Мария Николаевна. (Смешавшись.) Всякая мать хочет выдать дочь…

Надя. Это всякая, а ты?

Мария Николаевна. Не знаю… Какой-то посторонний мужчина вдруг становится для дочери дороже родной матери… Вот Верочке после ее замужества я стала совсем чужой.

Надя. Вы и раньше не очень ладили.

Мария Николаевна. Это-то и обидно. Надрывалась, растила вас одна, а теперь Вера надо мной смеется, считает, что я жить не умею…

Надя. Она так не считает.

Мария Николаевна. А теперь и ты меня покидаешь. Приду завтра после школы домой – а я уже одна. И послезавтра одна. И всегда. И совсем. (С трудом сдерживает слезы.)

Надя. (Обнимая мать.) Почему одна? Мы же пока вместе жить будем.

Мария Николаевна. Ну ладно, ладно… (Заметив вошедшую Антонину Прокофьевну, отстраняется.) Пойди лучше, поздоровайся со своей новой матерью.

Антонина Прокофьевна. (Это полная, энергичная, уверенная в себе женщина. В руках у нее огромный богатый букет.) Здравствуй, доченька. Поздравляю. Уж как я рада – не представляешь! (Целует Надю.) Снегу-то сколько навалило! Гриша со своим ансамблем уже едет. На автобусе. Заберут по пути отца, бабулю, Светку и в полном составе явятся. А я уж не стала ждать, на такси приехала. По дороге в ресторан заглянула – там все готово.

Пауза.

Не знаете, где тут руки помыть и все такое?

Мария Николаевна. (Пересилив себя, старается быть приветливой.) Пойдемте, я покажу.

Женщины выходят. С лестницы доносится музыка очередной церемонии – зажигательный вальс. Надя улыбается, невольно покачивается в такт, потом начинает кружиться. Ее танец прерывается стремительным появлением старшей сестры. Она красива, с темпераментными движениями и жестами. Одета и ухожена чуть ярче, чем это нужно счастливой женщине. В руках цветы.

Вера. (Порывисто обнимая сестру.) Надюша, сестренка, милая, здравствуй! Я не опоздала? Как время бежит! Давно ли я тебя в садик водила, и вот ты уже невеста! Ты мне иногда дочкой казалась, а не сестрой – все-таки разница в семь лет… (Оглядываясь.) А где все?

Надя. Что ты так взвинчена?

Вера. Просто слов нет! Преподнесла нам такой сюрприз, а сама смотрит невинными глазами и удивляется, почему я взвинчена! Ведь я Валентина уже чуть ли не мужем твоим считала, даже от зависти умирала.

Надя. Значит, теперь причин для зависти не будет.

Вера. Мне, правда, странным казалось, что Гришка последнее время возле тебя вертится, но я значения этому не придала. Оказывается, зря. Я бы тебя вовремя отговорила. (Взглянув на Надю.) А может, и сейчас не поздно?

Надя. Антон тоже приехал?

Вера. Да ну его…

Надя. Опять поссорились?

Вера. Дело не ссоре. Я все чаще спрашиваю себя – зачем вообще мне этот постоялец? Проку от него никакого. Раньше мужей держали хотя бы для приличия, так теперь они перестали быть предметом первой необходимости. Хоть снова разводись. Так где же все-таки гости?

Надя. Сейчас будут. Рано еще.

Вера. Тем лучше. Ну, что тебе, невеста, посоветовать? Во-первых, будь готова ко всему. Главное – сразу себя поставь. Деньги держи в своих руках. Ездить на себе не позволяй, пить не давай…

Надя. …В случае нарушения режима открывай огонь без предупреждения.

Вера. Не смейся. Муж, даже любимый – о нелюбимых я уж и не говорю – всегда немножко враг, а порой и главный в жизни противник. И в этой борьбе надо уметь побеждать.

Надя. А может, наоборот, надо уметь уступать?

Вера. Ты считаешь, что я в этих делах ничего не понимаю?

Надя. (С чуть заметной иронией.) Ну что ты, Верочка. Уж кто-кто, а ты-то умеешь быть в браках счастливой.

Вера. (Усмехнувшись.) Ах ты, язва! Ну ладно, если по-честному, то все мои советы, конечно, полный вздор. Сначала надо решить главное – выходить ли тебе вообще замуж за Гришу или нет. Парень он хоть и обаятельный, но без царя в голове и слабохарактерный. Иным, правда, такой муж в самый раз: можно веревки из него вить, но по мне лучше, когда мужчина – хозяин и глава семьи, а не бегемот на диване.

Надя. А если я его люблю?

Вера. Люби на здоровье, разве я против? Но замуж-то зачем выходить? Любовь? Прекрасно! Встречайся, пока не пройдет.

Надя. А вдруг не пройдет?

Вера. (Продолжая игнорировать собеседницу.) В общем, я так думаю, ничего страшного не случится, если ты сходишь замуж на год-другой. Ну, попробуешь, ну не понравится, ну вернешься. Ладно, выходи.

Надя. (Делая реверанс.) Спасибо.

Вера. Но, думаю я дальше, тебе двадцать два. Вроде бы и немного. Однако двадцатые годы у женщины самые ответственные. Зевать нельзя, надо и профессию приобрести, и замуж выйти, и детей родить, и судьбу устроить. Мужчинам проще – пятью годами раньше, пятью годами позже – никакой разницы. А у нас все иначе: чуть промедлили – и жизнь пробежала мимо, не догонишь. Так что нельзя тебе, Надюша, рисковать, годы терять. Обними-ка своего Гришу пожарче, поцелуй его покрепче – на прощанье – и иди сразу замуж за того, за кого надо.

Надя. Ты что, серьезно?

Вера. Еще как. (И действительно, она становится очень серьезной.) Надя, милая, беги отсюда. Хочешь, я такси вызову? Или лучше сама увезу и так спрячу, что ни одна живая душа не найдет. Хочешь, я тебя на самолет посажу и за тысячу километров отправлю?

Надя. Перестань, Вера. Через двадцать минут регистрация.

Вера. Не будет регистрации. Не допущу. Себе я жизнь сломала, но я другого и не заслужила. Раз обожглась, два, но ничему не научилась. Но ты – такая умная, спокойная, выдержанная, – ты мои ошибки не повторяй. Слышишь, Надя, потом поздно будет. Я тебя очень прошу – хочешь, на колени встану?

Надя. Верочка, успокойся…

Вера. (Не слушая.) В общем, хватит болтать, время терять. Прочь отсюда… (Хватает Надю за руку и увлекает к выходу.) Пойдем! Скорее!

Входит Мария Николаевна.

Мария Николаевна. (Удивленно.) Куда ты ее тащишь?

Вера. (Отпуская Надю.) Здравствуй. Я и не знала, что ты уже здесь.

Надя. Мама пришла со мной пораньше, чтобы объяснить, какой должна быть идеальная жена.

Вера. Представляю. Образ женщины в русской литературе. Наташа Ростова. Татьяна Ларина.

Мария Николаевна. Прекрасные образцы для подражания.

Вера. Только слегка полинявшие. Насколько я помню «Татьяны милый идеал», на работу она не ходила, обеды не готовила, детей не нянчила. В ее обязанности входило всего-навсего не слишком быстро осточертеть мужу-генералу. У нас задачи посложней.

Мария Николаевна. Признаюсь, Вера, я должна была воспитать тебя лучше.

Вера. То есть так, чтобы получилась вторая ты. А мы получились другие. Но это, поверь, не хуже.

Мария Николаевна. (Наде, оскорбленным тоном.) Где мой кошелек?

Надя протягивает ей сумку.

Антонина Прокофьевна ждет меня в буфете. Мы выпьем кофе. (Выходит.)

Надя. Будь с мамой помягче. Я же много раз просила.

Вера. Думаешь, я сама не понимаю? Но ты ведь знаешь, как она умеет давить и учить. Вот и приходится сопротивляться. Так что ты мне скажешь?

Надя. О чем?

Вера. Я говорила битый час, а ты спрашиваешь «о чем?»!

Надя. Говорила ты долго, это верно. Только…

Вера. Что?

Надя. Как бы тебе объяснить? Все твои советы нацелены на то, чтобы меня в жизни лучше устроить… Того, что у меня внутри, ты не понимаешь, да тебя это и не очень интересует.

Вера. (Отчужденно.) Вот как.

Надя. Если на то пошло, я тоже могу дать себе совет…

Вера. Ого! Надя учит жить! Это что-то новое! Ну?

Пауза.

Что же ты молчишь? Говори!

Надя. Ну… Личные дела у тебя не очень сложились, и ты все чего-то ищешь… Где-то. А ты попробуй сначала найти себя. Понимаешь?

Вера. (Сухо.) Не очень.

Надя. Разлад у тебя внутри, а ты пытаешься поправить дело тем, что меняешь платья и мужей.

Пауза.

Только не обижайся, ладно?

Вера. Ничего. Когда цыпленок пищит, курица молчит и слушает.

Входит Алла.

Алла. Привет. (Обнимает Надю и вручает ей цветы.) Это тебе. Или нет, погоди. (Забирает цветы.) Отдам после регистрации, как положено.

Надя. Вер, найди какую-нибудь вазу.

Вера выходит. Надя бросается к подруге и обнимает ее.

Аллушка, как я рада, что ты пришла! Хоть ты меня учить не будешь.

Алла. Покажи платье-то.

Надя поворачивается на каблуках.

Счастливая ты – замуж выходишь. В школу вместе поступали, медучилище в один день кончили, а тут ты меня обскакала.

Надя. Ну, я думаю, ненамного.

Алла. Как знать… Мне почему-то казалось, что ты передумаешь. Ехала, была почти уверена – приду и никого не застану: свадьбу отменили.

Надя. (С легкой тревогой.) А почему я должна была передумать?

Алла. Ну, мало ли что случается… Но ты меня не слушай, я болтаю просто так, чепуху всякую. Расскажи лучше, как ты.

Надя. Нормально.

Алла. (Живо.) Что значит «нормально»? Ты ведь невеста! Приятно, наверное, быть в центре внимания, в свадебном платье, принимать поздравления… А через несколько минут – муж, новая жизнь… Ну, и как ты? Сама не своя от счастья? Или горюешь о свободе? Или боишься, что сделала не тот выбор? Ну, говори же!

Надя. Знаешь, чего мне сейчас хочется? Уйти куда-нибудь далеко-далеко в луга, лечь среди цветов, смотреть в небо и тихонько думать о чем-то своем, о том, что ждет впереди, как сложится жизнь… А может, ни о чем не думать, а просто лежать и смотреть на облака… (Улыбается.) Но за окном снег, и нет цветов – разве только из магазина…

Входят Мария Николаевна и Антонина Прокофьевна.

Мария Николаевна. (Продолжая разговор.) Я всегда считала, что преподавать литературу – это не значит пересказывать «Анну Каренину», а учить ребят мыслить, чувствовать… И скажу вам прямо – работать сейчас очень трудно. Я ученикам рассказываю – а глаза у них пустые. Ответы заученные, правильные, но такие равнодушные…

Алла. Здравствуйте.

Мария Николаевна. Здравствуй, Спиридонова.

Женщины здороваются. Алла таинственно отзывает Надю в сторону.

Надя. (Настороженно.) В чем дело?

Алла. Я не сказала главного. Тебя ждут. Здесь. Внизу.

Надя. (После паузы.) Кто?

Алла. Сама знаешь.

Надя. Что ему нужно?

Алла. Просит спуститься. Хочет поговорить.

Надя. Только этого не хватало. Пусть идет домой.

Алла. Ты бы на него взглянула – на человеке лица нет. Скажи ему хоть слово.

Надя. Что я могу сказать?

Алла, пожав плечами, уходит.

Матери продолжают тихо разговаривать в глубине сцены, и только отдельные фразы долетают до нашего слуха. Надя с некоторым беспокойством ожидает возвращения