобного проявления энергии чернокнижников мне не случалось видеть еще никогда. Я, конечно, попытаюсь. Хочу это сделать. Только не теперь. Сейчас у меня нет сил.

Друилз еще раз взглянул на деревню и спросил:

– Какие же наши планы?

Горостон показал рукой в противоположную от деревни сторону.

– Пойдем туда.

Ему не терпелось быстрее узнать, куда ведет тропа. Сколько сутулых танцоров осталось лежать на траве и торчать среди зарослей кустарников, подсчитывать путешественники не стали. Они отвязали лошадей, оседлали их, и тихим шагом направились вглубь леса.