Библейские истории
и предания

Радуга
(По книге Бытие, гл. 6—9)

 
Праведен был перед Богом Ной.
Он, спасая виды всякой твари,
строил много лет ковчег большой,
чтобы разместить в нем всех по паре.
Говорили все: ни дать ни взять
что-то стало с головой у Ноя —
берега морского не видать,
ну а он ковчег плавучий строит.
 
 
Радуга, радуга – Божий знак?
Не видал никто еще такого.
На земле жил Ной. Он был чудак.
А кто будет брать пример с «чудного»?
 
 
А потом дождь лился сорок дней,
и земля вся под водою скрылась.
Все живое умерло на ней.
Жизнь в ковчеге только сохранилась.
После года странствий, наконец,
голубя Ной выпустил в разведку.
Вот вернулся на ковчег гонец,
в клювике держа маслины ветку.
Радуга, радуга – Божий знак?
Ной пока не знал еще такого.
Ждали впереди земля, очаг —
атрибуты бытия земного…
 
 
Вышли, только схлынула вода,
из ковчега люди, звери, птицы…
Бог сказал, что больше никогда
Им живая плоть не истребится.
Чтобы этот чудный договор
не забыла бы душа живая,
радугу Бог в небе распростер.
И она нам радостно сияет.
 
 
Радуга, радуга – Божий знак,
что потоп не повторится снова.
Со времен Ноя стало так,
будет до пришествия второго.
 
 
Много, много лет с тех пор прошло…
Радуга является на небе —
знак того, что не всесильно зло,
знак мечты о вожделенном хлебе.
Жарким летом кончится гроза
и пробьется солнца первый лучик,
ты поднимешь к небесам глаза
и увидишь вдруг на фоне тучек
 
 
Радугу, радугу – Божий знак.
Разноцветный мостик вспыхнул снова.
Со времен Ноя стало так,
будет до пришествия второго.
 

Архангел Рафаил
(По книге Товита)

 
«Бог исцеляет» – имя Рафаила
буквально означает. И об этом
Архангеле – посланнике Господнем,
одном среди семи ему подобных,
наш сокращенный пересказ библейской
истории о праведном Товите.
 
 
Товит
В столице Ассирийской Ниневии
в пленении (то в славе, то в опале)
Товит-израильтянин жил с семьею:
женою Анной и Товией – сыном.
Он был торговцем. Торговал умело.
Но честен был всегда – одну брал цену
с простых и знатных жителей столицы
или любых других своих клиентов.
 
 
Он был благочестив и верен Богу.
Всегда его открыты были двери
для странников уставших и голодных.
Одеждою делился он своею,
а многим даже помогал деньгами.
Давал и в долг, когда имелись средства.
И забывал порою про расписки,
которые заемщики давали.
Еще он тайно хоронил собратьев,
в плену погибших и не погребенных.
 
 
Так вышло, что он снова разорился,
но добрых дел своих не оставлял он.
Вовсю над ним соседи насмехались:
– Уж сколько раз его предупреждали,
и сколько раз ему пришлось скрываться,
а он свое не оставляет дело
и продолжает хоронить умерших,
своей рискуя жизнью постоянно.
Ведь смерть грозила всем, кто захоронит
погибших и умерших иудеев.
 
 
Однажды он, вернувшись с погребенья
очередного, будучи нечистым,
в дом не вошел, а спать лег под стеною.
А на стене воробышки гнездились,
как раз над ним, и капнули случайно
в глаза Товита. Так он стал незрячим.
 
 
Товит в печали стал молиться Богу:
– Господь мой, Ты и любящий и строгий,
меня помилуй. Я, конечно, грешен
и суд Твой справедливый принимаю.
Возьми мой дух, чтоб я вернулся в землю.
Как жить, когда глаза мои не видят?
Избавь меня от тяготы и скорби.
 
 
Дева Сарра
Случилось так, что в тот же день и месяц
в Мидийских Екбатанах дева Сарра
оплакивала смерть седьмого мужа,
убитого, как шесть других, в день свадьбы
злым демоном, влюбленным в эту деву:
– Господь, мой Бог, зачем мне жить на свете,
когда мужей злой демон убивает.
Ты знаешь, я чиста перед Тобою,
возьми меня, чтоб горя было меньше.
 
 
Рафаил
Услышаны молитвы были Богом,
Архангела послал Он, Рафаила,
на помощь деве Сарре и Товиту.
 
 
Товит вдруг вспомнил: он в Мидийских Рагах
оставил серебро на сохраненье
у бывшего партнера по торговле.
Расписку отыскал. Позвал Товию.
Сказал ему, чтобы себе нашел он
попутчика в дорогу и, не медля,
за этим серебром с ним отправлялся.
Товия стал искать среди собратьев.
Азария ему тут приглянулся
(на самом деле был он Рафаилом,
принявшим облик юноши земного).
Он принял приглашение Товии.
 
 
Поход в Мидию
Вот к вечеру дошли они до речки.
Поймал Товия рыбину большую.
Когда они ее распотрошили,
чтобы себе на ужин приготовить,
Азария и говорит Товии:
– Ты сердце, желчь и печень этой рыбы
на время спрячь. Они нам пригодятся.
 
 
А утром снова в путь. Вот по дороге
встречается им город Екбатаны.
Друзья зайти решили к Рагуилу.
– Он человек хороший и богатый, —
Азария сказал, – а дочка Сарра
красива и умна. Женись, Товия!
– Азария, боюсь. Я слышал, будто
безжалостно злой демон убивает
в день свадьбы женихов ее…
– Не бойся,
когда придет твой час войти к невесте,
на углях печень рыбы с ее сердцем
ты обожги. И этим едким дымом
ты обкури всю комнату невесты.
А этот запах демон не выносит.
И он уйдет и больше не вернется.
 
 
Заходят в дом. Товия видит Сарру.
От красоты ее теряет разум,
влюбляется и просит Рафаила,
чтоб он помог ему ее сосватать.
 
 
Женитьба Товии
Сам Рагуил приветливо их встретил.
Устроил омовенье им и ужин.
Азария тут речь завел о свадьбе.
– Я за Товию дочь отдать согласен
и половину от того, что нажил, —
сказал им Рагуил, – но знать должны вы.., —
и рассказал про семь замужеств Сарры.
Товия позабыл про все на свете,
про демона, про страх свой. Только Сарра
и ум его и сердце занимала.
Он заявил решительно и дерзко:
– К еде я не притронусь, пока брачный
мы договор не заключим сегодня.
– По-твоему пусть будет, хотя горько
копать опять мне новую могилу…
 
 
Позвал он Сарру и, ее взяв руку,
отдал Товии в знак благословенья.
Стал ужин свадьбой. А потом Товия
препровожден был в комнату невесты.
Он захватил курильницу с собою,
зажег ее, и печенью и сердцем,
горящими на углях, аккуратно
всё обкурил: и ложе и одежду.
И у дверей курильницу оставил.
 
 
Злой демон тут как тут. Куренья запах
его остановил. Пока чихал он,
связал его Архангел, чтобы больше
жизнь Сарры никогда не омрачал он.
 
 
Товия с Саррой встали на колени
и Богу вознесли свою молитву:
– Господь, благослови союз наш брачный
и дружно дай до старости прожить.
А Рагуил пошел копать могилу,
не сомневаясь, что умрет Товия,
и, выкопав, сказал жене: «Пошли-ка
служанку посмотреть – еще он жив ли?»
Служанка, возвратившись, сообщила,
что жив Товия, спят они спокойно.
 
 
Не медля, Рагуил зарыл могилу
и Богу благодарно помолился:
– Благословен Ты, Боже мой, за радость!
Ты милостиво сохранил влюбленных.
Дай им и дальше в благости прожить!
 
 
А утром праздник в доме Рагуила.
Объявлен брачный пир на две недели.
И Рагуил взял слово у Товии:
– Пока не завершится праздник брачный,
мой дом ты не покинешь. А потом уж,
взяв Сарру и богатства половину,
в отцовский дом спокойно возвращайся.
 
 
Тогда Товия просит Рафаила:
– Сходи за серебром, тебя прошу я.
Нельзя мне отлучаться две недели —
я слово дал сегодня Рагуилу.
А между тем отец и мать считают,
наверно, дни, когда я буду дома.
Азария охотно согласился.
И в день последний этой пышной свадьбы
он серебро принес из Раг Мидийских.
 

 
Возвращение
Закончились дни брачного гулянья,
и время расставанья наступило.
Азария Товии лишь напомнил,
чтобы он желчь от рыбы не оставил
во время сборов в дальнюю дорогу.
 
 
С женой красивой и большим богатством
спешит к своим родителям Товия…
Как только показалась Ниневия,
Азария и говорит Товии:
– Когда своих родителей увидишь,
отец и мать от радости заплачут.
Ты носовой платок отцу предложишь,
чтобы он вытер слезы им при встрече.
Платок ты предварительно намажешь
той самой желчью от огромной рыбы.
Все выполнишь, увидишь, что случится.
 
 
Беспокойство родителей
А между тем в своем убогом доме
слепой Товит ждет терпеливо сына.
И Анна постоянно пребывала
в слезах по сыну в эти дни разлуки
и каждый день за город выходила
встречать Товию, сына дорогого.
И, собираясь выйти на дорогу,
Она сквозь слезы мужу причитала:
– Я, видимо, совсем ума лишилась,
раз отпустила мальчика в дорогу
с каким-то незнакомым человеком.
Наверно, он погиб, мой сын любимый.
Товит ей говорит: «Напрасно, Анна,
себя терзаешь ты. Здоров Товия.
В Азарии я полностью уверен».
 
 
Вдруг он сказал жене:
– Послушай, Анна,
я слышу колокольчики верблюдов.
– Я каждый день встречаю караваны,
не их я жду, а жду живого сына.
– Да, ты послушай, это же не только
простые колокольчики трезвонят,
а музыка, которую играют
на свадьбах. Посмотри, иди скорее,
кто это свадьбу пышную справляет?
 
 
Исцеление Товита
Из дома Анна вышла на дорогу,
и видит, караван идет богатый.
Играют колокольчики и слуги
танцуют, прославляя новобрачных.
И к Анне вдруг Азария подходит,
с улыбкой говорит: «Встречайте сына!»
 
 
О, невозможно описать словами
что тут творилось. Слезы, поцелуи…
Товит услышал шум, пытался выйти,
споткнулся у дверей. Ему Товия
не дал упасть тут и, заметив слезы,
подал платок, натертый рыбьей желчью.
– Спасибо, сын мой, не держал давно я
в своих руках платок из нежной ткани.
Хоть глупо плакать, но такая радость!.. —
и стал тереть глаза платком Товии…
– Товия, что такое? Я стал видеть?
Неужто я действительно стал зрячим?!
Он обнял сына и опять заплакал,
и стал молиться Богу благодарно.
 
 
Товия рассказал отцу подробно
О всем, что с ним в походе приключилось.
Товит же просит привести невесту.
Подходит к ней, ее благословляет:
– Благословен Господь, наш Бог, который
привел тебя в наш дом. Благословенны
родители твои. Ну, здравствуй, дочка!
Мы рады счастью вашему с Товией
и будем веселиться всю неделю.
 
 
Прощание с Рафаилом
Окончен пир. Товит сказал Товии:
– С Азарией пора нам расплатиться.
Товия отвечал: «Отец, не жалко
Азарии отдать мне половину
того, что привезли мы из похода»
Понравилось Товиту, что Товия
был справедливо благодарен другу.
Азарию призвав, сказал: «За труд свой
возьми себе богатства половину,
из Мидии доставленного вами».
Азария сказал тогда Товиту:
– Я Рафаил, Архангел, вестник Бога.
Когда молился ты, молилась Сарра,
я ваши Богу возносил молитвы.
По Высшей воле я пришел на помощь
избавить вас от сатанинских козней.
К Пославшему меня и возвращаюсь.
А вы все это в книгу напишите —
о Божиих делах сказать похвально.
Невидим Рафаил стал.
 
 
                                             От Товита,
от самого, и от его потомков,
в добре и славе много лет проживших,
дошла до нас история об этом
Архангеле Господнем – Рафаиле.
 

Иерусалимский храм
(По книгам: Быт., Исх., Лев., Втор., Иис. Н.,1—3 Цар., 1 Езд., 1 Мак., Мф., Лк., Ин., Евр., Библейский словарь Э. Нюстрема, Библия изд. «Жизнь с Богом» – стр. 2340, Введение в Талмуд А. Штейнзальца – стр. 201, 335)

 
Закон Моисея
В Израиле во времена Христовы
все мальчики уже в свои тринадцать
лет от рожденья – возраст возмужанья, —
должны были Закону подчиняться.
Один из них обязывал мужей всех
на праздники: в дни Пасхи, Жатвы, Кущей,
являться в храм перед лицо Господне.
И каждый год мужи, дела оставив,
паломничество это совершали
в Дом Господа – храм Иерусалимский.
 
 
На Мориа-горе его воздвигли
в дни славного правленья Соломона.
На той горе, где Исаака в жертву
готов был принести по Божьей воле
великий Авраам – отец народов.
Где царь Давид, спустя века, построил
для всесожжений жертвенник Господень,
чтоб моровая язва прекратилась.
Свой трон передавая Соломону,
он завещал ему постройку храма:
– Я сам хотел построить Дом Господень,
но сказано мне было: «Много крови
пролил ты в войнах, потому не должен
ты строить Дом Мне. Человеком мирным
сын будет Соломон. Его престол Я
благословлю, и в мире пусть построит
Дом имени он Моему и будет
ему покой от всех врагов в округе», —
и ныне, сын мой, пусть Господь с тобою
повсюду будет, чтобы ты построил
Дом Богу твоему, как повелел Он
 
 
Стены храма
Был этот Иудейский храм огромен
и позволял вместить всех богомольцев,
на праздник приходящих отовсюду.
Он в плане был прямоугольной формы.
Его надежно защищали стены
со всех сторон, к которым примыкала
стоящая рядами колоннада,
На юге и востоке стены храма
пересекали горное ущелье,
красиво возвышаясь над долиной.
А за стеной Восточной сохранилось
названье Соломонова притвора.
Возможно, что она так называлась
в знак памяти о храме Соломона.
Нетронутой оставил эту стену
царь-разрушитель Навуходоносор.
Преданье говорит, что ее угол,
соединенный с южною стеною,
в Писании помянут: «Иисус был
в конце сорокадневных искушений
на самый край крыла поставлен храма
диаволом, который обратился
к Нему при этом:
– Если Ты, Сын Божий,
то бросься вниз, чего Тебе бояться.
Ведь сказано, что ангелы повсюду
Тебя хранят. Они Тебя подхватят
и не дадут упасть Тебе на камень.
Христос ответил: «Сказано в Писаньи —
не искушай ты Бога твоего!»
 
 
Портики
Соединялись сводами колонны,
сплошное образуя перекрытье.
Так получались портики, которых
в священном храме множество имелось.
А южный портик назывался Царским,
он многих восхищал. Как пишет Флавий:
«Еще под солнцем не существовало
такого совершенного творенья.
Колонны были выставлены строго
одна против другой в четыре ряда,
всего числом сто шестьдесят две штуки,
шестнадцать с лишним метров высотою,
украшены Коринфской капителью
с изысканными лепкой и резьбою.
Четвертый ряд наполовину вделан
был в стену. Между этими рядами
широких получалось три прохода,
из них два крайних по двенадцать метров
имели в ширину, проход центральный
наполовину шире был и выше
в два раза боковых. И простирались
они на расстоянье в двести метров»
 
 
В пространствах этих портиков огромных
могли от зноя или непогоды
укрыться люди. Здесь располагались
учители закона и судили
все споры, возникавшие в народе,
и толковали сложные законы
простому люду. Здесь же продавали
отборный скот для жертвоприношений,
меняли деньги, чтобы плату в храме
производить еврейскими деньгами.
Менялы и торговцы зачастую
захватывали все подходы к храму.
Тогда их зазывания и ссоры
а также крики жертвенных животных
мешали всем пришедшим на моленье.
Понятно, почему Христос однажды
изгнал всех этих торгашей из храма.
 
 
Дворы-террасы
За портиками все пространство храма
делилось на дворы или террасы.
Их связывали лестницы друг с другом,
и нижнюю террасу называли
Двором язычников. Сюда войти мог
любой, пришедший в храм через ворота,
которые со всех сторон имелись
и на ночь запирались ежедневно.
Двор нижний отделялся парапетом
от внутренних Дворов и галереей.
Над парапетом высились таблички.
Их надписи иные по-латыни,
другие же по-гречески гласили:
«Не может никакой иноплеменник
войти за огражденье внутрь храма.
Нарушивший пусть знает, что за это
он будет непременно предан казни».
 
 
За парапетом сразу начинался
для Женщин, внешний Двор, войти в который
с восточной стороны возможно было
лишь через Никаноровы ворота,
двенадцать вверх преодолев ступеней.
Пройдя его на запад и пятнадцать
ступеней вверх и медные ворота,
во Двор Израильтян вы попадали,
где женщинам бывать не полагалось.
Он был открыт на запад. От него лишь
со всех сторон всего на три ступени
приподнят верхний двор был —
Двор Священства,
в котором находиться разрешалось
священникам лишь только и левитам.
Здесь, во Дворе Священства возвышался
для всесожжений жертвенник огромный
и для воды вместительная чаша,
ее все называли «медным морем».
 

 
Святилище
А в глубине одето в белый мрамор
Святилище – Храм подлинный— стояло,
пятидесяти метров высотою.
Его со всех сторон, кроме восточной
в три этажа пристройки окружали
для множества служебных помещений.
А перед ним две медные колонны
у самого притвора возвышались,
украшенные ветвями граната
с плодами и увенчанные каждый
цветком гигантской лилии из меди.
 
 
Двенадцать из Двора вели ступеней
в Святилище до самого портала —
торжественного входа, – где в притворе
имелись две двустворчатые двери,
украшенные золотой чеканкой:
цветами, херувимами, ветвями.
Над входом было украшенье в виде
огромной золотой лозы с кистями
в рост человека. Далее в притворе
висела Вавилонская завеса
из двух полотнищ разноцветной шерсти:
пурпурной, голубой и ярко-красной
с добавками крученого виссона, —
расшитая священными цветами.
Внутри Святилища и потолок, и стены
обшиты были досками из кедра,
а пол из кипариса был настелен.
Все стены были дивною резьбою
украшены: фигуры херувимов,
из пальм, цветов затейливый орнамент.
Резьба и стены потолок и двери
и даже пол, – все золотом покрыто.
 
 
Святое
Святилище делилось на две части.
Передняя большая часть – Святое.
Здесь размещались: золотой светильник
на южной стороне. Перед завесой
стоял по центру жертвенник кадильный
(алтарь для воскуренья фимиама).
У северной стены располагался
особый стол с хлебами предложенья
(хлеб обновляли каждую субботу).
Стол и алтарь, точеные из кедра,
покрыты были золотом. А утварь:
кадильницы, щипцы, лопатки, чаши, —
из золота чистейшего отлиты.
Менора – знаменитый семисвечник
имеющий вид стебля на подставке
и шесть ветвей, от стебля отходящих —
налево и направо по три ветви,
из золота отлит был. Как и стебель
все ветви утолщения имели,
из «яблок» и «цветов» по всей длине их
и три цветка миндальных размещались
на равных интервалах друг от друга
(на главном стебле было их четыре).
Заканчивались ветви все и стебель
лампадками изысканной работы.
Чтоб свет не угасал ни на мгновенье,
по вечерам левиты очищали
поочередно фитили от гари
и масло заливали в них исправно.
 
 
Святое Святых
В конце Святого за двойной завесой
(подобной той, что вход перекрывала),
которая разодралась на части
в мгновенье крестной смерти Иисуса,
располагалась сердцевина храма —
Давир или как мы зовем Святое
Святых. Здесь в первом храме Соломона
стояли два огромных херувима
лицом к завесе, высотой пять метров
и столько было в их размахе крыльев.
Одним крылом они стены касались,
другим они сходились в самом центре.